Александр Звягинцев - Куда смотрит прокурор?

Итак, сюжет первый – потерянная папка с документами из прокуратуры.

Сюжет второй – грязноватый скандал с херувимом Гонсо в парикмахерской.

Сюжеты надо раскручивать так, чтобы добиться ясно означенной цели – окончательно покорить сердце Василисы, которая испытывает к нему в последнее время все большее влечение, жениться, нейтрализовать Туза, если он будет против… А потом, уже с его помощью, окончательно закрепиться среди городской верхушки уже не в качестве сомнительного пройдохи, с которым лучше не связываться, а в качестве полноправного члена высшего общества города Лихоманска.

Как правильно раскручивать сюжет с папкой, полной служебных документов? Можно, конечно, нанести страшный удар по прокуратуре, опубликовав в демократической газете, где у Шкиля проверенные связи, пару документов и поставив вопрос: что же это у нас в прокуратуре делается, граждане? И куда смотрит прокурор Туз?

А что потом?

Туза с позором отправляют в отставку, и какая Шкилю от этого польза?

Можно, конечно, дать понять Тузу, что папка найдена, и… Чтобы получить ее в целости и сохранности, гоните проштрафившегося херувима из города прочь и отдайте дочь Василису за адвоката Шкиля? Слишком тупо, нагло и некрасиво. Туз, даже если поддастся на шантаж, упомянутого адвоката возненавидит лютой ненавистью. И только.

Значит, папку с документами надо использовать иначе. Тоньше и неожиданнее. Тут нужен изящный поворот сюжета. И такой поворот есть!

Теперь вариант с парикмахерской. Конечно, это отличный повод отвесить херувиму увесистую оплеуху, причем по весьма грязному и оскорбительному поводу. Артур Сигизмундович сразу представил себе, как будет корежить херувима, когда на суде будут прилюдно обсуждать, что он на глазах у людей в приличном заведении лазит бедным девушкам в трусишки. Будьте спокойны, мы устроим так, что эти трусишки будут фраерку по ночам сниться. Но главное тут другое. Да, конечно, шаловливые ручонки предполагаемого женишка Василисы в трусах невинных девиц должны произвести на Туза неизгладимое впечатление. Здесь физиология, от которой таких людей, как Туз, просто выворачивает от стыда.

Но не Туз здесь основная цель. Основная цель – Василиса. Надо, чтобы этот скандал с грязнотцой навсегда выбил из ее сердца херувима Гонсо. Окончательно выбил. И Мотя здесь должен очень постараться. Пусть припомнит все уроки своей ученой сучки!

Но как говорится, на Мотю надейся, но сам тоже работай. Шкиль достал телефон и позвонил своей старой знакомой – секретарше директора техникума, которая когда-то помогла ему разобраться с коммунякой Кремнюком…

Глава 14. Искушение Василисы

Обвиняемый по собственной инициативе устроил скандал с женой и в ссоре с ней нанес ранение теще.

С тех пор как Василиса приняла приглашение нового директора техникума вести курсы английского языка для группы секретарей-референтов, жизнь ее совершенно неожиданно наполнилась могучим сексуальным содержанием. Почти все шестнадцать девиц старшего школьного возраста, которых она взялась ввести в мир английских идиом и синтаксических конструкций, были свято убеждены, что вся премудрость работы секретаршей заключается в умении развивать неизбежные половые отношения с начальником в выгодном для себя направлении. Все остальные навыки и умения были лишь приложением к ним. Василиса все это видела и была не против иногда, для разрядки напряжения, отвлечься от трудностей употребления временных форм в английском языке на пусть посторонние, но очень важные вопросы. И вообще она верила, что в отношениях с учащимися не должно быть запретных тем. Однако маниакальная сосредоточенность ее учениц на этих проблемах приводила к тому, что именно они становились чуть ли не основным содержанием уроков английского. А уроки английского стали пользоваться в техникуме необыкновенной популярностью, и на каждом занятии в аудитории обнаруживалось несколько посторонних особ, заявлявших о своем неудержимом стремлении расширить свои знания в языке Бритни Спирс и Робби Уильямса.

И сколько Василиса ни давала себе обещаний, что уж сегодня-то она не позволит отвлечься от падежей и артиклей, юные хитрованки легко находили способ свернуть на любимую дорожку.

