Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент
Было бы очень досадно потерпеть сейчас неудачу! Жюву необходимо еще получить таинственный предмет, спрятанный где-то в комнате, а потом узнать, где Бобинетта должна встретиться с капралом Винсоном.
Если же люди, поднимавшиеся наверх, были из полиции, что вполне возможно, и явились для обыска или даже ареста молодой женщины, то Жюв с этого момента мог предоставить им свободу действий и дополнить имеющимися у него сведениями то, чем, вероятно, они располагали.
Жюв спрятался за оконными занавесками так, чтобы с этого места он мог наблюдать за всем, и в особенности за Бобинеттой, в нерешительности топтавшейся у двери…
Четыре человека одновременно оказались на лестнице. Агент Мишель и его товарищ с изумлением смотрели на конюха и его странную матушку. За несколько мгновений до этого властный оклик барона до Наарбовека заставил Вильгельмину спуститься к нему.
— Кто такие эти господа? — громко, бесцеремонно спросила толстая мамаша, ткнув пальцем в полицейских инспекторов.
Но на Мишеля поведение этой вульгарной особы не произвело ни малейшего впечатления.
— А вы кто, мадам? Что вы здесь делаете?
Жюв за занавеской с облегчением перевел дух: он узнал голос своего коллеги.
«Это Мишель тут действует, все идет хорошо!»
Мать конюха с минуту разглядывала полицейского. Когда же Мишель назвал свое имя и должность, толстая особа подошла к нему и шепнула ему что-то на ухо.
Агент, казалось, смутился.
— Да, теперь я вас узнаю́. Но с каких пор вы участвуете в операциях такого рода, порученных нам… нам, представителям сыскной полиции?
Женщина высокомерно возразила:
— Я принадлежу к службе разведки, и Второе бюро…
— Второе бюро, как известно, не занимается арестами, капитан?
За мать конюха выдавал себя капитан Лорейль, искусный в переодеваниях. Ранее прекрасно сыграв роль тетки Пальмиры, он и в этот вечер использовал ее облик.
Пожав плечами, Лорейль сказал, указывая на своего товарища:
— Этот господин принадлежит к секретной службе министерства внутренних дел. Но это не важно… мы теряем время… Надо действовать!..
Появление в доме барона капитана Лорейля объяснялось тем, что вот уже несколько дней, по приказу полковника Оффермана, офицеры Второго бюро разыскивали Вагалама. Слежка за подозреваемым в шпионаже Винсоном позволила установить связь между Нишун, капралом и Вагаламом, которого видели в Шалоне в канун смерти девушки. То, что старик не явился на условное место для встречи с Анри де Луберсаком и вообще как сквозь землю провалился, укрепило полковника в мысли, что агент Вагалам ведет двойную игру. Выясняя связи Вагалама, капитан Лорейль заинтересовался Бобинеттой, тем более, что она имела отношение к делу капитана Брока… Так, разными путями, военные и полицейские пришли к выводу: необходимо немедленно арестовать Вагалама!
— Надо действовать! — сказал офицер. И правда, обсуждая свои полномочия, представители военной власти и сыскной полиции рисковали упустить преступника, которого они преследовали и, по удивительному стечению обстоятельств, одновременно собирались схватить. Главное, надо было довести дело до конца. Потом можно было спорить, кому принадлежит честь поимки. Помимо всего прочего, этот обмен репликами произошел так быстро, что Бобинетта, стоявшая на пороге своей комнаты, с трудом могла понять, что происходит.
— Мадемуазель, — обратился к смертельно бледной молодой женщине инспектор Мишель, — вы одна в комнате?
Не в силах отвечать, Бобинетта кивнула головой; она будет до последней минуты храброй, мужественной, она будет отрицать все, даже очевидное. Ах, ее шеф был бы доволен ею!
Однако, не удовлетворившись ответом молодой женщины, инспектор Мишель вошел в комнату и быстро осмотрел ее. Бобинетта безумными глазами следила за его действиями. Она не видела, как спрятался Вагалам, и начинала надеяться, что таинственный старик сумел ускользнуть; но толстуха, которую Бобинетта все еще считала особой своего пола, произвела более скрупулезный осмотр комнаты. Без малейшего стеснения мнимая мать конюха двигала стулья, поднимала покрывала, смотрела под кроватью; она резко откинула занавеску, за которой прятался инспектор Жюв, и перед всеми предстал Вагалам!
Два ловких и опытных человека тут же надели ему наручники.
— Вагалам, — объявил инспектор Мишель, — именем закона вы арестованы!
