Людмила Милевская - Вид транспорта — мужчина

В общем, ей было не до кокетства.

Более того, как увидела она Александра, так сразу почувствовала себя маленькой, слабой и очень несчастной. Очень захотелось о горе, о бедах своих рассказать и попросить совета, и положиться на мужскую его уверенность, на его силу, но нет. Рассказать она не могла. Особенно про гибель Зои.

«Не сейчас, потом», — решила Денисия.

Боялась запутаться, глупость сболтнуть. Да и Александр не с курорта приехал. Зачем ему лишние переживания? Помочь все равно не сможет: у него генеральский приказ и через три часа поезд.

Она решила молчать, но не смогла быть игривой.

Он заметил, спросил:

— Почему ты сегодня такая странная?

Они сидели на диване в его малюсенькой однокомнатной квартире.

— Странная? — фальшиво удивилась Денисия. — Не странная я, с чего ты взял?

— Как с чего? Не захотела идти в ресторан. По городу бродить отказалась.

— Терпеть этого не могу, — проболталась Денисия.

Он внимательно на нее посмотрел и напомнил:

— А раньше любила.

— Я и сейчас люблю, — спохватилась она, — только сегодня у меня настроение плохое.

— А почему?

— Перед тем как к тебе идти, со Степанидой сильно поцапалась. Бесцеремонная она, просто ужас.

Вот завидую кому. Наглость — второе счастье. Сама мечтаю этому научиться, но никак не могу.

Александр неожиданно вспылил. Наверняка Зойка многократно его таким видела, а вот Денисия впервые.

— Не болтай ерунды, — повышая голос, сказал он. — Наглость — это когда ты на общество кладешь один член с прибором, а на тебя падает дюжина. Вот что такое наглость. Поверь моему опыту, наглецами бывают или слишком юные, то есть неопытные, или совсем дураки. Умный человек быстро поймет, что хамом быть невыгодно У хамской выгоды слишком короткие ножки. На таких далеко не убежишь даже в наше дикое время. Ты о карьере мечтаешь, так знай: порядочность — вот двигатель настоящей карьеры.

Согласен, с порядочностью гораздо медленней и трудней, но зато и надежней. Это как долговременный вклад в банке: держать нужно дольше, но зато и проценты гораздо выше.

«Бог ты мой! — ужаснулась Денисия. — Это в какой же недобрый час я ему про карьеру-то проболталась? Зойка же никогда ни о чем не мечтала, кроме шмоток и брюликов. А что еще я ему про себя наболтала? И вообще, кого из нас он любит теперь? Меня или Зойку?»

Александр оборвал свою речь так же внезапно, как и начал. Смущенно, с вопросом, посмотрел на нее своими умными серыми глазами. «Не обиделась?» — прочитала Денисия в них и, усмехнувшись, спросила:

— Ну? И что это было?

— Что — это? — попытался прикинуться дурачком Александр.

— Да все то, что ты мне сказал. Очень пафосно.

Это что, крик души?

Он вдруг рассмеялся, повалил ее и, оседлав, сомкнул пальцы на ее тонкой шее.

— Да, это мой крик: «Души!» — пошутил Александр, делая вид, что собирается лишить Денисию жизни.

— За что? За что? — хохоча, отбивалась она.

— За то, чтобы не мечтала становиться плохой, — продолжая шутливо ее душить, кричал Александр и вдруг признался:

— Я по-настоящему полюбил тебя только тогда, когда узнал, какая ты хорошая на самом-то деле.

Она замерла, перестала сопротивляться. Он, все еще сидя на ней, уже не шутил, не душил, но и рук не убрал с ее шеи. Серьезно посмотрел на Денисию и продолжил:

— Ты думаешь так же, как я. Ты усвоила истину, которую редко кому дано усвоить: жить для себя скучно и глупо. Жизнь обретает смысл только тогда, когда живешь для других. Вот какую тебя я люблю.

И меняться не смей.

Словно током пронзило ее.

«Зоя же эгоисткой была всем известной», — мелькнула и страшная и радостная мысль.

Денисия закричала:

— Сашка! Что ты сказал?

Александр сконфузился, убрал руки с ее шеи, отмахнулся:

— Да так, ерунду. Не обращай внимания.

Она вскочила, и сколько ни пытала его, ни в какую возвращаться к этой теме он не согласился: не объяснил, не пояснил, а Денисия боялась поверить тому, что сама поняла. Выходит, с Зойкой началось у них совсем несерьезно: игривая, смазливая, доступная — кого тут любить? Это уж потом…

«Да-да, — глядя, как Александр готовится к отъезду, убеждала себя Денисия. — Он так к ней и относился, а изменил свое мнение, лишь когда к их роману Зойка меня основательно подключила. А до этого и романа-то не было: несколько встреч. Сашка и трахнуть ее не успел, как собирался вначале, а когда уже стал общаться со мной, то решил, что тут все по-серьезному, тут надо жениться. Да, так и есть. На самом деле он любит меня, но думает, что я — это Зойка. Точно-точно, с ней, с настоящей, он и часа не выдержал бы…»

Так она убеждала себя, но уверенности не было никакой — одни сомнения.

