Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца
— Не мог! — выпалила Лена.
— Это ты мне уже говорила, — Николай поморщился. — Что он не способен на преступление, и все такое… но это твое личное мнение, и к делу его не подошьешь…
— Не только в этом дело! — Лена вскочила. — Пойдемте со мной, я вам покажу…
Участковый следом за ней вернулся в прихожую. Лена открыла входную дверь и показала ему старый, двадцатилетней давности замок.
— Видели? — проговорила она, торжествуя.
— Вижу, что замок тебе давно поменять надо, — протянул Николай, не понимая, к чему она клонит. — Знаешь, сколько сейчас квартирных краж? А такой замок открыть — это секундное дело!
— Да у меня красть нечего! — отмахнулась девушка. — Но я не об этом! Вы видите, что этот замок снаружи захлопывается, и без ключа его изнутри не открыть? А ключ у меня один, я второй давно уже потеряла! Так что без меня Валдис никуда уйти не мог!
— Твоя правда! — Участковый развел руками. — Убедила!
— И вы не будете арестовывать Валдиса? — дрожащим голосом спросила девушка.
— Не буду, — участковый снова вспомнил собственную жену и решил не таскать человека зря по допросам.
— И главному врачу ничего не расскажете?
— Ну уж этому точно не расскажу. Мы с ним по-разному относимся к профилактике правонарушений. А ты пока придержи его дома, я с делами разберусь и попробую помочь…
Лена всхлипнула и поцеловала капитана Черенкова в щеку.
Его частное расследование приближалось к концу, не принося никаких результатов. В списке подозреваемых остался всего один беглый сумасшедший, если, конечно, не считать тех двоих, которые пропали из психоневрологического диспансера на Васильевском.
Оставалось проверить Никодима Прохорова, который сбежал из психиатрического отделения больницы имени Ермака.
Значит, путь Николая Ивановича лежал на Седьмую Красноармейскую улицу.
Больница имени Ермака представляла собой огромное мрачное здание из красного кирпича, расположенное неподалеку от Обводного канала. Построенное в конце девятнадцатого века, здание с тех пор, судя по всему, ни разу не ремонтировалось. Издали оно больше напоминала тюрьму, и только несколько машин с красным крестом перед входом, курящие возле них санитары в несвежих халатах да отсутствие вооруженной охраны раскрывало ошибку.
Николай поставил свой мотоцикл неподалеку от входа и опасливо огляделся: здесь его железного коня запросто могли разобрать на запчасти или просто угнать.
В стеклянной будочке перед входом дремала старушка-охранница, на чью бдительность вряд ли можно было положиться. Мимо нее то и дело сновали многочисленные личности самого подозрительного вида. Николай подошел к ней и постучал согнутым пальцем по стеклу. Старушка негромко всхрапнула, но и не думала просыпаться.
— Бабуля! — окликнул ее участковый. — Больницу украли!
— Что?! Где?! — Охранница встрепенулась и спросонья чуть не свалилась со стула. — Ох, напугал, охальник! Ты чего шумишь? Ты куда идешь? Документ предъяви!
— Вот тебе мой документ! — Николай показал бабке свое удостоверение, она взяла его в руки и принялась изучать, спустив на самый кончик носа круглые очки.
Тем временем мимо нее спокойно прошел шустрый гражданин в больничном халате с огромной авоськой, в которой отчетливо звякали и булькали водочные бутылки.
— Что же ты, бабуля, у него документ не спрашиваешь? — поинтересовался Николай. — Или у него документы — усы, лапы и хвост?
— Его я сразу вижу, что наш, больничный… — проворчала старуха и наконец вернула Николаю удостоверение. — Проходи, охальник! Следующий раз не хулигань! Ишь, напугал!
— А где у вас, бабуля, начальство сидит?
— Как войдешь, будет лестница, по ней на третий этаж и налево! — напутствовала его охранница и тут же снова задремала.
Николай подумал, что при ее профессии умение спать в любое время и при любых обстоятельствах должно высоко цениться.
Он прошел внутрь мрачного здания, поднялся на третий этаж, свернул налево и вскоре оказался перед дверью с табличкой «Дежурный администратор».
Толкнув эту дверь, он вошел в просторный кабинет, где за роскошным письменным столом восседал рыхлый лысоватый субъект в светлом костюме.
Хозяин кабинета разговаривал по телефону.
