Дарья Донцова - Главбух и полцарства в придачу
– Я здесь про всех почти все знаю, – ухмыльнулась Ника, – вот тут Петр лежит, пил сильно и скончался в белой горячке, за ним могилка Анфисы Фурфыной, она прожила долго, почти до девяноста дотянула, только играла в карты и в нищете последние годы жила.
– Неужели?
Ника кивнула:
– В архивах бог знает что прочесть можно. Мне впору книги об усопших писать. Вот сюда, за этот ужас заворачивай.
Я задрала голову вверх и присвистнула. Прямо перед нами высился огромный, метра два в высоту, гранитный пьедестал, из него вздымался ввысь бронзовый торс мужчины, на шее его блестела толстая цепь, выкрашенная золотой краской.
– Это кто? – попятилась я.
Ника скривилась:
– Из братков. Вон там видишь у подножия руль? Это деталь его любимого «мерса». Жуткое зрелище!
– Да уж, – поежилась я, – впечатляет.
– Жаль Леокадию Михайловну, – вздохнула Ника.
– Это кто?
– Тут раньше могилка Фирсовой была, – объяснила моя спутница, – совсем заброшенная, видно, родственников не осталось, а кладбищенское начальство как докумекает, что покойничек без призора остался, мигом место продает. И вот вместо Леокадии имеем это бронзово-гранитное чучело в честь некоего криминального авторитета, павшего на тропе разборок. Мы пришли.
Я оглядела маленькую, ухоженную могилку. Вокруг слегка покосившегося цоколя росли цветы. Три ступеньки из белого мрамора вели к скульптуре плачущего ангела. Внизу была прикреплена табличка «Одоевцева Марфа 1900–1911 гг. Помолись за нас у престола Господа».
– Иди, бери свой подорожник, – подтолкнула меня Ника.
Я, продолжая светить перед собой фонариком, присела возле цоколя и воскликнула:
– Надо же, столько лет прошло, а за захоронением, похоже, ухаживают! Неужели до сих пор помнят? Ведь родителей девочки давным-давно на свете нет.
Ника вздохнула:
– Это я могилку в порядок привела, что-то мне эту Марфу жаль стало. И ведь наградила она меня.
– Кто? – подскочила я.
– Да девочка, – Ника ткнула грязным пальцем в белого мраморного ангела.
Я стала быстро выщипывать из травы, росшей по бокам могилы, листочки подорожника. Ну вот, меня стыдила, а сама не лучше. Каким образом покойница может кого-то наградить?
– Смотри, – продолжала Ника и медленно повернула одну из железных бомбошек, украшавших ажурную ограду.
Послышался легкий шорох. Фигурка ангела тихонечко отъехала влево. Я изумилась до крайности. Тайник! Ника с гордостью посмотрела на меня.
– Говорила же тебе, что старые могилы таят в себе подчас такие секреты! И ведь почти сто лет прошло, а механизм работает словно новенький, умели люди раньше делать, не то что сейчас. Я купила тут недавно диван, триста баксов отдала. И что ты думаешь? Он спустя неделю раскладываться перестал. А ведь тем, кто его склепал, небось известно было, что люди их творение открывать-закрывать станут. м, пожалуйста, напортачили, а тут шурует, как часы.
– И что же там лежало?
– Ну, в общем-то не слишком нужная в наше время вещь, но мне пригодилась, – улыбнулась Ника, – ящичек железный, набитый царскими бумажными деньгами. Я их нумизматам хорошо продала. Знаешь, кое-кто из наших предков использовал могилы родственников в качестве сейфа. Дома богатство хранить боялись, вдруг пожар или воры влезут, а на погосте милое дело нычку держать. Люди в прежние годы в бога верили, редко кто в склеп полезть решался!
Я хотела напомнить Нике, что почти все египетские пирамиды достались современным ученым разграбленными. Вера в господа не останавливала воров. Жадность, как правило, побеждает страх. Кое-кто предпочитает иметь незаконную звонкую монету на этом свете, полагая, что наказания на том можно вполне избежать. Но, глянув на Нику, я проглотила фразу.
– Насобирала? – воскликнула представительница семьи «червей». – Тогда топай домой. Давай выведу за ворота, не ровен час, еще на кого из наших нарвешься.
Домой я прирулила, зевая так, что трещали челюсти. Не знаю, как вам, а мне просто необходимо спать как минимум десять часов в сутки. И вообще, я самая настоящая сова, но переделанная в жаворонка, всю жизнь вскакивающая волею судьбы очень рано. Жалкая птичка, которой нужно хлопать крылышками за зарплату. Нет, неправильно, я не сова, я помесь ночной хищницы с певцом утра, потому что охотнее всего бы укладывалась под уютное, мягкое одеяльце в девять вечера, а вылезала бы оттуда к полудню. Я очень, очень, очень люблю поспать, но жизнь складывается таким образом, что раньше чем в час ночи до кровати не добраться, а в семь утра уже трезвонит будильник.
Борясь с желанием мгновенно шлепнуться на подушку, я сварила зелье и нырнула в кровать. Только голова уютно устроилась на подушке, глаза закрылись, как: «Тр-р-р-р!» – заорал будильник. Я рывком села и толкнула Олега.
– Вставай.
– Да, спасибо. Хр-р-р…
– Немедленно вылезай.
– Я уже в ванной. Хр-р-р…
– Опоздаешь.
– Да, да. Хр-р-р…
Разозлившись, я со всего размаха пнула Куприна пяткой. Муж сел и потряс головой.
– Который час?
– Семь.
– Да, действительно пора.
Зевая и охая, супруг начал нашаривать тапочки. Я вновь умостилась под одеялом. Могу еще немного подремать, но тут начавшие было закрываться глаза натолкнулись на кружечку, прикрытую крышкой, и весь сон мигом слетел с меня.
Вскочив на ноги, я схватила емкость с зельем и понеслась в ванную комнату. Куприн с самым несчастным видом водил по лицу бритвой. Я сунула ему кружечку:
– Пей.
– Зачем?
– Надо.
– Это что?
– Ну… очень полезно! Витамины!
Олег отложил в сторону станок.
– Не хочу.
– Почему? Это вкусно.
– Противно выглядит.
– Очень прошу, ради меня.
– Там волосы плавают.
– Где?
– Вон, видишь?
– Ерунда, глотай.
– Ни за что!
Я посмотрела Олегу в глаза.
– Ты меня любишь?
– Ну… в общем… думаю… конечно.
– Тогда пей.
Куприн скривился, потом тяжело вздохнул и опрокинул одним махом в себя зелье. Я, затаив дыхание, смотрела на мужа. И нтересно, результат будет мгновенным или «лекарство» подействует лишь к вечеру?
Лицо Олега неожиданно вытянулось, глаза начали вылезать из орбит. Я испугалась, что он сейчас выплюнет снадобье, на приготовление которого было истрачено столько сил, и ткнула супруга под ребра.
– Немедленно глотай!
Олег машинально выполнил указание и застыл, словно превратился в гипсовое изваяние. Пауза затянулась, и я слегка встревожилась. Хотела всего лишь «отвернуть» мужа от любовницы, вовсе не собиралась его отравить. Да, конечно, супруг, хлебнувший изрядную толику яда, никогда больше не станет шляться по бабам, но, на мой взгляд, это слишком радикальное решение проблемы. Хотелось бы справиться с ситуацией без «экстрима».
Внезапно Олег схватился за зубную щетку и начал яростно шуровать ею во рту. Я обрадовалась, слава богу, Куприн ожил.
– Вилка, – простонал супруг, – что это было?
– Говорила же, витамины, американские, дико полезные и жутко дорогие, натуральные, растворимые, – зачастила я, – меня очень беспокоит твое здоровье, простужаешься часто, постоянно жалуешься на усталость, вот я и приобрела замечательную пищевую добавку.
– Ужасно, – еле выдавил из себя Олег.
– Что, так невкусно?
– Сначала я подумал, будто ты преподнесла мне водички, которой вымыла помойное ведро, – подробно описывал свои ощущения муж, – отвратительная жидкость со вкусом тухлой рыбы и грязной собачатины!
Ну, насчет рыбы он, пожалуй, прав. Когда я варила лягушачий окорочок, запах стоял еще тот, словно кипятила содержимое аквариума. А вот в отношении собачатины Олег ошибается. Волосы выдраны из кошачьего хвоста, и они вовсе не грязные.
– Надеюсь, больше никогда в жизни ничего подобного пробовать не придется, – заявил Олег и снова принялся чистить зубы.
Я внимательно следила за ним. Похоже, зелье не мгновенного действия. Мой муж не бросается на колени, не кричит о своей пламенной любви ко мне, не кается со слезами в содеянном, не бьет себя кулаком в грудь, не видно и намеков на раскаяние. Ладно, подожду немного, а пока пойду выпью кофейку.
На кухне возле плиты стоял папенька, на лице его было написано глубочайшее изумление.
– Слышь, доча, – оживился он при виде меня, – что за гадость вон в той кастрюльке?
– Это… – Я начала было придумывать на ходу историю. Но тут из коридора быстрым шагом вошел Куприн.
– О чем речь ведете? – спросил он.
Ленинид ткнул зятю под нос ковшик с остатками зелья.
– Это что?
Олег задергал носом.
– Похоже на витамины, которыми меня Вилка потчевала. Глянь-ка, тут мясо плавает, какие-то тряпки…
– Это подорожник! – воскликнула я и тут же прикусила язык.
– Подорожник? – прищурился Олег.
– Ну да, сбор из травы, целебный.
– Фу, еще и дрянь какая-то сверху телепается, – Ленинид продолжал изучать содержимое кастрюльки, – ну и пакость!
