Невеста Василевса - Надежда Салтанова
— Да не знаю сама. Ходят, болтают, всю голову мне уже задурили! Особенно эта Клавдия! Вот как она еще у эпарха в соглядатаях не состоит — не пойму! — Гликерия сердито сунула в рот лукумадес и подвинула миску к Нине. Та застыла, задумавшись. Повернулась к подруге:
— Мне бы разузнать про девиц этих пропавших. Кто да как пропал, да с кем беседы вел. Может, мне и правда у Клавдии спросить?
— Даже не думай! Ты у нее спросишь, так она по всему городу разнесет, что аптекарша убийцу ищет. Он за тобой и пожалует, как в тот раз. — Гликерия даже схватила подругу за руку.
Нина поежилась, вспомнив, как ей с городской стены камень на голову сбросить пытались да в вино яд подмешали[48]. Подумав, произнесла:
— Так то ж ежели специально ее искать. А так встретились две кумушки, побеседовали. Ее и спрашивать ни о чем не надобно — только слушай и кивай. Надо лишь разузнать, где она.
— А чего там разузнавать? Вон она, сидит у меня за столом под навесом уже битый час. Как в нее только влезает столько? — раздраженно отряхнула столу Гликерия.
Нина непонимающе уставилась на нее, а хозяйка пекарни продолжила:
— Да все из-за новой выпечки. Там, понимаешь, начинку можно разную делать. А как понять, какая лучше продаваться будет? Так чтобы опробовать, батюшка предложил сегодня выносить по корзинке в пристройку, где клиенты любят посидеть, да бесплатно всех угощать, да спрашивать, какая кому нравится. Видать, до Клавдии донеслась весть. Вот как пришла к полудню, так и сидит!
Нина поднялась, подхватила корзинку.
— Это удача меня нашла! Я тогда туда и пойду. Вроде как тоже сдобу новую зашла попробовать.
— Ты только осторожно с ней, Нина. Она все вытянет, все выспросит, а как потом разнесет, не отмоешься, — вздохнула Гликерия. — А тут, чай, убийца по улицам разгуливает, ну как услышит чего.
Нина лишь кивнула, уже направляясь к двери, что ведет на двор. Гликерия покачала головой, шагнула за ней.
Глава 10
За деревянным столом на скамье с джутовыми подушками сидела Клавдия, оживленно толкующая что-то своей собеседнице — седой полногрудой женщине. Та кивала, соглашалась со сплетницей. Женщины, увидев Нину, замолчали. Аптекарша поздоровалась, прошла в конец стола, опустилась на скамью. Поставила корзинку рядом. Подмастерье подбежал, налил ей в глиняную чашу салепа.
Клавдия подобралась, многозначительно переглянулась с собеседницей. Кивнув сплетнице, пышнотелая горожанка опустила глаза к своей чаше. Клавдия подвинулась к аптекарше поближе. Бросив взгляд на корзинку, завела разговор:
— Нина, ты тут как оказалась? То все во дворце да во дворце, а тут я уж третий раз с тобой вижусь.
— Да так же, как ты, — сдобу пришла новую попробовать. Не могу устоять перед сладостями, что Гликерия печет, — доверительно сообщила Нина.
Хозяйка пекарни подозвала подмастерья, появившегося во дворе с широким блюдом, на котором исходила ароматом свежеиспеченная сдоба. Он водрузил блюдо на стол. Клавдия отвернулась, будто ей и неинтересно.
Взяв еще горячую булочку, Нина откусила пышный бочок, захватив нежную начинку. Закрыв глаза, прожевала. Подняла взгляд на подругу, ожидающую похвалы:
— Будто ангелы на языке поют. Как ты такие волшебные сладости печешь, Гликерия?
— Угощайтесь на здоровье, — сдерживая при посторонних улыбку, вымолвила хозяйка пекарни и, развернувшись, удалилась.
Клавдия, цапнув булочку, впилась в нее зубами. Потом переместилась ближе, сунула любопытный нос в корзинку.
