Дарья Калинина - Куда исчезают поклонники?
И что бы вы думали? Все эти мужчины буквально валятся перед ней на колени, умоляя выбрать именно его. Но Вика задорно хохочет, давая понять этим лопухам, что это была всего лишь маленькая шутка. И сейчас она вовсе не намерена связать свою жизнь с одним из этих ничтожеств. И что она пойдет туда, где уже ждет ее избранник.
И тут перед ней возникает образ этого самого избранника. Он был до того похож на Славу, что Вика даже застонала и потрясла головой, отгоняя непрошенное видение. В ее мечтах все было так прекрасно, роскошно и волшебно, зачем этот прохиндей тут появился?
Однако справиться с нахалом было не так-то просто. Он крепко устроился в мозгах у Вики и уходить прочь явно не собирался. Но все же Вика с ним справилась. И, очень довольная проявленной силой воли, посмотрела на Славу:
– Да, я хочу разбогатеть! – без тени колебания произнесла она. – Очень!!!
Слава даже рассмеялся, с таким жаром вырвалось у нее это признание.
– Видишь, как все чудесно складывается. Ты хочешь разбогатеть. А возможно, где-то у тебя дома спрятано настоящее богатство!
– Так уж и богатство! – фыркнула Вика.
– Можешь мне поверить, – серьезно кивнул Слава. – Если я что-то говорю, то не без оснований.
Мариша слушала этот диалог, и он нравился ей все меньше и меньше. Похоже, Вика не понимает, что Слава их всех просто использует в своих корыстных целях. Даже если мемуары и существуют и стоят так дорого, как он говорит, то он-то сам какое имеет к ним отношение? Он ведь не родственник Льва Илларионовича! Так что нечего и примазываться к наследству старика! А то думает, если его сестричка выходит замуж за двоюродного внука Льва Илларионовича, то это уже повод для того, чтобы откусить кусок от жирного пирога! Как бы не так!
Всю дорогу до дома Мариша размышляла о том, как бы ей вывести Славу на чистую воду. А предварительно понять, что же такого ценного могло быть в мемуарах старика?
Оказавшись дома, Мариша застала все ту же ставшую привычной за последние дни картину. Смайл стоял в гостиной и печально рассматривал в окно их двор. Честно говоря, рассмотреть там что-либо было трудновато. Солнечные лучи и те с трудом продирались сквозь густые завесы уличной пыли, покрывшей стекла. Конечно, может быть, Смайл смотрел во двор совсем с другой целью, но нечистая совесть Мариши позволила ей предположить только одно. Муж критикует ее навыки домашней хозяйки.
Но вслух Смайл сказал совсем другое:
– Дорогая, тебе только что звонил твой дед.
– В самом деле? А что он сказал?
– Тебе лучше знать! – слишком быстро ответил муж. – Вы же от меня всегда все скрываете!
Похоже, именно этот ответ он и репетировал, стоя у окна. Но проверить это было невозможно. Смайл с видом оскорбленной добродетели направился на кухню. Мариша лишь с подозрением посмотрела ему вслед. Что-то больно у ее муженька скорбный вид. Кажется, он успел побеседовать с дедулей по душам. И тот из мужской солидарности выложил Смайлу все, о чем просила его Мариша.
– Спелись! – прошептала Мариша, набирая номер деда. – Точно спелись!
Тон деда, когда она спросила его о том, что он наговорил Смайлу, был преувеличенно возмущенным и честным.
– Как ты можешь?! – возмущался дед на другом конце провода. – Думаешь, я разболтал кому-то твою тайну? Пусть этот человек даже и является твоим мужем! Пусть он беспокоится о тебе! Пусть ночей не спит от волнения, как бы с тобой чего не случилось. Это еще не повод, чтобы я открыл свой рот и начал болтать о твоих делах.
Все ясно! Дед выболтал Смайлу все! Оставалось только узнать, что именно было сказано.
– Ах да! Вот зачем я звонил! – спохватился дед. – Узнал ведь я кое-что про твоего Льва Илларионовича. За этим и звонил. Совсем ты мне со своим мужем голову заморочила!
– И что ты узнал?
– Был! Был такой человек в наших доблестных рядах! Но был, так сказать, до начала сороковых годов.
– А потом?
– Почти ничего. Хотя вообще-то он исчез еще раньше. Где-то в году сороковом о нем уже нет никаких упоминаний.
– Как это? А потом куда же делся? Умер?
– Насчет этого никаких данных не имеется.
– А как же? Ведь не может же человек вдруг взять и исчезнуть?
– Ты смеешься? – удивился дед. – Еще как может! Во всяком случае, у нас в стране точно может. Но тут, я полагаю, случай другой.
– Какой?
– Этот Лев Илларионович пошел на повышение. Взяли его в ООБ, поэтому и следов теперь не найти.