Почувствовав на себе ее пристальный сосредоточенный взгляд, Александр оглянулся и, опуская крышку кейса, виновато сказал:

— Не обидишься, малышка, если я немного с делами своими тут разберусь. Совсем немного осталось до поезда, а мне кое-что надо запомнить и сжечь. До этого времени не нашел, к тебе спешил.

— Да-да, конечно, — вскочила с дивана Денисия. — Занимайся своими делами, а я на кухне пойду приберусь да сооружу тебе побольше бутербродов в дорогу. Мне кажется, ты похудел.

Он проводил ее ласковым взглядом и, когда она скрылась в кухне, крикнул:

— Зоя! Я очень тебя люблю!

Она вернулась и, обессиленно прислонясь к косяку, прошептала:

— И я тебя…

— Иди ко мне, — нежно позвал Александр.

Она, смущаясь, подошла, он порывисто обнял ее — крышка кейса откинулась. Денисия увидела лежащую сверху тетрадь. Обычную, школьную. И надпись на ней: «Дневник». Почерк детский. Было видно, с любовью выведено.

— Что это у тебя? — удивилась она.

Александр оглянулся:

— А-а, это… Дневник чеченской девочки, погибшей от рук бандитов. Ей было тринадцать. Совсем ребенок, но эти звери так не считали. Она очень хорошенькая была. Приглянулась бандиту. Саламбеку Нахчоеву. Он пожелал сделать ее своей женой, а она хотела в школе учиться. Понимаешь, как ты, мечтала хорошее образование получить. В общем, девчушка ни в какую не соглашалась идти к бандитам и так яростно сопротивлялась, что эти сволочи ее убили.

— Какой ужас, — бледнея, прошептала Денисия.

— Да уж, — нахмурился Александр, — там немало ужасов. Кстати, — оживился он, — этот дневник я тебе и хотел отдать.

Она удивилась:

— Мне? Зачем?

— Нам он уже не нужен, а уничтожить его рука не поднимается. Помнишь, Зоенька, ты говорила что-то про подружку-журналистку…

— Про Ларку?

— Ну да. Ларке своей и отдай. Ей это будет интересно, может, сгодится для дела.

Александр достал из кейса дневник, протянул Денисии и принялся разбирать остальные бумаги. Среди них мелькнул некий план, набросанный от руки, а под планом — схема: взятые в рамочку названия фирм. и организаций, соединенные между собой жирными красными стрелками. В глаза бросилось: «Модекс» — холдинг, упомянутый утром Пыжовым.

— Там у тебя важные секреты? — спросила она.

Александр усмехнулся:

— В общем, да. А что тебя заинтересовало?

Денисия кивнула на лежащую в кейсе схему:

— «Модекс», он имеет отношение к торговле оружием?

Лицо его вытянулось:

— А ты откуда знаешь?

— Я не знаю, — смутилась она, — я просто спросила.

— Просто спросила?

Александр взял ее за руки, пытливо заглянул в глаза и приказал:

— А ну колись. О таком «просто» не спрашивают.

Ну хорошо, скажу тебе правду, — согласилась Денисия и принялась врать:

— Ларка для поднятия рейтинга решила заняться журналистским расследованием. Копает как раз под этот «Модекс». Якобы этот холдинг причастен к торговле оружием.

— Нет, — отрезал Александр, — не причастен, и зря твоя Ларка копает. Этот холдинг причастен к финансированию бандитов, а уж конкретно оружием занимаются другие фирмы, но вряд ли удастся кому-либо в ближайшее время это, доказать.

— Почему?

— Слишком крутая у них «крыша». И посоветуй своей подруге на пушечный выстрел не приближаться к «Модексу», если, конечно, она не решила покончить с жизнью таким сложным способом.

После столь резкой отповеди Денисия не осмелилась продолжать разговор. Она отправилась в кухню готовить бутерброды, Александр же занялся своими делами. Потом она его провожала. До самого поезда.

— Я буду звонить тебе, — сказал он.

— Звони чаще, — попросила она.

— Постараюсь, — пообещал Александр. — Ну иди, не люблю долго прощаться.

И она ушла. Впервые, расставшись, думала не о нем. Из головы не шел «Модекс». Денисия даже хотела сейчас же отправиться к Лешке Пыжову, но, вспомнив про закрытую в квартире Степаниду, передумала и поехала к ней. Когда она уже подходила к дому, неожиданно заверещал мобильный.

«Сашка звонит!» — обрадовалась Денисия, хватая трубку, но услышала голос банкира.

— Зоенька, ты где? — спросил он и, не дожидаясь ответа, закричал: