Галина Куликова - Поедательницы пирожных
— Поехать домой и лечь спать. Завтра утром ты всех снова полюбишь.
— Я не хочу всех. Хочу одного!
— Люби одного. Вацлав будет на седьмом небе.
— Вацлав оказался этим, ну… Ну, в общем, ты понял. А мне нужен настоящий мужчина — веселый, сильный, щедрый. Пусть он даже будет похож на тебя, только не такой зануда.
— Благодарю покорно. Ты знаешь хоть еще одно слово, чтобы заклеймить меня, кроме зануды?
— Знаю! Фантастическая зануда!
— Тогда уж — фантастический. Я же мужского рода, не то что твой Вацлав.
— Марьянов, не умничай. Тебе надо женщину нормальную найти, и все будет в порядке, ты перестанешь быть занудой.
Родион понял, что если он и дальше будет поддерживать разговор, то Нателла не угомонится никогда, и решил промолчать. Но его собеседница, кажется, даже не обратила на это внимания.
— Нор-маль-ную! А не такую, как твоя жена. Истерики устраивает, скандалы. Отличная вы пара — истеричка и зануда.
Тут Нателла громко расхохоталась и смеялась так долго, что Родион испугался, как бы истерика не приключилась уже и с младшей сестрой. Отсмеявшись, Нателла сделалась очень серьезной. Минуты две вдумчиво рассматривала бутылку с остатками вина, затем перелила ее содержимое в свой бокал. Сделав большой глоток, она неожиданно швырнула бокал за спину, а звон разбившегося стекла сопроводила громким воплем: «На счастье!» Затем, как ни в чем не бывало, продолжила прерванный монолог:
— Любви ей не хватает! Плохо, значит, ты ее любишь. А ее сколько ни люби, ей все мало. Зато сама она вообще никого не любит. Родителей, меня, тебя, красавчик. Тебя — особенно. И знаешь почему?
Она выжидательно посмотрела на Марьянова.
— Почему? — вяло поинтересовался Родион, которому стали надоедать эти пьяные откровения.
— Ты мешаешь ей жить, как она привыкла. А привыкла Нонка к такому, что тебе даже не снилось. Вот она и страдает. Вернее, стремится вернуть утраченное. У нее, если хочешь знать, не все в прошлом. У Ноны и сейчас есть кое-кто…
Тут Нателла внезапно замолчала, наверное, ожидая какой-то реакции на это провокационное заявление, и уставилась на Марьянова мутным многообещающим взглядом. Но тот решил выдержать паузу, поэтому промолчал и с безразличным видом уставился в окно.
— Тебе совсем неинтересно?! — воскликнула Нателла, видимо, уязвленная столь демонстративным пренебрежением Родиона к жизни собственной супруги.
— Нет, мне дико интересно. — Он посмотрел на нее с усмешкой. — Когда еще случится столь откровенный разговор.
— Марьянов, — неожиданно понизила голос Нателла и наклонилась в его сторону, упершись тугой грудью в стол. — Марьянов, не смотри на меня своим демоническим взглядом, не то плохо будет.
Родион сделал круглые глаза.
— Чего? — спросил он. Поискал в себе чувство юмора, но оно куда-то спряталось и не откликалось на зов.
— Когда ты смотришь на меня вот так, с вожделением, во мне все загорается!
С этими словами Нателла медленно поднялась и походкой пумы направилась в обход стола. Правда, пума была явно навеселе и растеряла половину своей грации.
— Куда это ты идешь? — с опаской спросил Родион и вместе со стулом отодвинулся подальше.
— К тебе, милый! — ответила она низким голосом.
— Я не твой милый, — на всякий случай напомнил он и вскочил с места.
— Ты ужасно честный! — воскликнула Нателла голосом Карабаса-Барабаса. — И ты мне та-а-ак нравишься!
Сказав это, она кинулась к Марьянову и, не добежав пары метров, внезапно прыгнула на него, как ручная обезьяна. А поскольку она была довольно увесистой, ему стоило больших трудов удержаться на ногах и удержать ее. Нателла повисла на Марьянове, обнимая его руками и ногами, и пыталась поцеловать его в шею.
От негодования у жертвы нападения сперло дыхание. В два прыжка он достиг дивана и попытался стряхнуть с себя Нателлу, приговаривая:
— Да что же это такое, в самом-то деле?! Отцепись, отцепись, я тебе сказал!
Наконец ему удалось сбросить ее с себя, и она шмякнулась на диван, крякнув, как утка. Марьянов, стоял над ней, полыхая гневом.
— Что это ты задумала, а? — спросил он грозно.
— Ну прости, прости меня, я такая дурочка, — пробормотала Нателла, глядя на него снизу вверх.
— Ты не дурочка, — живо возразил Марьянов. — Ты уже взрослая дурища. Отправляйся наверх и собирайся, мы сейчас же едем домой.
— Едем! — обрадовалась Нателла. — К тебе?