– Что это за ООБ такой?
– ООБ – это аббревиатура от отдела особой безопасности.
У Мариши даже дух перехватило. Голос деда тоже звучал неподдельно торжественно.
– Дед! Но ведь это же...
– Знаю.
– И ты не боишься вот так просто говорить об этом по телефону?
– Этот отдел был расформирован вместе с другими в начале девяностых годов.
– Другими словами, сейчас его нет?
– Под этим названием – нет.
– Так что мы ничем не рискуем, говоря про него?
– Ровным счетом ничем.
Слышать это было приятно. Конечно, Мариша любила риск, с риском жизнь становится вкусней, как мясо с пряностями, но все хорошо в меру. И с перцем можно хватить лишку.
– Ладно, дед, спасибо тебе за эту информацию.
– Постой. Разве тебе не интересно, чем занимался твой Лев Илларионович?
– А ты и это узнал! – восхитилась Мариша.
– Чего там узнавать! – фыркнул дед. – Обычная рутинная работа. Ничего серьезного ему не поручали. Но полагаю, что это еще не основание, чтобы сбрасывать молодого человека со счетов. К сороковым годам ему уже исполнилось двадцать три года, и он имел чин капитана. Вполне достойно для такого молодого человека.
– И где же он заслужил этот чин?
– Участвовал в переселении немцев с Волги в казахские степи.
– Что?!
– Не слышала про эту эпопею?
– Нет.
– Перед войной наш дорогой товарищ Сталин переселил поглубже на Восток огромное количество неблагонадежного гражданского населения или тех, кто мог им стать в случае немецкой оккупации.
– Как это? Зачем?
– С его стороны это был очень дальновидный шаг, – усмехнулся дед. – Сталин рассуждал так: немцы, они и есть немцы, где бы ни родились и ни выросли. Могут войти в контакт с фашистами. Так что немцы, проживающие на Волге и дальше на запад, переселялись целыми семьями.
– Это бред!
– Нет, тут имелся здравый смысл. И огромные деньги были отпущены на эту программу. А раз выделены средства, то волжские немцы не избежали своей участи. Оставить их близко к вероятной линии фронта было опасно.
– Но как это – переселять целые семьи? На необжитые места!
– Семьи и народы. Мариша, такое впечатление, что ты совсем не изучала историю своей страны!
– Изучала, но...
– Сталин считал, что в мирное время существуют одни законы. А в состоянии войны – совсем другие.
– И как это касается Льва Илларионовича?
– А он как раз и был начальником над одним из участков пути несчастных немцев из Поволожья в Казахстан.
– Ого!
– Повторяю, ничего серьезного ему не поручали. Тем не менее он успел неплохо зарекомендовать себя, несмотря на один прокол.
– Прокол?
– Да, была у него какая-то истории с несколькими семьями, которым удалось исчезнуть.
– Исчезнуть? Ой!
– Может быть, и ой, – согласился дед. – Времена-то были смутные. Кто там стал бы допытываться, куда делась одна семья или даже несколько? Вот и Лев Илларионович в отчете указал, что подобные люди с места жительства выбыли еще до получения предписания о переселении.
– А как все действительно происходило?
– Теперь это уже трудно сказать. Но полагаю, что людям давалось полчаса на сборы. Только необходимая в пути одежда, документы, деньги и запас провизии. А затем их конвоировали на вокзал или во временные лагеря, где из них формировали группы для отправки в казахские степи.
– А... А их дома? Мебель? Ценности?
– Полагаю, что к началу сороковых годов у нас в стране уже никто не решался открыто владеть достаточно ценными предметами, чтобы не прослыть чуждым элементом со всеми вытекающими отсюда прискорбными последствиями. Можно ведь было угодить и не в Казахстан на вольные поселения. А куда подальше – в холодную Сибирь, в тайгу. И не всей семьей, а по половому признаку. Мальчики в одни лагеря, девочки – в другие.
– Значит, люди должны были все бросать? – сообразила Мариша. – Дом, хозяйство? Все?
– Да.
– И быстренько собирать все необходимые им в дороге манатки и бежать на сборный пункт?
– Да.
– А если бы они не захотели?
– Таковых что-то не находилось, – тяжело хмыкнул дед. – Во всяком случае, упоминания об этом в отчетах я не нашел. Полагаю, что те из списков, кто числится без вести пропавшими, могли за строптивость найти свой конец и в стенах родного дома. Или поблизости от него.
Дальше расспрашивать Мариша не стала. К чему? Лев Илларионович сыграл в этой истории скверную роль. Но такое уж было время. А он всего лишь выполнял приказ вышестоящего начальства. Да и кто он был такой, чтобы возражать руководству и иметь собственное мнение, отличное от мнения партии и товарища Сталина?