— Нет, Иннокентий, и не проси! Пока я не получу свой процент, даже не заводи со мной разговор на эту тему! Прошлый раз я тебе поверил на слово и до сих пор ни копейки не получил! Так что, Иннокентий, нечего заводить…
Тут он увидел Николая, прикрыл трубку ладонью и вполголоса спросил:
— Гражданин, вам чего? Вы видите — я разговариваю! Вы видите — у меня важный разговор!
Николай молча положил перед ним раскрытое удостоверение.
Администратор побледнел, затем покраснел, глаза его воровато забегали, он буркнул в трубку:
— Перезвони попозже! — и, бросив трубку на рычаг, вскочил и выбежал из-за стола навстречу Николаю. — Вас ввели в заблуждение! Это происки моих недоброжелателей! Интриги! Ничего подобного не было!
— Вы о чем? — удивленно спросил участковый.
— А вы по какому поводу? Не по поводу якобы имевшего места хищения продуктов?..
— Я по поводу пропавшего у вас больного, пациента психиатрического отделения Прохорова…
— А! Прохорова! — Администратор приосанился, вернулся за стол, но глаза его все так же воровато бегали. — Прохорова ищете! Это, между прочим, ваша работа! Мы, между прочим, не обязаны заниматься поисками людей…
— А обеспечить порядок в больнице вы тоже не обязаны? — перешел Николай в наступление. — На моих глазах через двери больницы входили и выходили люди, не предъявляя никаких пропусков! Проносили, между прочим, спиртное! За этим следить вы тоже не обязаны?
— Клевета! — выпалил администратор. — Мы поддерживаем порядок! А как прикажете его поддерживать, если у нас так мало персонала? Да и тот, который есть, пенсионного возраста?
— Что вы можете сказать про больного Прохорова? — перебил его Николай. — Какой у него характер? Опасен ли он для окружающих? Склонен ли к агрессии?
Администратор замолчал, порылся у себя на столе и, достав из стопки бумаг какой-то листок, принялся читать. Потом поднял взгляд на Николая и спросил:
— Вы вот, судя по документам, сельский житель?
— Ну да, — признался участковый, не понимая, к чему клонит собеседник.
— У вас огород есть?
— Ну, есть… огурцы там, кабачки…
— Ваши кабачки опасны для окружающих? Склонны к агрессии? Они нападают на прохожих?
— Шутите? — Участковый удивленно заморгал.
— Вот этот Прохоров, он такой же агрессивный, как ваши кабачки. Он из шестой палаты психиатрического отделения, а у нас там лежат тяжелые хроники. Мы их называем «овощами», потому что они только и умеют, что есть, пить и отправлять, извините, естественные надобности. А вы говорите — склонность к агрессии!
— Но тем не менее он сбежал? Сбежал. У меня ни разу ни один кабачок огорода самостоятельно не покинул! Если только ему кто-то очень помог!
Глаза администратора снова забегали.
Он побарабанил пальцами по столу и ответил:
— Ну, знаете, человеческий мозг — это такое сложное устройство! Допустим, лежал этот Прохоров пять лет без движения, и вдруг ему что-то кольнуло, он встал и ушел…
— И так вот запросто вышел из больницы и исчез в неизвестном направлении?
— Может быть, — хозяин кабинета пожал плечами. — Я вообще-то не врач, тем более не психиатр, я управленец… администратор… психиатры вам, наверное, лучше все объяснят…
— Я тоже не врач, — перебил его Николай, — но я носом чую, что у вас тут что-то нечисто!
Вдруг он замолчал и хлопнул себя по лбу.
— Как вы сказали?
— Я не врач — я администратор!
— Нет, раньше, перед этим! Насчет того, что он лежал без движения… сколько времени?
Хозяин кабинета снова заглянул в бумажку и повторил:
— Пять лет… после перенесенной тяжелой операции на мозге…
— Пять лет! — воскликнул участковый. — Вот оно!
Он замолчал на какое-то время, а потом спросил:
— А в тот день, когда у вас сбежал этот Прохоров, больше никаких ЧП в больнице не было?
— У нас вообще никогда ЧП не бывает, — мгновенно отозвался администратор, но глаза его при этом забегали пуще прежнего.
Он снова побарабанил пальцами по столу и проговорил, неприязненно поджав губы:
— Я вам уделил достаточно времени. У меня много работы. Я вас попрошу…
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Николай и вышел из кабинета.
Он спустился вниз по лестнице, шевеля губами и явно что-то обдумывая. При этом задумался так глубоко, что прошел лишний лестничный марш и оказался в подвале. Придя в себя, Николай удивленно поднял глаза и увидел перед собой металлическую табличку с четырьмя зловещими буквами:
