Иоанна Хмелевская - Флоренция — дочь Дьявола

— Это я, кажется, просек… Давай дальше.

— И если у кого-то есть купон с такой ставкой, а кто-то ещё хочет сыграть с ним по этому купону, то вежливо просит, чтобы первый его впустил в конюшню…

— И точно так же входит к этому.., как его… Краковяку? Потому что тут все так говорят об этом, словно собираются к этому Краковяку домой.

— Нет, не домой. А сюда. То же самое, что с конюшней. И не Краковяк, а Куявский. Кто-то поставил триплет или квинту, начиная лошадью, на которой скачет Куявский. А у другого этого Куявского нет, и ставить уже поздно. И вот он бежит к первому и просит, чтобы тот впустил его к Куявскому. За деньги — вернёт ему часть ставки — или в обмен. А у этого второго может быть та ставка, которой у первого нет, вот они и кооперируются.

— Каждое слово по отдельности я как будто даже понимаю, — сказал, поразмыслив, капитан Ройский. — Но общий смысл для меня совершенно теряется. Может быть, попробуем на примере.

Я оставила их, когда они договаривались, кто на какого жокея будет ставить, чтобы потом «войти» друг к другу, а сама отправилась в кассу, потому что я-то, в конце концов, на скачки приехала не затем, чтобы преступников ловить. Я на ипподром поиграть приезжаю и на лошадей посмотреть. Ловля преступников оказалась дополнительным развлечением, весьма раздражающим.

Под конец скакового дня ловцам стало ясно, что единственным визитом в злачные места дело не обойдётся. День оказался дохлый, никаких крупных выплат, даже квинта дохлая, всего-то девять тысяч с ерундой. Никто не имел возможности разбогатеть, разве что ставил миллионы, но и тогда он всего-навсего получил бы свои миллионы обратно плюс ещё совсем капельку. Не о чем говорить. Мафия наверняка не нашла для себя поживы.

После этого я привела их на скачки только в воскресенье, потому что входные билеты от пани Зоей могла получить только в субботу. Воскресенья часто бывали хилые, а самые грандиозные сенсации случались в среду. На среду не надо было их уговаривать, они сами рвались. Я за них чуть со стыда не сгорела, потому что идиотами они притворялись потрясающе. Каждый свой выигрыш разглашали на все четыре стороны, ставя всем кругом все равно что: коньяк, пиво, кофе… Причём совершенно неважно было, что выигрыш составлял тысячу злотых. Спасало их только то, что они делали это с обаянием, а то мне пришлось бы утопиться.

— Это вам обязательно.., так себя вести? — в отчаянии спросила я у своего личного полицейского.

— А как ты себе это представляла? Они охотнее всего нападают на кретинов. Кроме того, наблюдающему должно быть ясно, что ни один из нас, двух дураков, не скрывает своих выигрышей.

— Не скажу, что именно вы выигрываете, чтобы не выражаться.., конкретно говоря, дерьмо. В случае крупного выигрыша, хотя вы не обязательно должны его получить…

— Не ломись в открытые двери…

— Так вот, в случае крупного выигрыша вы должны вести себя совершенно иначе. Остолбенелое молчание, потом один страшный крик, прыжки на месте и что-нибудь в таком роде. Потому что тогда шутки кончатся, начнётся лестница…

— Так точно, уважаемая пани. Ясно. Будет сделано.

Было мне все-таки очень и очень не по себе, потому что мне казалось, что это я, несчастная, сама веду полицейскую операцию. Меня это слегка оглушило, мысли рассеивались, но я упрямо пыталась отвлечься и заниматься ещё и лошадьми?

В среду разыгрывались семь скачек. В третьей я выбрала лошадь из паддока, на неё совсем не ставили, а скакала на ней Яжиняк, девочка, за которой я в последние дни следила, потому что ей не везло. Скакала она замечательно и усердно рвалась вперёд. Может быть, она так же, как Зигмусь Осика, хотела стать жокеем, прежде чем выйдет замуж и начнёт рожать детей, что, впрочем, Зигмусю Осике не грозило. Лошадь была в форме, а тренер её ещё не стал тренером, против фамилии стояло «и, о.» Чтобы получить полные права, у его лошадей должно было быть сто побед, поэтому их с Яжиняк интересы совпадали, и они согласно использовали всякую возможность.

— Ставьте на пятёрку, — сказала я шёпотом двум этим чокнутым, хотя для того, чтобы добиться своей цели, им совершенно не обязательно было выигрывать по правде. — Это будет фукс, а она обязательно победит, поэтому делайте что хотите. Начните с неё триплет, настройтесь на квинту.., хотя нет, уже поздно! Ставьте последовательность, что ли… Но все — с ней!

