Полицейский-апаш - Сувестр Пьер
— Ага, вот… Я дал ему взаймы полтора года назад пятнадцать тысяч франков. Значит, с учётом процентов, он должен мне сегодня… двадцать две тысячи. Хорошенькое дельце, чёрт возьми! Если бы мне каждый день попадались такие олухи, я бы скоро стал миллионером!.. Однако может быть я рано обрадовался? В письме ещё четыре страницы…
И Мош снова принялся за чтение.
— Нет-нет, всё в порядке, — пробормотал он, — денежки он мне вернёт.
Внезапно мерзкая физиономия Моша недовольно скривилась.
— Посмотрите, какой гордый!.. Пишет, что, вернув долг, хочет прервать со мной всякие отношения… надеется, что мы больше никогда не встретимся. Ну уж нет, голубчик! Так просто ты от меня не уйдёшь! Курочка несёт золотые яйца, а папаша Мош её возьми да отпусти? Хе-хе, как бы не так!
Мош решил, что ему надо во что бы то ни стало завоевать доверие Аскотта. В этот момент раздался звонок, и стряпчий поспешил в прихожую. Повернув ключ в замочной скважине, он широко распахнул дверь. Однако на пороге, вместо ожидаемого Аскотта, стояла Нини Гиньон.
— Здрасьте! — сказала она и, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно вошла в квартиру. — Что же это получается, папаша Мош? Нас с Поле подставили, а сами в кусты? Всё-то вас дома нет, как сквозь землю провалились. Я каждый день и звоню, и стучу вам, а вы и не думаете открывать!..
— Деточка, — прервал её Мош, — ты могла бы быть со мной повежливее. В конце концов, я всегда желал тебе только добра.
Нини Гиньон так и подскочила от возмущения.
— Это вы-то?! А кто подцепил деньги, а нас с Поле обвёл вокруг пальца? Да были бы у меня эти денежки, что вы спёрли, я бы была уже далеко отсюда.
Нини раздражённым жестом откинула со лба свои непослушные волосы. Мош глядел на неё, не говоря ни слова.
— Это ещё не всё! — гневно продолжала она. — Я хочу, чтобы вы вытащили меня из этого дела! Мне уже всё это вот так надоело! А нет, так я пойду в префектуру и кое-что порасскажу там…
— Такая милая, славная девочка, — сахарным голосом проговорил Мош, — никогда так плохо не поступит.
Но Нини не трогали комплименты.
— Ещё как поступлю! — пообещала она.
— Объясни в конце концов, что происходит, — потребовал стряпчий.
— Я боюсь, что меня сцапает полиция. Лягавые здесь каждый день околачиваются. Да ещё этот Поле… Я боюсь его! Мне всё время кажется, что однажды он прикончит меня, как прикончил этого кассира. И потом, у него в жилах не кровь, а вода. Он каждую ночь потеет от страха, кричит во сне. Короче, парень совсем свихнулся. Если вдруг полиция возьмёт его за жабры, он так перетрусит, что выложит всё как есть.
— Бедная девочка, я так тебе сочувствую, — лицемерно произнёс Мош. — Но что же я могу сделать? Вы убили человека, деньги исчезли… При чём тут я, известный и честный коммерсант?
Нини поняла, куда клонит Мош: если дело раскроется, то на его помощь рассчитывать нечего. Но подруга Поле была тоже не так проста. Сунув Мошу под нос свой маленький кулачок, она прошипела:
— Ну вот что, папаша. Если только меня сцапает полиция, то я им всё расскажу про твои тёмные делишки, и тебе сильно пообдерут пёрышки, ты уж поверь. А если ты согласишься мне помочь…
— То что тогда? — спросил Мош, живо заинтересовавшись.
— Тогда, — продолжала Нини, с чисто женской естественностью меняя угрожающий тон на ласковый и приторно-сладкий, — мы с вами договоримся и обстряпаем дело так, чтобы за всё ответил Поле… Ну как?
Столь недвусмысленное предложение не могло не понравиться старому мошеннику. Он одобрительно кивнул головой.
— Это неплохая идея, детка. Только ты-то на что мне нужна?
Нини, успокоенная направлением, которое принял разговор, бесцеремонно плюхнулась в единственное кресло, стоявшее в комнате, и задумчиво уставилась в потолок.
