Дарья Донцова - Вынос дела
Вскоре у двери притормозила машина. Красивая элегантная женщина в шикарном темно-красном костюме быстрым шагом вошла в тесноватое помещение. Нина жадно оглядывала соперницу. Она сразу узнала ее – Олег Андреевич носил в бумажнике фото жены и дочери. Харитонова вошла в класс, занятия начались. Нина решила подождать конца лекции и еще раз «полюбоваться» на мадам. Но примерно через полчаса дверь распахнулась, и Таня быстрым шагом пошла в противоположный от входа конец коридора. Нина решила, что дама отправилась в туалет, но Харитонова неожиданно открыла дверь и ужом выскользнула через запасный ход на оживленную улицу. Нина опрометью кинулась за ней.
Очевидно, Таня не ожидала преследования, потому что спокойно поймала такси. Лузгина также схватила машину. Минут через десять Харитонова высадилась возле больницы Раевского и почти побежала по запутанным дорожкам. Затем исчезла в маленьком сером двухэтажном домике, притулившемся у самого забора. Нина рванула было за ней, но была остановлена бдительным охранником.
– Здесь помещение только для врачей, – сообщил секьюрити, – посторонним вход запрещен.
– Сюда только что вошла женщина, почему же меня не пускаете, – налетела Нина на мужика.
Тот сначала нахмурился, а потом рассмеялся:
– А! Татьяна Михайловна! Так у нее тут брат работает, наш психиатр-консультант, а вам не положено.
Задыхаясь от негодования, Нина проторчала во дворе около часа и наконец дождалась своего. Из домика вышли Таня и симпатичный молодой человек в белом халате. Они о чем-то оживленно переговаривались, но до ушей Лузгиной не долетало ни звука. Потом Харитонова кивнула головой и пошла по дорожке. Парень повернулся к двери, и тут Таня притормозила и крикнула:
– Артем, в четверг не приду!
Парень помахал рукой и исчез внутри домика. Примерная жена вновь поймала такси, вернулась на курсы и, отсидев там два часа, преспокойненько села в машину, крутанула рулем и покатила домой.
Лузгина, кипя от негодования, вернулась к себе.
– Ну не сволочь ли! – возмущалась Нина. – Обманывать такого мужа, как Олег Андреевич!
– Вы рассказали об этом Харитонову? – тихо спросила я.
Нина помотала головой.
– Не успела. Два дня мучилась, как лучше информацию поднести, а тут этот взрыв.
И она снова тихо заплакала. Я с сомнением поглядела на нее: неаккуратная, глуповатая, абсолютно некрасивая, но на стерву не слишком похожа. Очевидно, Харитонов нуждался в таком человеке – без особых амбиций и запросов. Таня-то удачно занималась бизнесом, отлично зарабатывала, мало у какого мужа не разовьется в подобной ситуации комплекс неполноценности.
– Странно, что в качестве алиби она выбрала курсы кройки и шитья, – пробормотала я, наблюдая, как Нина вытирает красный нос рукавом халата. – Насколько слышала, она великолепно моделирует одежду и даже владеет фирмой…
Лузгина с удивлением глянула на меня:
– Кто? Татьяна? Откуда вы это взяли?
– Да она сама рассказывала.
Нина презрительно фыркнула:
– Сама рассказывала! Если сообщу вам, что имею в родственницах английскую королеву, вы поверите?
Да, в ее словах был определенный резон. Нина продолжала злиться:
– Таня не работала, а дни проводила самым приятным образом – парикмахерская, солярий, массаж, модные бутики… Олег Андреевич ее целиком и полностью содержал, давал деньги на всяческие прихоти и причуды. Кстати, он был патологически щедрый человек. Никогда не считал денег, порой даже не помнил, сколько их у него в кошельке. Мне помогал: компьютер купил, машину маленькую, «Ниву» двухдверную, цвета баклажан.
И она опять заревела.
Я в глубокой задумчивости села в «Вольво» и принялась бездумно разглядывать радующихся теплому апрельскому дню прохожих. Если кого и следовало опасаться в окружении Харитонова, то только не Лузгину, или я ничего не понимаю в людях. Да и смерть Олега Андреевича была ей невыгодна. Как бы Нина ни прикидывалась бескорыстной бессребреницей, и без лупы видно, что она надеялась стать мадам Харитоновой. Ну пусть не сейчас, не сразу, но надежды не теряла…
Часы показывали около трех, я медленно поехала в колледж. Заберу девчонок и доставлю домой, а то Татьяна небось от тревоги места себе не находит.
Я оказалась права. Не успели мы войти, как хозяйка выскочила в холл и закричала:
– Варвара! Ты где была? Уже хотела в милицию обращаться…
– Незачем так орать, – дернула плечом Варя, – ходила, как все дети моего возраста, в школу!
