Смерть и креативный директор - Рина Осинкина
– Сама дойдет. Не маленькая, – грубо оборвал его Коновалов и, дернув за локоть, толкнул в сторону гостиной. – А мы с вами тет-а-тет, без свидетелей потолкуем.
В глазах у чиновника мелькнуло понимание, и он даже слегка успокоился, почувствовав себя в привычной стихии.
Олеся, оповестив «старшого», что рингтон в мобильнике включен на полную громкость – мол, звоните, если что, – поспешила в дальний конец коридора, к лестнице.
Майор под ручку с хозяином ступил в гостиную, где они расположились рядком на диване. Откинувшись вальяжно на спинку и положив ногу на ногу, Коновалов поинтересовался:
– Хибарка супруге вашей бывшей принадлежит? Или ее уважаемой родне?
– Чур, меня, чур, – шутейно замахал руками Михеев. – Какая еще жена, увольте! Не было, и нет. А вас, видимо, интересует, на какие доходы домик возвел? По ипотеке приобрел, у нас в поселке большинство так… в кабалу залезли. Двадцать лет выплачивать осталось, не помереть бы раньше времени. И машину в кредит взял, и айфон. Мелочь, а не нашлось денег, хоть тресни. Верите ли – в долгах, как в шелках…
– Верю, верю… Отчего же не поверить, – ухмыльнулся понимающе Коновалов. – А с прислугой чем расплачиваетесь? Урожаем с подсобного хозяйства?
Михеев даже обиделся:
– Что ж, по-вашему, я задарма в министерство на службу хожу? У меня неплохой оклад, да и премия по результатам года начисляется. Уж на экономку я точно наскребу. Если простой обыватель, какой-нибудь нищеброд из Чертанова может нанять сиделку для престарелой прабабки, то…
Он осекся.
Коновалов продолжил:
– То непростой обыватель, который далеко не нищеброд, и подавно может.
– Вот именно, – с легким раздражением согласился Михеев. – Одного не могу понять, с какой стати вашему ведомству такими вопросами интересоваться? Имею в виду – мои доходы и расходы. И при чем тут расследуемое дело, тоже непонятно. И разве оно не завершено?
– Сколько вопросов, надо же, – усмехнулся мент Коновалов. – Вашей декларацией непременно профильная служба займется, я прослежу. Я оттуда недавно переведен с повышением. По инерции заострил внимание. И дело об убийстве, произошедшем в вашем доме, ни при чем, тут вы правы. А при чем вот что. Нам поступил сигнал, что один из оперов, прибывших на место преступления, предлагал некую услугу свидетелю по делу. По крайней мере, одному. За определенную денежную сумму, естественно. Идет разработка. Негласная. Поэтому я к вам в выходной приехал, а не вызвал повесткой в кабинет. Теперь вам все ясно? Или еще вопросы имеются?
Михеев замер, задумавшись. Кажется, он был удивлен услышанным и срочно информацию переваривал и усваивал.
– А не скажете ли, кому… э-э-э… услуга предлагалась?
– А вам зачем? – пристально взглянув на чиновника, вопросил Коновалов.
– Тут вы правы, тут правы… Вроде и незачем… Чисто из любопытства поинтересовался.
– Да? – подозрительно переспросил его майор. – А может, вам тоже что-то предлагали? А может, вы и воспользовались? На детекторе проверочку не хотите ли?
– Что вы, что вы!.. – переполошился Михеев. – Не предлагали, и я даже не знаю, о ком из ваших коллег речь идет!.. Да и зачем мне такие сомнительные услуги? Я в этом деле потерпевший скорее, чем просто свидетель. А насчет детектора, то – как скажете, могу. Мне скрывать нечего, даже доходы.
И он раздвинул губы в широкой улыбке, а руки развел в стороны.
Коновалов долгим взглядом посмотрел на собеседника, тот испытание выдержал и свой не отвел.
Разговор завершать было рано – пусть овца дурацкая закончит свое дурацкое оперативно-следственное мероприятие и спустится вниз. Поэтому, приметив на краю журнального столика кожаную папку необычного формата, майор бесцеремонно подтянул ее к себе. Взвесил предмет на ладони, приподнял брови, вопросительно взглянул на чиновника.
– Не хотите ли ознакомиться? – любезно произнес тот, забирая у него вещь, после чего расстегнул зажимы и вернул майору в распахнутом виде.
Папка оказалась альбомом с кляссером внутри, по прозрачным кармашкам которого со всем почетом и уважением были разложены потемневшие от времени медяки.
– Ого, – проговорил Коновалов. – Коллекционируете?
– Да, знаете ли… Имею такую слабость. Но мне в этом отношении все же повезло: не на серебро подсел, а всего лишь на медь, да и то мешочную.
– То есть? В каком смысле мешочную?
– Все очень просто, господин Коновалов, предельно просто. Если монета была в ходу, иными словами – ею расплачивались, отчего она сделалась битая, лысая, с царапинами и прочими погрешностями, то называют такую мешочной. А существуют еще и коллекционные, но стоимость их ого-го, на порядок выше. От тиража цена тоже зависит, или, например, от дефекта монетного двора, такое бывало в практике. А мои монетки – баловство дилетанта, не более того.
– Зачем же вы их собираете? – не понял Коновалов.
– А вы извлеките какую-нибудь, я вам вот николаевские три копейки советую девятьсот третьего года. Покрутите в руках, пощупайте. Ну, как? Пробирает?
Коновалов, чувствуя себя идиотом, над которым скрытным образом насмехаются, извлек и покрутил, но ничего этакого не почуял и раздосадованный сунул монетку обратно.
– А я вот отдыхаю так с ними, – вздохнув о своей слабости, проговорил Михеев, возвращая альбом на столик.
После небольшой заминки спросил осторожно: – Может быть… рюмочку чая?
– За рулем, – вздохнул Коновалов.
– А с собой? – вкрадчиво поинтересовался Михеев. – Коллекционный, доставлен прямо из Новой Аквитании…
– Дамочка увидит, – с сожалением в голосе пояснил отказ Коновалов. – Глазастая. Мне разговоры на новом месте ни к чему.
– Она, что же, из… «барабанщиц»? Донести может? А не похожа…
– Кто ее знает, из каких она. Но лучше не рисковать. А за предложение спасибо. Однако, задерживается она что-то. Не заблудилась бы в переходах, а господин Михеев? В сложных лабиринтах вашего особняка? Наберу ей, пожалуй.
Он не успел.
Со второго этажа донесся пронзительный, истошный визг. Душераздирающий, от которого кровь в жилах повидавшего виды мента заледенела.
Он быстро взглянул на Михеева. Тот застыл в явном испуге. Потом оба, как по команде, сорвались с места и кинулись к лестнице на второй этаж.
Когда они гуськом – Михеев первым, Коновалов вторым – бежали вверх по деревянным ступенькам, им навстречу ударил звероподобный выкрик «Ха!». По спине у мужчин побежали мурашки.
Неспешным шагом Олеся прошлась по коридору первого этажа, прислушиваясь к своим впечатлениям и запоминая интерьер. И в библиотеку нос сунула, и в маленькую гостиную. Поднялась по лестнице на второй. Здесь ей нужна была служебная комната – предположительно кастелянская.
Ей с опозданием подумалось, что, если помещение все еще опечатано, она не сумеет получить представление о месте убийства, а