— Кажется, я начинаю понимать, что означают слова «все — с ней», — сказал с великим облегчением капитан Ройский, а я сразу замолчала. Я с ним разговаривала тоже «на ты», хотя знала его третий день, и вдруг сообразила, что забыла, как его зовут! Господи, какое идиотское положение…

Я с большим усилием подавила панику и наклонилась к Янушу.

— Ради Бога, как его зовут?! — в отчаянии прошептала я.

— Анджей, — понимающе шепнул он.

— Ендрусик, — произнесла я слабым голосом, — ступай в кассу и скажи там такие слова:

«В третьей, пожалуйста, последовательность пять-два, пятёрка верхом и к ней стенка». Заплатишь тридцать тысяч, а выиграть можешь сто двадцать. И сделай это, пожалуйста, громко…

— А если бы я рискнул шестьюдесятью тысячами? — спросил с любопытством Ендрусик.

— Тогда добавь: «Два раза». Только не спутай с дублетом!

Ендрусик, он же капитан Ройский, до сих пор совершенно чужой мне человек, вдруг ставший родным и близким, поднялся и пошёл в кассу. Януш схватил меня за руку и силой посадил за стол, где мы пировали.

— Мне совершенно необходимо знать, что ты ему только что сказала.

Я вздохнула и сосредоточилась. Сама я ставки уже сделала, так что могла посвятить время объяснениям до самого старта.

— Ввели новые ставки. Тебе объяснять, как дураку?

— Даже как совсем дураку.

— Отлично. Последовательность ты знаешь, две лошади в обе стороны. Первая-вторая, вторая-первая, неважно, в каком порядке они придут к финишу, один черт. У нас так было всегда, если участвовало больше пяти Лошадей. Во всем мире считается только в одну сторону, только первая-вторая. Вторая-первая уже выигрыша не принесёт. Ясно?

— Ясно. Например, пять-два. Два-пять можно сразу выкинуть в урну.

— Вот именно. В последнее время у нас ввели новшества, можешь играть двух лошадей в определённом порядке, тем самым называя победителя. А можешь играть старую последовательность, в обе стороны. Вот новый вариант я ему и посоветовала. Тут аккурат пятый номер выигрывает, а за ней все, что угодно, то есть стенка. Если пятёрка проиграет, значит, проиграешь и ты.

— И ты велела ему играть пятёрку на первом месте?

— Именно. Надо было в паддоке смотреть…

— Мы и смотрели, но нам понравилась под номером два.

— Фаворит. Наверное, он придёт вторым. Вообще-то, черт побери, он может и выиграть, но в среду обязательно приходят фуксы! Пока что пришли два фаворита, не такие уж забитые, но все-таки…

— Чтобы избежать недоразумений, переспрошу: забитые не в смысле «кнутом», а в смысле, что на них много ставят?

— Вот именно, — подтвердила я в полном изнеможении. — А дублет — это просто уменьшенный триплет, не три лошади из разных скачек, а две. О боги, боги мои, яду мне, яду! И почему же я не привела сюда свою внучку, она бы вам все это с лёгкостью и с радостью объяснила! Детуля с лошадьми знакома с трех лет и смысл всех ставок поняла молниеносно! Это у неё от бабушки.

— И подумать только, — сказал изумлённо Януш, — что я с такой страстью сплю с бабушкой…

— Лучше не внушай это своему подсознанию, — посоветовал ему мой здравый смысл вопреки моей воле.

Над нашими головами возникла Мария, у которой ко мне было дело.

— Я обыскала всю твою сумку, но не могу найти открывалку, — отрапортовала она вежливо. — Глупо идти с собственным пивом в буфет. Может, ты бы того…

— Ты все понял? — обратилась я к Янушу.

— Вроде да, остальное само дойдёт. Не хочу быть несносной помехой…

Открывалка лежала в косметичке, что Марии не пришло в голову. Я дала ей открывалку и снова спрятала, когда две бутылки пива были откупорены. Я по опыту знаю, как легко пропадают такие полезные вещи.

— Не хочу быть бестактной, — сказала Мария, разливая пиво по стаканам, на что я смотрела подозрительно и недоверчиво, — но я кое-что услышала и мне до смерти любопытно… С какой такой бабушкой он спит?

Я чуть не обиделась.

— Мне казалось, что запомнить такую мелочь как-нибудь да можно. У меня все-таки две внучки.

— Ох, ведь действительно! Извини меня, ради Бога.

Яжиняк выиграла на целый корпус. За ней до последней секунды держалась двойка, которую у самого финиша обогнал Замечек на Юбиляре, никем не принятый в расчёт. Капитан Ройский, согласно инструкции, издал сперва вопль дикий и страшный, а потом глухо замолчал, ошалело глядя на свой купон.

— Неплохо, — сообщил мне до упаду хохочущий Януш. — Ендрусик поставил на это не два раза, а три. Кроме того, он вложил в это и наши частные капиталы, так что у нас неплохая премия.