Ольга Степнова - Моя шоколадная беби
– Нет, ну зачем же! – воскликнул генеральный и даже улыбнулся. – Из этой шкурки вы выросли. Да, выросли, да и возраст… А вот ведущим новостного блока…
– Ведущим, – эхом повторил Сытов, всё ещё не веря в происходящее.
Он удержался во время лавины, которая смела всё и вся, и вдруг пошёл ко дну, когда вокруг установилась тишь да благодать. А он-то мечтал о повышении…
Нужно было «держать лицо», нужно было, чтобы ни один мускул не дрогнул на физиономии, но губы у Сытова затряслись, и он против своей воли произнёс:
– То есть как директор редакции информационных программ я не на своём месте?!
Генеральный опять сцепил пальчики, посмотрел тоскливо в окно и сказал:
– Вы же понимаете. Вы всё понимаете. У канала новая политика и в рамках…
Уж как Сытов прогибался, как зады лизал, чтобы «соответствовать» и поддерживать эту «новую политику»! Всё оказалось без толку. Ведущий новостей! Это не шаг назад. Это полёт в пропасть. Говорящая голова. Говорящая за тех, кто эту самую политику строит. Впрочем, девки снова начнут узнавать на улицах. Нужно кивнуть. Улыбнуться, кивнуть, и приступать к обязанностям, согласно штатному расписанию. Но Сытова вдруг бес толкнул в ребро.
– Сергей Васильевич! – Чёрт, он всё же назвал генерального именем его знаменитого папы. – Валерий Сергеевич! Я очень ценю, что меня не просто выставляют за дверь, а предлагают вполне достойно продолжить работать. Я премного благодарен. Вы даже не представляете как. – Генеральный уставился на него в упор водянистыми глазками, и Сытов осёкся. Он хотел ещё многое сказать – например, то, что политика подтягивания на руководящие должности «своих» людей вовсе не новая, а очень даже старая. Он хотел это сказать, но не сказал, потому что взгляд генерального пронял его до печёнок. Сытов сник, стух, и внезапно дико захотел есть. В конце концов, когда девки узнают на улицах – это приятно.
– Я согласен, – кивнул Сытов. – Я, конечно, согласен. Я, если честно, очень даже не против всех прелестей жизни известного, публичного человека.
Только… можно мне как-нибудь поделикатнее, что ли, приступить к новым обязанностям?.. Ну, например, сначала в отпуск сходить? Я пять лет в отпуске не был.
Генеральный вдруг громко захохотал. Это было так неожиданно и так ему не шло, что Сытов решил: ну всё, придётся искать новую работу, лизать новые задницы, вникать в другую «новую политику».
– Валяйте, – прохохотавшись сказал генеральный, – валяйте в свой отпуск. Вредно так долго не отдыхать. А вернётесь и… милости просим. Я думаю, вас ещё помнят зрители, помнят и любят. Ей-богу, вы будете на своём месте!
Сытов вышел от генерального, насвистывая. Он ловил на себе вопросительные взгляды коллег и ни в коем случае не хотел выглядеть подавленным. Он зашёл в буфет, съел там огромный кекс с изюмом и запил его сладким кофе.
… Сытов гнал машину и уверял себя, что хочет разбиться. Он нарушал, подрезал, играл в «шахматиста», мечась из ряда в ряд, и поминутно вылетал на встречную, мечтая поймать лобовой удар. Вернее, убеждал себя, что мечтает об этом. На самом деле он виртуозно уходил от встречных машин, до миллиметра точно ощущая габариты своего «мерса» и легко справляясь с его управлением. Ему сигналили, мигали, и, судя по губам, отчаянно материли.
Отпуск. Виданное ли дело, он вернётся домой в десять утра, и будет шататься по комнатам, не зная, куда себя деть.
«Мне с вами скучно. Мне с вами спать хочется!»
Нужно взять путёвку в какую-нибудь экзотическую страну. Туда, где можно перешагнуть через экватор, и где темнокожие женщины не привыкли одеваться. Отпуск! Он в детстве мечтал перешагнуть через экватор. Детство прошло, а мечта так и не стала казаться глупой.
Вдруг слева его обошёл какой-то лихач. Боковым зрением Сытов увидел, что это красный «Мустанг» годов эдак девяностых, а за рулём темнокожая женщина в красном платье. Только темнокожая баба смогла обставить его на дороге, когда он был на пределе, когда другие водители испуганно расступались, прижимались к обочине, следуя верному правилу: «Дай дорогу дураку». Сытов нагнал «Мустанг», сел на хвост, но шоколадная баба в красном не ушла вправо и не прибавила скорость. Сытов мигнул фарами – результат тот же. Она шла с выбранной ею скоростью, по выбранной ею полосе и не собиралась сдавать позиций перед каким-то «подкрученным» «мерсом». Сытов посигналил, почти прилип к её бамперу, и в этот момент «стопы» «Мустанга» внезапно мигнули. Сытов резко дал по тормозам, чтоб не врезаться. Сзади его дружно обругали разноголосыми сигналами. Вот стерва – наказала, подставилась. Гадина, все сегодня против него.