— Что там у тебя в горшочках, Нина? Пахнет из твоей корзинки хорошо. Небось новое притирание для императрицы придумала. — Глаза ее бегали с Нины на корзинку и обратно.
Нина неспешно достала горшочек, сняла промасленную ткань, открывая ароматную, сливочно поблескивающую массу:
— Придумала. Я, прежде чем императрице подавать, на себе пробую. Чтобы кожу не жгло, чтобы намазывалось ровно…
Клавдия уже влезла пальцем в горшочек, подцепила нежное маслянистое притирание, размазала торопливо по обвисшим, покрытым темными пятнышками щекам.
— Вот и правильно, что на себе пробуешь, — торопливо бормотала она. — Будешь себя молодить, глядишь, и женится на тебе какой-нибудь достойный человек. Вон хоть Ерофей-банщик. На все руки мастер: и вывих вправит, и зуб, коли надо, выдернет, и мозоль срежет. И почтителен, меня вон даже вином угощал отменным.
— И часто он горожанок-то вином угощает?
— Не всех, а только кого жалует. Я с ним частенько беседую, советы даю. — Клавдия запнулась, бросила взгляд на Нину. — Он и сам уважаемый мужчина. К нему вон сам димарх прасинов захаживал однажды. Ты присмотрись к Ерофею-то. А я за тебя словечко замолвлю.
— С каких пор ты сводней сделалась?! — покачала головой Нина.
— Почему бы хорошим-то людям не помочь? Просто жаль, что ты одна мыкаешься. А тут еще этот душегуб одиноких женщин отлавливает!
Нина едва сдержалась, чтобы не уйти. Помолчала, будто раздумывая:
— Может, ты и права. Страшно вон одной-то жить. Слыхала про Талию?
Клавдия будто только этого и ждала:
— Ой, страх-то какой! Душегуб, говорят, ее на кусочки разрезал. Неужто с другими то же самое случилось? Не говорил тебе сикофант-то твой?
— Не мой он, — отмахнулась Нина. — Станет мне кто-либо что говорить. Это у тебя, Клавдия, дар — умеешь ты и выслушать, и вопросы задать верные. Вот поэтому все про всех знаешь.
Клавдия покосилась на аптекаршу, потерла нос костлявым пальцем:
— Что-то ты больно ласкова со мной сегодня. Не знала бы тебя, подумала бы, что тебе от меня что-то надобно.
— Да с чего ты взяла? — Нина пожала плечом, а сама мысленно чертыхнулась. И в самом деле перестаралась. Надо как-то выкручиваться.
— Я вот сейчас подумала про Ерофея твоего. — Нина понизила голос, глаза опустила. — Может, и правда присмотреться мне к нему надо.
Сплетница молча уставилась на Нину. Поджав губы, проронила важно:
— И то верно, что же тебе со своим сикофантом все путаться? Ерофей-то хоть замуж позовет.
— Да не путаюсь я с сикофантом! — Нина едва не вспылила. Но сдержалась. — И ежели ты Ерофею про меня лживые сплетни рассказывать не станешь, то, может, и позовет.
На лице старой сплетницы отобразилось праведное негодование. Видать, уже рассказала. Но прищурившись, она сладко протянула:
— А ты-то пойдешь? Свободу свою отдашь?
Нина с деланым смущением пожала плечами:
— Хорошо, думаешь, одной-то все время жить? У меня убитая Талия все из головы не идет. — Она покачала головой. — Ты не знаешь, водила ли она дружбу с другими пропавшими девицами? Кто еще пропал?
Клавдия задумалась. Выставила сухонькую ладонь с растопыренными пальцами:
— До Талии пропала прачка, Ксантипа. Тощая такая, типа тебя. — Она загнула палец.
— Погоди, это с третьего холма? Из швейной эргастерии?
— Да, она. Ты ее знала?
— Да, заходила ко мне как-то, — задумчиво