А капитан Лорейль, вернув себе естественный голос, звук которого странно противоречил его облику толстой женщины, в свою очередь вскричал:
— Наконец! Он в наших руках!
Лже-Вагалам не шелохнулся. Он ждал, что будет дальше, и был уверен, что неизбежным продолжением станет арест Бобинетты.
Дело было явно закончено — конечно, менее успешно, чем воображал инспектор Мишель, ибо Вагалам, которого он схватил, не настоящий; но все же он захватит с собой сообщницу подлинного бандита, разоблаченную наконец Бобинетту!
Жюв был настолько убежден, что события разовьются именно таким образом, что чуть не упал, услышав, как Мишель извиняется перед молодой женщиной за причиненные ей волнения.
— Вы, конечно, не подозревали о таком соседстве, мадемуазель? — с галантной улыбкой спрашивал инспектор. — Вы, несомненно, избежали большой беды, потому что этот бандит — я убежден в этом — покушался на вашу жизнь. Но… — он победным жестом указал на Вагалама, — теперь преступник уже не сбежит!
Инспектор Мишель сделал знак. Его товарищ грубо потащил Жюва из комнаты. Лже-Вагалам, не сопротивляясь, совершенно ошеломленный, думал:
«Вот так так! Но Мишель просто идиот!»
Был момент, когда полицейский думал сорвать свою фальшивую бороду, позволить себя узнать и заставить своих коллег арестовать Бобинетту. Но потом Жюв воздержался от этого.
За несколько минут до развернувшихся событий, он почувствовал, что молодая женщина усомнилась в его подлинности. Этот арест на ее глазах должен был успокоить ее и убедить, что в тюрьму увели настоящего Вагалама. А он, Жюв, выйдя из особняка де Наарбвека, сумеет объясниться со своими коллегами!
Итак, пленник, влекомый агентом сыскной полиции, спускался по лестнице. Он заметил укрывшегося в углу передней барона де Наарбовека и испуганную Вильгельмину.
Не считая удобным разоблачить себя в глазах хозяев дома, псевдо-мамаша уводила своего сына, крича во все горло:
— Ну, и лавочка! Я не хочу, чтобы ты тут оставался!.. Погоди, дитя мое, я найду тебе более спокойное место!
Карикатурная дама величественно и весьма достойно завернулась в свою разноцветную шаль и, проходя мимо барона де Наарбовека, бросила на него гневный взгляд.
Бобинетта, полумертвая от волнения, свалилась в кресло; мысли теснились в ее голове, но она не могла ни за одну из них ухватиться: эти странные события промелькнули так быстро, что она ничего не поняла. Однако, ей казались очевидными два факта. Первый — Вагалам арестован, а она на свободе. Второй — в ее комнате не искали знаменитый объект, украденный в арсенале, и значит, завтра она, как ей было приказано, переправит его в Дьепп в обществе капрала Винсона.
Бобинетта, склонившая голову перед бурей, теперь гордо выпрямила ее!
Глава 19
ТАИНСТВЕННЫЙ АББАТ
Фандор думал, что спит с открытыми глазами.
С тех пор, как случайности полицейского расследования, которым он занялся, заставили его перевоплотиться в Винсона, он уже привык к солдатской жизни. Казарма стала для него «его казармой». Просыпаясь, он не удивлялся, увидев справа от себя большую голую стену, выбеленную известкой, а слева перегородку с многочисленными надписями такого, например, рода: «Еще 653 дня стрелять…», «Да здравствует увольнение в запас!»
Но в это утро Жером Фандор проснулся совсем в иной обстановке. Приоткрыв глаза, он увидел вокруг себя мебель, настоящую мебель. Он находился в комнате отеля, впрочем достаточно скромного. Луч света отражался в небольшом выщербленном зеркале, висевшем над туалетным столом, грязный и потрескавшийся мрамор которого украшали тазик и фарфоровая мыльница.
В центре комнаты — стол, у его кровати — стул, на который он накануне вечером бросил свою военную одежду; на комоде с болтающимися ящиками, которые нельзя было задвинуть, лежал его чемодан.
Фандору не хотелось просыпаться. В постели было тепло, а комната казалась очень холодной.
«Это просто несчастье, — думал Фандор, — регулярно вносить квартирную плату, иметь на улице Рише квартиру, пусть не роскошную, но вполне пригодную для жизни, и спать в отеле Армии и Флота, в комнате, где платят сорок су за ночь…»
Но надо было вставать. В утешение себе Фандор подумал: «Раз «они» приготовили мне эту комнату, полагаю, что у «них» хватило деликатности заранее заплатить за нее!»
