Не плачь, Рапунцель! - Елена Ивановна Логунова
В вину узбекского Ромео мне не верилось, а вот в том, что бедолага в итоге признается в убийстве Смурновых, я не сомневалась. Куда он денется, как сказал участковый. Беззащитный и бесправный мигрант из Средней Азии – идеальный кандидат на роль преступника.
– Но мы же этого так не оставим?! – возмутилась Ирка, узнав о том, что официальное расследование, считай, закончилось.
Я позвонила подруге сразу после того, как участковый покинул «Мир шавермы».
– Это ужасная несправедливость, и вообще: история любви должна завершаться словами «и жили они долго и счастливо», а не «и сидел он двадцать лет без права обжалования приговора»! – разволновалась Ирка. – Да мы… Да я…
– Да ты для начала успокойся, – попросила я. – Давай-давай, подыши, отвлекись, подумай о хорошем. Как ваш поход на ярмарку?
– Я купила елочные игрушки. Небьющиеся и патриотические.
– В цветах российского флага? Или маскировочной окраски?
– Не настолько патриотические. Раскрашенные под хохлому и гжель.
– Прекрасно. А как тебе дворец – особняк Мясникова?
– Прекрасный дворец. Не морочь мне голову! – рассердилась подруга. – Если официальное расследование закончено и полиция всех собак повесила на бедного узбека, это не значит, что и мы сложим лапки! Я настаиваю на продолжении дела! Сейчас посоветуюсь с Вадиком, и будем принимать решение.
Я вышла из «шавермишной» (или надо говорить «шаверменной»?) и медленно побрела к своему дому.
На стройке за забором, протянувшимся вдоль тротуара, громко переговаривались на чужом языке работяги. «Бахтияр, гыр-мыр-пыр бетон!» – услышала я.
Пропуская меня, перестал царапать плитку метлой черноглазый смуглый дворник в куртке-робе и штанах со светоотражающими полосками.
За стеклом витрины я увидела кассира – широколицего брюнета со сросшимися бровями.
Навстречу мне – теперь уже я посторонилась – проехал на велосипеде доставщик в зеленом плаще и с большой сумкой-коробкой за плечами. Из-под кепки торчали давно не стриженные жесткие черные волосы, глаза смотрели с вечным прищуром.
Отчего-то снова вспомнилось, как маленькой ленинградской девочке после Ташкента мерещились милые ослики на гранитных мостовых и раскидистые деревья мушмулы над каналом Грибоедова…
В моем кармане завозился телефон, на время беседы с участковым лишенный голоса. Я вытянула вибрирующий аппарат и приняла вызов.
– Привет, – сказал Архипов, хотя я ожидала услышать Ирку. – Меня, конечно, радует, что при таком раскладе мы с тобой вне подозрений, но в то, что убийца – случайный узбек, почему-то не верится. И я ужасно не люблю халтуру, привык добиваться наилучшего результата. У меня есть еще целая неделя, чтобы во всем разобраться. Ты как насчет того, чтобы продолжить альтернативное расследование?
– Я – за! – громко (я услышала) сказала Ирка, хотя спрашивали не ее.
И что я могла ответить?
– Выйду воздухом подышать, – сказала я мужу и сыну вечером после ужина. – Ненадолго, вы пока чай заваривайте и тортик режьте.
Ехать в город, чтобы встретиться там с Иркой и Вадиком, у меня не было времени: недописанный роман требовал внимания. А совещаться по телефону я отказалась – не хотела, чтобы мои мужики оказались в курсе наших детективных дел.
Они не осуждают мое увлечение частным сыском, но и не одобряют его. Считают, что свободное от работы время я должна посвящать им, а не каким-то там преступникам.
Я не хотела, чтобы мои любимые лишний раз ревновали жену и мать к маньяку-убийце. Поэтому мои Ватсоны сами приехали в Мурино и вызвали меня на конспиративную встречу эсэмэской.
У канала с уточками было темно, единственный в этой полудикой местности фонарь освещал огороженную собачью площадку, где сейчас никого не наблюдалось. Ирку и Вадика я тоже не увидела, поэтому пошла на возбужденное кряканье и не ошиблась. Ближе к каналу я разглядела смутно белеющие во мраке две почти сплошные дуги: моя подруга и наш новый приятель безостановочно, как заведенные, метали в воду какой-то порционный провиант, как оказалось – сладкие кукурузные шарики. Уточкам необычное угощение нравилось, они сновали в зоне падения манны небесной, как маленькие моторные лодки. Типичная питерская картина, только разведенного моста над ночным каналом не хватает.
Я подставила ладонь, и Ирка отсыпала мне кукурузных снарядов. Еще с минуту мы азартно бомбили водоплавающих пернатых сладкими шариками, пока наш арсенал не опустел. Тогда подруга аккуратно сдавила картонную коробку, сунула макулатуру в сумку – урны поблизости не было, вытащила пачку влажных салфеток и, угощая нас с Архиповым ее содержимым, объявила:
– Я считаю, Алишер ни в чем не виноват.
– Выражайся точнее, – поморщился Вадик. Такой въедливый – просто ужас! – Кое в чем он виноват, хотя я пока не знаю, какая это статья. Надо в Интернете Уголовный кодекс посмотреть…
– Алишер незаконно проник в чужое жилище, это во‐первых, – перебила я. – Во-вторых, он не сообщил о трупах в квартире.
– Во-первых, он мог эти трупы и не заметить! – тут же встала на защиту узбекского Ромео моя чувствительная подруга. – Он же спешил убраться подальше и проскочил через балкон, не присматриваясь, что там валяется на полу. Могло так случиться? – Она требовательно посмотрела на Архипова.
– Могло, – подтвердил тот. – На беглый взгляд замотанные в пленку трупы выглядели как два свернутых ковра. Или какое-то покрытие для пола в рулонах – линолеум, рубероид, противоскользящие резиновые дорожки, антистресс-маты, пробковая или пленочная основа под ламинат…
– И так далее, – снова перебила я, потому что наш эрудированный зануда еще долго мог перечислять варианты. – Алишер даже не понял, что в свертках – трупы, это ясно, но…
– А если и понял, все равно не мог позвонить в полицию, потому что не хотел поднимать шум, – теперь уже Ирка не дала мне договорить. – Вскрылись бы их шашни с Гульнарой, был бы скандал, и это не считая того, что именно его задержали бы по подозрению в убийстве.
– Что, собственно, все равно произошло, – напомнил дотошный Вадик.
Мы помолчали. Если бы Алишер сразу вызвал полицию, сам Архипов даже не попал бы под подозрение, поскольку не стал бы тем, кто обнаружил трупы.
Должно быть, Ирку посетила та же мысль. – она похлопала Вадика по плечу и сказала:
– Ну ничего. А иначе мы не познакомились бы.
– Давайте отложим братание? – досадливо попросила я, оглянувшись на темную громаду дома с редкими желтыми пятнами освещенных окон.
За одним из них меня ждали муж и сын. И чай. И еще тортик, который вполне мог закончиться, если ожидание затянется.
– Давайте решим, что делать дальше.
– Я считаю, Алишер не виноват, – упрямо повторила Ирка, слегка подкорректировав первоначальную формулировку. – Он попал на место преступления случайно и пробыл там недолго. Да вы вспомните киношные боевики, это же обычный проходной