– Куда? – оторопела Таня.
– Только не ругайся, – быстренько влезла я в диалог. – Варенька ездила с Маней на занятия.
– Между прочим, – отчеканила девочка, – получила кучу пятерок. Так что извини, мама, сейчас быстренько чайку глотну и за уроки. Назадавали, жуть! Нужно успеть до шести все сделать.
– Почему обязательно до шести? – изумилась мать.
– В семь начнутся занятия в Ветеринарной академии, мы с Машей не хотим опаздывать!
Она швырнула куртку на стул и побежала вверх по лестнице.
– Господи, – вымолвила Таня, опускаясь на куртку.
Варя замерла, потом повернулась к матери и заявила:
– Кстати, меня никто в школе не дразнил и не обижал. Наоборот, когда показала, как фенечки плету, сразу попросили браслеты сделать. Ты, мама, зря моей внешности так стесняешься, я, конечно, не красавица, но ведь и не чудовище!
И она вновь понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
– Что же это такое? – растерянно пробормотала Таня, глядя мне в глаза. – Что?
Хитрая Машка предпочла потихоньку испариться, и мы с подругой остались в огромном холле совсем одни.
– Боюсь, тебе придется отпустить ее и в школу, и в академию, – тихо сказала я. – Варю больше не удержать дома.
– Боже, – всплеснула руками Таня, – ты же видишь ее лицо! Ну за что нас так бог наказал – лицо дауна, а ум нормальной. У нас в доме ведь даже зеркал нет, ты заметила?
Я кивнула. Конечно, сначала удивилась, обнаружив, что во всем здании нет ни одного зеркала, потом поняла, чем это вызвано.
– С трех лет учим, – продолжала растерянно рассказывать Таня, – математика, русский, английский… Думали, не пойдет, а Варька просто хватает все на лету. Но вот внешность! Врачи лишь руками разводят, первый раз с подобным сталкиваются… А пластическую операцию пока не советуют делать, что-то там в лице еще не сформировалось. Неужели ребята над ней не издевались?
Я покачала головой:
– Нет, там хорошие дети. Впрочем, через три-четыре дня все забудут про ее внешность.
Таня махнула рукой:
– Скажешь тоже!
Я вздохнула. На кафедре, где я в свое время работала, трудилась милейшая сотрудница – Анна Лапшина. Когда впервые увидела ее лицо, основной мыслью было – только бы бедняжка не заметила моего испуга. Внешне девушка выглядела ужасающе. Через всю правую щеку шел отвратительный, неаккуратный шрам. Потом коллеги рассказали, что ее в детстве укусила собака. Анечка обладала замечательным, легким, светлым характером. Спустя неделю я перестала замечать шрам, зато увидела ясные глаза и добрую улыбку. Анюта совершенно не комплексовала по поводу своей внешности, хорошо одевалась, и никто не удивился, когда она весьма удачно вышла замуж за молодого дипломата и отбыла с ним строить в Африке социализм. Насколько знаю, у них то ли двое, то ли трое детей…
– Мне кажется, – осторожно завела я, – Варе следует вместе с Машей походить в лицей, вот только…
– Что? – насторожилась Таня.
– Школа дорогая, если у тебя сейчас финансовые затруднения…
– Ах, оставь, – отмахнулась хозяйка, – с деньгами полный порядок, магазины приносят хорошую прибыль. Ладно, подумаю. Интересно, что сказал бы на все это Олег? Кстати, похороны завтра, в одиннадцать.
м, не дожидаясь моей реакции на сообщение, она пошла в гостиную. Я осталась стоять в холле. Потом машинально повесила детские куртки, кликнула собак и пошла во двор. Банди и Снап носились по саду, радостно лая. Им вторила пуделиха. Даже тихие Жюли и Хучик страшно радовались солнышку и первой травке. Я тихо пошла вдоль забора. Странно, Таня сообщила о похоронах как-то вскользь, между прочим. Конечно, она здорово держит себя в руках, но ведь не до такой же степени?
Часы в доме громко пробили пять, я пошла назад. Ну и что теперь делать? Кто эта «падла», которой следует опасаться? Может, тот самый Жок, за которым безуспешно охотятся Дегтярев и Крахмальников? Из их рассказов выходило, что таинственный Жок – отвратительная личность, собирающая дань с сутенеров, бандит и негодяй. Только маленькая загвоздка – я изучила весь дом вдоль и поперек и готова поклясться – никаких потайных комнат тут нет. Да и посторонних в здании никаких, а из мужчин только Кеша да повар Емельян. Но Аркадий тут ни при чем, а Емельян безвылазно торчит на кухне, уходит от плиты около одиннадцати вечера, а в шесть утра уже снова гремит кастрюлями! Кто же Жок?
