Невеста Василевса - Надежда Салтанова
— Ты от обиды сейчас плачешь, Ариста? Или болит у тебя что? — спросила растерянно Нина. Жалеть Аристу ей и в голову никогда не пришло бы. Но сейчас ей стало неловко за тихое злорадство, мелькнувшее в душе при виде изуродованного лица красавицы.
Та молчала, стискивала зубы, пытаясь, видать, обуздать свою слабость. Нина присела на резную скамью. Утешать хозяйку лупанария ей не хотелось, но и былая злость на нее уже пропала.
Ариста наконец приподнялась, опираясь на локти:
— Сделай что-нибудь, Нина. Мне надо, чтобы синяк скорее прошел. Только твои притирания и помогут.
— Они, может, и помогут, но чудес не сотворят. До воскресного дня не пройдет. Ты холодную воду с уксусом прикладывала?
— Прикладывала. Видишь же — не помогает.
Нина поднялась, нанесла щедрым слоем снадобье на опухшую кожу. Огляделась.
— Вот так намазывай четыре раза за день, болеть не будет, припухлость сойдет быстрее. — Она огляделась. — Есть у тебя чаша серебряная? Лучше маленькая. Или зеркало? Будешь прикладывать, авось не разойдется синяк твой.
Ариста махнула рукой в сторону узкого стола под окном. Там среди расставленных кувшинчиков, горшочков, разбросанных гребешков и палочек для подведения глаз и бровей поблескивало серебром зеркальце.
Нина не сдвинулась с места, посмотрела на Аристу внимательно. Та поморщилась:
— Прошу тебя, Нина. Подай мне зеркальце, сделай милость. И деньги там возьми за притирание и за то, что сама пришла. А то у меня голова кругом идет, как встаю.
— Тогда вставать тебе еще пару дней не стоит. На спине не спи, лучше на боку, — объясняла Нина, подавая зеркальце. Щедрая оплата звякнула, опускаясь в кожаную суму. — Что еще тебе повредили? Спина не болит, ноги и руки целы?
— Ничего больше, — отмахнулась Ариста. Она прерывисто вздохнула. После короткой паузы чуть повернула голову к аптекарше:
— Ты не слыхала, что за зазноба у наследника появилась?
Так вот почему в лупанарий аптекаршу зазвала — сплетни о дворцовых делах собрать. Ох, змея коварная. Нина безмятежно пожала плечами:
— Где наследник, а где аптекарша? С чего бы мне знать?!
— Ты же во дворец ходишь, императрицу лечишь, с патрикиями разговариваешь. Слыхала я, как Нину-аптекаршу во дворце уважают. Ты небось все знаешь и об императрице, и о наследнике-соправителе. Расскажи мне, Нина. Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
— Я-то знаю, — усмехнулась горько Нина. — Только рассказать мне тебе нечего. Смешно даже думать, что императрица или наследник со мной разговоры задушевные вести будут. И патрикии со мной не сплетничают — притирания получили, вот и вся их забота. Ты лучше поведай, зачем тебе это?
Ариста фыркнула. Охнув, приложила ладонь к кровоподтеку:
— Может, ты от слуг что слыхала? Или на базаре?
— Слухи я на базаре не собираю. Сейчас все о пропавших женщинах болтают, до наследника никому и дела нет.
Ариста кивнула, поморщившись от боли. Нина продолжила:
— Может, ты что знаешь? Почему женщины на тебя накинулись? Кто им сказал, что лупанарий виноват?
— Не знаю я ничего! — Ариста, вспомнив, видать, нападение, снова стиснула от злости зубы. — Дуры они базарные, вот и накинулись! Они еще пожалеют.
Нина прервала ее:
— Выходит, ты за мной послала, чтобы про дворец вызнать?
— При чем тут дворец? Я бы и не послала за тобой, если бы не попортили мне лицо эти бестии. Надо, чтобы синяк прошел поскорее.
— Пройдет через седмицу. Да и что за беда с лицом? Ты, поди, к клиентам сама не выходишь, — пожала плечами Нина.
— Не твое дело, аптекарша, — пробормотала сердито Ариста. — Патрикии небось с кровоподтеками на лице не ходят. Ступай уже.
— И то правда. — Нина направилась к двери. — Мне и дела нет, что хозяйка городского лупанария с глузду двинулась, в патрикии себя записала. Притирание я тебе оставила, на пару дней хватит, после еще приготовлю. Пришли за ним кого-нибудь.
Она вышла, сердито закрыв за собой дверь. В коридоре наткнулась на заплаканную Дарию.
— Что случилось? И на тебя эти курицы накинулись? — Нина схватила ее за вышитый рукав.
Дария помотала головой, прошептала:
— Позже приду к тебе, расскажу. — И кинулась вглубь дома. Нина проводила ее взглядом, вздохнула, вышла в атриум.
Кивнув старой Нениле, аптекарша отворила калитку сама, выглянула в проулок. Парня там не обнаружилось. Решив, что он ждет ее у главного входа, Нина вышла на улицу. Провожатого и там не нашлось. Помянув нечистого, поняла, что делать нечего, придется одной добираться до дома. Ну да тут до Мезы недалеко совсем, а там уже и нестрашно.
Улицы уже погрузились во мрак. В небе перемигивались звезды, тонкий месяц робко выглядывал из-за крыш домов. Коренастые носильщики подносили к лупанарию паланкины, выпуская из шелковых недр богачей-посетителей: тучных, как набитые золотыми монетами кошельки, или тощих, закутанных в дорогие шелковые одежды. Подошла ватага хорошо одетых горожан, они шумели и, похоже, уже были навеселе. Ввалились в дверь, толкаясь и хохоча. Из приехавших носилок вышел молодой невысокий парень с капризным лицом, бросил взгляд вдоль улицы, торопливо шагнул под портик веселого дома.
Нина шла по улице, вспоминая слова Аристы. Неужто и правда она женщин ворует? Ариста с разбойниками дружбу водит — это всем известно. Ее головорезы за мзду хоть патрикию выкрадут. А она опять в стороне останется. Потому как покровители у нее в городе такие, что из любой распри она выберется. Взять хоть ту историю с кольцом царя Соломона — и те, что за кольцом охотились, у нее в лупанарии прятались, и Нину она едва не погубила. А смотри-ка, все преподнесла так, что во дворце ей еще и благодарны остались. Нина сжала мафорий у горла, запретив себе вспоминать ту историю. Однако, как эта рыжая змея умудряется между законами изгибаться, все же непонятно. И лупанарий ее все так же процветает, и Ариста, говорят, во дворцовые службы шастает. Уж какие там у нее дела и с кем — Нина и знать не хотела. С лишними-то знаниями можно и в подземелья отправиться.
Мягкие сокки аптекарши едва шуршали по каменной мостовой, когда позади она услыхала шаги. Шел кто-то, будто крадучись. Холод сковал Нине плечи, она ускорила шаг, прислушиваясь. Улица освещалась редкими светильниками у богатых домов, видать ждущих гостей или возвращающихся из таверн хозяев. Темные проулки глядели на Нину узкими ухмылками. Перед глазами встало видение бледного тела с разрезанным нутром. С трудом удерживаясь от крика, аптекарша дрожащей рукой нащупала спрятанный в плаще нож. Шаги за спиной слышались уже ближе. Подхватив повыше подол длинной столы, Нина бросилась по улице бегом, торопясь добраться до Мезы, которая уже близко
