Галина Куликова - Сумасшедший домик в деревне
— И как? Прощупала?
— Сказать по правде, с печени мы только начали.
— Надеюсь, ты не ударил в грязь лицом, — нетерпеливо отозвался Никифоров. — А результаты есть?
— За кого ты меня принимаешь? — важно заявил Костя и достал из кармана сложенные распечатки. — В печеночном отделении пролечилась пропасть народу.
Никифоров схватил листы и, развернув, впился в них глазами. Полина немедленно подошла и встала у него за спиной.
— Смотри! — призвал он, обернувшись через плечо. — Смертельный исход за последние два с половиной месяца только один. Умерла некая Лариса Запольская, шестидесяти лет от роду. Вот здесь, читай…
— Возможно, все так и есть? — поинтересовалась Полина. — Все, как ты сказал? Родственники посчитали, что у Ларисы были шансы выжить, а врачи их не использовали? И они убили Максима и Люду. Сначала запугивали их, а потом убили.
— А с тобой решили покончить заодно с ними?
— Мы потом у них спросим, — пообещал Бунимович. — Родственников Ларисы Запольской Полина должна знать в лицо. По всей вероятности, именно они гонялись за ней со шприцами.
— Понимаешь, Костя, насколько я знаком с психологией, тот, кто угрожает, обычно не доводит дело до конца. Если они хотели убить, то зачем демонстрировали силу? Судя по словам Наташи Скворцовой, Люда была здорово напугана. Кроме того, если Люда знала, кто ей угрожает, она могла бы обратиться в милицию. Почему она этого не сделала?
— Мне она вообще ничего не говорила про угрозы, — приуныла Полина.
— Наверное, эти Запольские хотели, чтобы смерть врачей выглядела как казнь, — догадался Костя.
— Думаю, ты прав, — кивнул Никифоров. — Перед смертью Люде и Максиму наверняка сообщили, за что их убивают.
Полина мгновенно покрылась гусиной кожей.
— Какой-то ужас! — возмутился чувствительный Бунимович. — Фашизм какой-то.
— Костя, я объявляю тебе благодарность! — торжественно заявил Никифоров.
— Да-да, Костя, ты просто супер-пупер! — подхватила Полина.
— А поцеловать? — немедленно оживился Бунимович.
— Ты со своими медичками не нацеловался? — спросил Андрей, загораживая Полину собственной грудью. — Если тебя распирает, поцелуй Мирандолину.
— Спасибочки! — хмыкнул Костя и немедленно переключился на другую тему. — И как же мы теперь будем действовать?
— Адрес Ларисы Запольской здесь есть, — Никифоров ткнул пальцем в распечатки. — Я выясню, живет ли кто по этому адресу сейчас. Разузнаю о ее родственниках у соседей. Представлюсь каким-нибудь знакомым… Короче, придумаю легенду. Когда выясню, где и когда можно на этих родственников посмотреть, подвезу туда Полину. Возможно, она узнает хоть кого-нибудь.
— Кого-нибудь! — всплеснул руками Костя. — Пять человек со шприцами — это целая семья. Обязательно узнает!
— Если я прав.
— Он всегда прав, — сообщил Полине Бунимович. — Даже противно.
— И еще с одной стороны попытаемся зайти, — не обращая на него внимания, продолжил Никифоров. — Вот тут у нас среди выписавшихся больных есть такая Светлана Макарова, дамочка средних лет. Лежала в отделении Анохина долго, больше двух месяцев. Думаю, стоит повидаться с ней и узнать, не случилось ли в ее присутствии какого-нибудь ЧП.
— И про картины не забудь! — немедленно подхватила Полина, по созвучию с ЧП вспомнив о ЧК. — Тот список из конверта: «ЧК, 25%».
— Да, и картины, — согласился Никифоров. — Пожалуй, прогуляюсь в Интернет и пошурую там. Костя, тебе лучше пойти со мной.
— А я пока приготовлю что-нибудь пое… — начала Полина, но не договорила — в прихожей зазвенел звонок. Настойчиво — один раз, второй, третий.
— Никого не жду, — сообщил хозяин и отправился открывать. Костя и Полина потянулись за ним.
— Кто там? — громко спросил Никифоров, подойдя к двери.
В ответ раздался обиженный детский рев.
— Открывай, Андрей, что ты нас здесь держишь? — сказал из-за двери капризный женский голос.
Никифоров поспешно открыл. На пороге возникла потрясающая красотка с длинными ножками, словно выточенными из слоновой кости, со светлыми волосами, собранными на затылке в затейливую прическу и — с младенцем на руках. Младенец был пухлый, сердитый, с крошечным малиновым ртом и круглыми совиными глазами. Он сидел у блондинки на согнутом локте и таращился на Никифорова.
— Здрасьте! — недовольно рявкнул тот и даже руками развел, показывая, до какой степени изумлен.