— У меня такое чувство, — произнесла она, словно размышляя вслух, — что со всеми этими новыми делами Поле не сегодня завтра арестуют. Троих шпиков укокошили, пуговицу эту чёртову нашли, лягавые теперь в доме днюют и ночуют… Не к добру всё это! Да ещё американец какой-то приехал. Ловкий, должно быть, тип, если за две минуты Красавчика в каталажку упрятал. Скоро и до Поле очередь дойдёт. А мне что делать? В тюрьму за ним отправляться, что ли? Сначала в Сен-Лаго гнить, а потом в колонии комаров кормить? Нет уж, дудки! Меня мамочка не для того на свет родила. Так что, вы уж подыщите мне, папаша Мош, безопасное местечко повыше, где потеплее и посытнее. А уж я себя покажу! Да и вы в накладе не останетесь.
Мош, посмеиваясь, слушал рассуждения Нини. И впрямь, что-то было в этой порочной и смышлёной девушке с горящими как угли глазами.
Вдруг раздался звонок в дверь.
— Кто это? — испуганно спросила Нини.
— Не бойся, — успокоил её Мош. — Девять часов — это моё приёмное время. Наверное, пришёл кто-нибудь из клиентов. Спрячься куда-нибудь, а потом потихоньку смоешься.
На пороге действительно стоял г-н Аскотт.
Мош, со свойственным ему лицемерным притворством, рассыпался в слащавых приветствиях. Однако англичанин лишь холодно кивнул головой в ответ на любезные кривляния ростовщика.
— Не окажет ли мне милорд честь пожаловать в гостиную? — извивался Мош.
Сухо поблагодарив, Аскотт прошёл в комнату.
— Я не милорд, сударь, — счёл нужным уточнить он. — Меня зовут просто Аскотт. Титул лорда принадлежит моему уважаемому отцу.
— Отцы, они, знаете ли, того… умирают, — бестактно брякнул Мош, — а сыновья вместе с наследством получают и титул, так ведь?
Молодой человек брезгливо передёрнул плечами.
— Я запрещаю вам говорить в таком тоне о моём отце. Кроме того, имейте в виду, если вам это неизвестно, что титул передаётся старшему наследнику, а я младший.
Г-н Мош словно не расслышал сурового предупреждения Аскотта.
— А если и старший брат…
— Довольно, сударь! — гневно перебил англичанин. — Мы сейчас же рассчитаемся, и все отношения между нами будут закончены.
Мош зачем-то открыл дверь в соседнюю комнату.
— Позвольте мне, милостивейший государь, уважаемый джентельмен, отлучиться на несколько секунд. Мне нужно закончить дела с одной очень важной клиенткой, которая ждёт меня в бюро.
Ожидая ответа, Мош согнулся в поклоне.
— Поторопитесь, — бросил Аскотт.
Ростовщик скользнул в соседнюю комнату, где, не смея шелохнуться, сидела Нини. Мош подвёл её к окну, где было больше света. Затем он взял Нини за подбородок и, убрав со лба девчонки упрямые чёрные кудри, которые вечно лезли ей в глаза, стал внимательно вглядываться в её лицо.
Изумлённая Нини не сопротивлялась.
— Очень хорошо! — заявил Мош, довольный результатами своего осмотра, — если тебе убрать волосы со лба, ты будешь очень молодо выглядеть.
— Но я и так не старая! — запротестовала Нини. — Мне ещё семнадцати нет.
— Знаю, знаю, — сказал Мош. — Когда ты не очень пьяна и не слишком раскрашена, ты похожа на настоящего ангелочка. Покажись ты в церкви, тебе грехи без исповеди отпустят… Так, а теперь покажи руки.
Нини молча повиновалась. Мош внимательно осмотрел её пальцы и ногти.
— Ну что ж, неплохо, — пробормотал он. — Как раз то, что нужно. Не слишком запущенные и не слишком ухоженные.
Затем Мош взял девушку за плечи и, глядя ей в глаза, восторженно зашептал:
— Детка, мне пришла в голову великолепная, блестящая идея, и если ты будешь на уровне, мы устроим с тобой вдвоём нечто потрясающее! У меня за стеной сидит олух, глупый, как спелая груша. Срывай не хочу! От тебя требуется только одно: выглядеть получше. Умойся, приоденься, причешись, только не вздумай краситься и надевать шляпу. Он должен принять тебя за невинного ангела, а не за шлюху. Имей в виду: ты честная девочка из трудовой семьи, читаешь катехизис, слушаешься маму. Об остальном позабочусь я. Давай по-быстрому, выйдешь через чёрный ход.
Нини с полуслова поняла, что от неё требуется.
— Идёт, папаша! — захохотала она, изо всех сил хлопнув Моша по животу.