Вот и сегодня одна из них, коренастая, с прокуренными зубами и хриплым голосом, нашла момент и заявила, что ее старшая сестра работает в фирме, занимающейся поставками косметики для мужиков-гомиков – страшно перспективная ниша косметического рынка! И вообще гомосексуализм и лесбиянство – это норма жизни!

Будущие секретарши дружно загалдели, и из яростного спора стало ясно, что им давно уже все по этому вопросу известно. В их сознании образ мира давно сложился вполне определенным способом. И вряд ли кто был способен изменить его кардинально. А уж Василиса особенно. Она и сама не была ангелом без крыльев, не ведающим, что творится вокруг. Во время учебы в университете Василиса жила в студенческом общежитии и, естественно, вполне достаточно узнала о физиологической стороне жизни. Но она вовсе не захватила ее сознание целиком. Василиса, несмотря на свои физические совершенства, действовавшие на мужчин весьма возбуждающе, значительное время жизни проводила в фантастическом мире, населенном воображаемыми персонажами. С ними ей было все-таки удобнее и проще. И первой среди них была мать, которую она практически не помнила, но наделила всеми мыслимыми добродетелями.

Однако с некоторых пор и реальный мир стал тревожить ее сознание все больше и больше. Связано это было с вторжением в ее жизнь двух совершенно разных мужчин. Гонсо привел отец, а Шкиль появился сам, причем Василиса вряд ли смогла бы вспомнить, как это произошло. Он возник, и все тут. Гонсо очевидно пользовался благословением отца, который всячески демонстрировал свое к нему расположение и не скрывал, что видит молодого следователя своим зятем. А вот Шкиля Туз не любил, но не понимал, что своей демонстративной неприязнью делает его в глазах дочери фигурой таинственной, интригующей, а потому привлекательной. Гонсо был чист, аки голубь, и в отношениях с ним Василиса чувствовала что-то чисто братское, школьно-дружеское. Зато от Шкиля столь же явственно исходило дыхание тайных пороков и метаний погубленной души, и Василисе, как всякой женщине, хотелось спасти его от окончательной гибели, удержать на краю, наставить на путь истинный.

При этом надо заметить, что Василисе было уже двадцать пять лет, а в южных краях, где девушки созревают и расцветают рано, незамужняя женщина в таком возрасте воспринимается как старая дева, которой можно только сочувствовать. Василиса, конечно, была женщиной современной и считала себя выше подобных предрассудков, но с некоторых пор, особенно в компании бывших одноклассниц, поголовно занятых семейными проблемами, иной раз неприятно ощущала свою некоторую как бы обделенность и даже неполноценность.

– А вот мужу об этом надо говорить? – придала новый импульс дискуссии о распространенности в наше время однополой любви и возможности совмещения ее с семейной жизнью крохотная, как куколка, блондиночка с мелкими острыми зубками.

На нее яростно обрушились со всех сторон.

– А что, он такой козел, что, сам не понимает, что к чему?

– Но говорить не надо!

– Надо отпираться в любом случае – даже если он тебя застукает! Не сознаваться никогда!

– А почему?

– А потому! Пока ты сама не созналась, он себя сам убедит, что ничего не было… Ни в чем не сознаваться. А как созналась – все, кранты! Правильно, Василиса Жановна?

Застигнутая врасплох столь изысканным психологическим этюдом Василиса не сразу нашлась что ответить. Но потом была вынуждена подтвердить, что способность человека не верить своим глазам и убедить себя, что черное – это белое, действительно бывает поразительной.

На этом Василиса благоразумно решила закончить занятия. Довольно для нее на сегодня сексуально-психологических практикумов. Она быстро собрала свои вещи и в некотором смятении духа и мыслей покинула аудиторию.

На лестнице с ней буквально столкнулась секретарша директора по фамилии Иванюра, которую в техникуме все звали Нюрой, хотя настоящее имя у нее было Анжелика. Вид у Нюры был столь озабоченный, что это заметила даже Василиса, мало обращавшая внимание на окружающих. Она обычно старалась обходить Нюру стороной, потому что прочитала в одной книжке, что у таких коротконогих особ за энергию обычно принимают обыкновенное упрямство, а за силу воли – бессмысленную взволнованность. Нюра всегда стояла на своем до самого конца, даже если всем вокруг и ей самой было ясно, что она ошибается. И могла доказывать, например, что у танцовщиц на самом-то деле короткие ноги, даже глядя на шеренгу девиц с ногами от ушей из какого-нибудь мюзик-холла.