— Привет! — ответила красотка и шагнула в коридор, заставив его посторониться.
— Это моя бывшая жена, — пояснил Никифоров для Полины, хотя казалось, что он ни к кому конкретно не обращается. — Мы развелись сто лет назад.
— Полтора года, — привычно возразила вошедшая. — Может, ты разрешишь нам со Светиком войти? — Анжела двинулась в комнату, и ее каблучки зацокали по паркету.
— У тебя девочка? — любезно спросил Никифоров, топая следом. Полина и Костя тронулись за ними.
— Мальчик.
— А почему Светик? — удивился Бунимович.
— Костик, ты по-прежнему туп, как карандаш, — презрительно бросила Анжела. — Его зовут Святополк.
Повернувшись к Полине, она придирчиво оглядела ее, а затем без предупреждения сунула ребенка ей в руки.
— Вы ведь экономка? — спросила она и добавила, плюхаясь на диван:
— Придется немного побыть няней. Никифоров вам доплатит.
— Что это ты задумала? — с подозрением спросил тот. — При чем здесь няня?
— Если помнишь, Андрей, я хотела поговорить с тобой очень серьезно. Но ты в тот момент был занят какой-то тощей дурой. Думаешь, я ничего не заметила?
Глупый Святополк, вместо того чтобы орать и проситься к маме, громко засопел, схватил Полину за волосы и потащил их себе в рот. Она стиснула зубы и попыталась разжать его кулачок, но у этого ребенка оказалась железная хватка.
— И о чем ты хотела со мной поговорить серьезно? — спросил Никифоров, с тревогой косясь на Святополка.
— Понимаешь, Андрей, один очень известный художник пригласил меня в Париж, чтобы дать несколько уроков живописи. — Бунимович с пониманием улыбнулся. — А Герард, мой нынешний муж, вздумал возражать.
— Какой негодяй! — пробормотал Никифоров и скрестил руки на груди.
— Я не могу отказаться от этой поездки! — в отчаянии воскликнула Анжела. — Я подготовилась! Купила кисти, холсты… И кое-что подправила в своей внешности, чтобы понравиться местному бомонду. Если ты обратил внимание, я сделала себе новую грудь и новые губы.
— Лучше бы ты сделала себе новую голову, — сказал Никифоров.
— Ты реагируешь точно, как Герард! — обвинила его Анжела. — Я пыталась ему втолковать, что в этом нет ничего личного… Но он уперся. И мотивировал свой отказ отпустить меня тем, что со Святополком некому будет заниматься.
— И при чем здесь я? — очень осторожно поинтересовался Андрей. Он знал, что с Анжелой следует вести себя так же, как с гремучей змеей.
— Как это — при чем? Ты — его настоящий отец!
Все, как один, повернулись и поглядели на Святополка. Он выпустил Полинины волосы и засунул в рот собственный кулак.
— Сколько ему лет? — с подозрением спросил Никифоров.
— Скоро будет год, — ответствовала Анжела, закидывая ногу на ногу и качая туфлей. — Когда мы разводились, Святополк уже четыре месяца как был зачат.
— Я думал, ты мне изменяешь с Герардом!
— Кто старое помянет, Андрей…
— Тому ты выбьешь глаз, — подхватил Бунимович.
— Костя, ты еще больший кретин, чем кажешься, — вздохнула Анжела.
— Чем докажешь; что это мой ребенок? — набычился Никифоров и принялся раскачиваться с пятки на носок, засунув руки в карманы.
— Доказать это можно, лишь сделав специальный анализ, — немедленно откликнулась молодая мать. — Но ты же не позволишь, Андрей, чтобы из такой крохи выкачивали кровь только для того, чтобы удовлетворить твое нездоровое любопытство?
Она поднялась на ноги и, сделав глубокий вдох, радостно возвестила:
— Ну, кажется, все. Да! В коридоре сумка с его одежкой и детским питанием. На первое время хватит, а потом как-нибудь устроитесь.
Она двинулась к двери.
— Не смей уходить! — рявкнул Никифоров и дернулся было за ней, но Святополк, свесившись с Полининых рук, схватил его за воротник рубашки.
— Не надо устраивать сцен, — бросила Анжела через плечо. — Тебе это не идет, Андрей.
— Задержать ее? — спросил Костя, с сочувствием наблюдая, как Никифоров борется со Святополком.
— Бессмысленно, — прохрипел тот. — Раз она задумала бросить его тут, ничего не попишешь.
Хлопнула дверь, и Полина неожиданно сказала:
— Он описался.
Святополк повернулся и уставился на нее.
— Думаю, на нем памперс, но тем не менее он описался. Я чувствую.
— Ты это сделал? — уточнил Никифоров, наклоняясь к ребенку.
Тот немедленно схватил его за нос. Бунимович упал на диван и принялся хохотать.