Слева была разделительная полоса. Перескочив через бордюр и взметнув облачко пыли, Сытов пошёл вровень с «Мустангом», пытаясь сквозь слабую тонировку получше рассмотреть мулатку.
Хороша, породиста, с норовом. На него даже не посмотрела. «Жуть, как похожа на Катьку», – подумал вдруг Сытов. Он даже так не подумал, а будто ему кто-то это сказал. Сытов даже голос услышал: насмешливый такой голос, не женский, не мужской. «Жуть, как на Катьку похожа!»
«Катька была простушка, – возразил Сытов голосу. – Простушка, глупышка, покладистая и преданная, как собачонка. А у этой стиль, шарм, норов. Стрижечка баксов на триста, колечко на пальце неслабое, машина в тон платью. Кэт в её возрасте была бы не такая. Как жалко, что она так нелепо погибла. Ничто так не жалко как Кэт».
Он обошёл «Мустанг», дал резко по тормозам – в отместку, и оторвался. На светофоре «Мустанг» нагнал его, обошёл, разогнался немеренно и чуть не вписался в «Гелендеваген». Вильнул испуганно влево, уходя от удара. Сытов злорадно хмыкнул. Ему расхотелось умирать. Ему захотелось жить.
Отпуск!!! Вот приедет сейчас домой, плюхнется в ванну, выкурит сигарету, потом обзвонит турагентства и выберет себе подходящий маршрут. Лику оставит дома. Он вообще не скажет ей, что у него отпуск, сошлётся на творческую командировку.
Он погонял ещё по городу, поторчал в пробках, заехал в какой-то магазин и накупил массу ненужных «отпускных» вещей – шорты, майки, солнцезащитные очки, какие-то спреи и кремы для загара. Апофеозом этого шоппинга стала шляпа с загнутыми по бокам полями и заломом посередине. Сытов содрал шляпу прямо с манекена, надел на себя, и под хихиканье продавщиц рассчитался за неё. Она оказалась безобразно дорогой, эта шляпа, она не вязалась с его офисным видом, и именно поэтому Сытов её не снял. Так и поехал домой – голова ковбоя, тело клерка.
«Проезжайте», – махнул Сытову охранник и Сытов поймал его удивлённый взгляд. Никогда в жизни Сытов не возвращался домой в десять утра. Никогда в жизни не позволял себе в одежде ничего, кроме консервативных костюмов и классических джинсов. Сытов сдвинул шляпу на затылок, приложил два пальца к виску, шутливо отдавая честь, и проехал мимо шлагбаума.
Как он гордился, когда купил квартиру в этом доме! Охраняемая территория, многозначительный шлагбаум, камеры наблюдения, свой ключ от лифта у каждого жильца и больше двухсот квадратов жилой площади делали его жизнь более значительной и позволяли причислять себя к элите.
На парковочной площадке у дома Сытов вдруг заметил красный «Мустанг». Он голову мог дать на отсечение, это та самая машина, с которой он бодался на дороге, и за рулём которой сидела точная копия повзрослевшей Катьки. Сытов хмыкнул под нос и припомнил, что в последние две недели частенько видел «Мустанг» у дома. Наверное, шоколадная баба навещает какого-нибудь его соседа. «Москва – деревня, – подумал Сытов. – Весь мир – деревня. Не разминуться».
Он поставил машину в гараж и, насвистывая, направился домой.
Сытов не стал пользоваться лифтом, он решил, что съеденный в буфете кекс должен быть компенсирован бегом трусцой на пятый этаж. Бежать он, конечно, не побежал – просто пошёл быстрым шагом, стараясь максимально напрягать мышцы. На третьем он плюнул на мышцы, сбавил темп и ощутил лёгкий голод. Одна из дверей на площадке была приоткрыта, в квартире слышались возбуждённые женские голоса. Сытов постоял немного, послушал. Бабы о чём-то спорили, слов было не разобрать.
Здесь жил пожилой господин, он был одинок, поэтому Сытов удивился такому засилью женщин в его квартире. Он постоял ещё, услышал вдруг отчётливо: «Неужели вы думаете, что вас можно с кем-нибудь перепутать!» и пошёл дальше.
Замок почему-то оказался закрыт на пол-оборота. Сытов удивился, зашёл в квартиру, потоптался немножко в прихожей у зеркала, рассматривая своё отражение в шляпе. Отражение ему не понравилось – слишком потным и красным оказалось лицо. Сейчас он переоденется в джинсы, лёгкую майку и попробует жить, как простой обыватель в долгожданном отпуске. В спальне послышалась какая-то суматошная возня, и Сытов опять удивился. Лика в это время посещала или бассейн, или массаж; она не принадлежала к дамочкам, которые спят до двенадцати. Она ежечасно и ежеминутно вела изнурительную борьбу с возрастом. Лика могла это делать прямо на рабочем месте, так как была хозяйкой нескольких салонов красоты.