— Нет. К себе я поеду один. Где твоя одежда?
— В спальне, — с улыбочкой поведала она. — Ты поднимешься со мной?
— Нет уж, благодарю покорно, одевайся сама. Проследив, чтобы во время подъема Нателла не
свалилась с лестницы, раздосадованный Марьянов вернулся в гостиную и плюхнулся в кресло. Наверху слышалась какая-то возня — видимо, Нателла все никак не могла закончить сборы. Тогда Марьянов еще несколько раз набрал номер Лены Божок, но все так же безрезультатно. Наконец, взглянув на часы, он уже собрался поторопить Нателлу, но тут сверху донеслось:
— Марьянов, скорее сюда!
Родион мухой взлетел наверх. Ничего хорошего от Нателлы он не ждал и весь подобрался, как охотничий пес. Шагнув в спальню, он тихо выругался. Поганка возлежала на сиреневых простынях практически в чем мать родила. Помимо туфелек, на ней было нечто едва заметное и совершенно ничего не скрывающее.
— Что это ты тут изображаешь Данаю и голую Маху в одном лице? — спросил Марьянов. Словно снайпер, он смотрел Нателле точно в лоб.
— Я что, похожа на упитанную тетку эпохи Возрождения? — обиженно спросила та и поменяла позу.
— Ты звала меня, чтобы я полюбовался? Или чтобы я тебя собственноручно одел?
— Я звала тебя, потому что… Потому что меня сейчас стошнит, — сказала Нателла неожиданно севшим голосом. — Мне плохо, дай мне воды! Скорее!!!
Марьянов метнулся к накрытому столику, плеснул в стакан минералки и принес ей. Нателла в несколько глотков прикончила воду, а потом вдруг изготовилась и, не успел Родион глазом моргнуть, снова напала на него, сделав стремительный змеиный бросок. Обхватила его свободной рукой за шею, повалила на себя и впилась губами в его губы. Пока он отбивался, она успела поцеловать его заодно в нос, лоб и правый глаз.
Попытавшись вывернуться из ее паучьих объятий, Марьянов перекатился на бок и со страшным грохотом свалился с кровати. Нателла, издав индейский вопль, упала на него сверху. Ее острый каблук вонзился Марьянову в ногу. Он ухнул, как филин, и в этот момент раздалась громкая мелодичная трель. Потом еще и еще. Кто-то настойчиво терзал звонок у входной двери.
* * *— Это Нона! — воскликнул Марьянов.
Он с самого начала был уверен в том, что пребывание со свояченицей под одной крышей ничем хорошим для него не кончится.
— Не может быть, — пробубнила Нателла Марьянову в живот. — Это точно не она. Давай не будем открывать. Сделаем вид, что никого нет.
— Во дворе стоит моя машина.
Он, кряхтя, выбрался из-под Нателлы и встал на четвереньки.
— Надо было калитку запереть.
— Зачем? Я не собираюсь ни от кого скрываться. Родион поднялся, отплевываясь и отряхивая
прилипшие к одежде ворсинки.
— Пойду открою дверь. А ты немедленно оденешься и будешь сидеть тихо, пока я тебя не позову. Поняла? Я, конечно, снисходителен к пьяным женщинам, но и у моего терпения есть предел.
Звонок прозвучал снова, и Родион, спешно покинув спальню, помчался вниз по лестнице. Нет уж, лучше бы это была не жена. Она и так в последнее время по поводу и без повода изводила его своей ревностью, а тут — пьяная и практически голая сестрица. Кстати сказать, не так давно Нона вдруг проехалась по поводу постоянных пикировок мужа и Нателлы. Тогда Марьянов отверг эти нападки как совершенно абсурдные, справедливо указав на их с Нателлой взаимную неприязнь. Интересно, поверит ли она ему теперь?
Открыв дверь, Родион застыл в изумлении — на пороге стоял бледный, неуверенно улыбающийся Аркадий Конокрад. Увидеть здесь своего коммерческого директора Марьянов ожидал меньше всего.
— Аркадий, ты с Луны свалился? Что произошло?
— Я должен с тобой поговорить, — решительно сказал Конокрад, и его обвислые щеки мелко затряслись. — Это невероятно важно.
Марьянов некоторое время смотрел на него тем напряженным взором, каким энтомолог изучает муху неизвестного ему вида, потом широко распахнул дверь и отступил в сторону:
— Проходи.
— Извини меня за вторжение, но это действительно важно…
— Я подумаю, извинять тебя или нет, — отрезал Марьянов, проталкивая незваного гостя в комнату. — Это будет зависеть от срочности дела. Ты же сказал, твои проблемы терпят! А теперь, выходит, передумал?
В душе он молил Господа, чтобы Нателла не вздумала сейчас появиться перед Аркадием в голом виде.
— Проходи вот сюда, — приказал Родион. — Садись. Ты за рулем?
Конокрад отрицательно замотал головой и опустился в кресло, где недавно сидела Нателла.
