Елена Логунова - Декамерон по-русски

Откуда эта коробка взялась у нас в «МБС», вспоминали общими усилиями. Это было не так уж просто, потому что запасы шоколада и алкоголя в нашем офисе традиционно большие, мы не успеваем их уничтожать, склады постоянно пополняют благодарные клиенты и партнеры по рекламному бизнесу. Дотошный подсчет мелких представительских даров у нас не ведется, поэтому пришлось вспоминать, кто и когда к нам приходил со съедобными презентами, а затем проводить срочную ревизию холодильника и бара.

Наконец вспомнили: сувенирный набор шоколадных бутылочек притащил коммерческий директор винзавода, изумительные арабские финики в шоколадной глазури – директриса турфирмы, набор импортных шоколадок – производитель немецких комбайнов, несколько сладких плиток – мелкие клиенты из новеньких… А эту конкретную коробку конфет «Золотые шатры» мы получили в наследство от Эдика Розова, который покинул нас в понедельник!

– И уже тогда коробка была початой, – вспомнила Трошкина.

– Да, да! – подхватила Зоя. – Но сами мы за эти конфеты только вчера взялись, и то не налегали на них. Нам ведь после Эдика осталось очень много скоропортящихся продуктов, пришлось сначала заняться ими.

– Ваше счастье, – сказали на это коллеги Дениса Кулебякина.

И конфисковали у нас не только «Золотые шатры» с остатками подозрительного содержимого, но и весь провиант из холодильника, тумбочек и бара. Даже непочатые бутылки со спиртным унесли и вернуть не обещали!

Бронича это ужасно расстроило. Он здорово переволновался и лежал в своем кресле, как полудохлый тюлень, безмолвно требуя внимания и скорой медицинской помощи, а его лишили даже возможности подлечиться коньячком с бутербродиком! Поэтому после ухода оперативников, опустошивших все наши амбары, Зойка побежала в буфет за «Араратом», Баринов с Сушкиным, временно презрев вражду, пошли в магазин за продуктами, а Трошкина по доброй воле отправилась в туалет перемывать с «Фэйри» стаканы, рюмки и тарелки, помещавшиеся в одном шкафу с подозрительными конфетами.

Едва оставшись одна, я подскочила к подоконнику и там, между двумя горшками с кактусами, нашла то, о чем все остальные забыли: шоколадную конфетку, которую Зойка собиралась скормить Барклаю, но уронила на пол, а Баринов поднял и положил на подоконник. Оставлять такую штуку в офисе было опасно, а отдавать ее операм не хотелось. Они всю коробку унесли, хватит им!

Я завернула конфету в салфетку, положила комочек в плотный полиэтиленовый пакетик, завязала его узелком и спрятала поглубже в свою сумку. На всякий случай. Мало ли? Случаи бывают разные.

Первый день рабочей недели традиционно считается самым тяжелым, но нынешний вторник стоил трех понедельников.

– Ма, ты случайно не знаешь, на какой день недели пришлось знаменитое утро стрелецкой казни? – сбрасывая сумку с плеча прямо на пол, со вздохом спросила я.

Мамуля курила у открытого окна в кухне, стряхивая пепел с пахитоски на любимую бабулину герань. Это говорило о том, что моя родительница пребывает в расстроенных чувствах. В хорошем настроении она совершенно свободна и независима от табака и алкоголя.

– Не знаю, – откликнулась мамуля, зябко передернув плечами – из окна в дверь ощутимо потянуло сквозняком. – Но могу посмотреть у Дюма, с какого на какой день случилась Варфоломеевская ночь!

– Искренне надеюсь, что нынешняя ночь будет тихой, спокойной и отдохновенной, – призналась я и плотно закрыла дверь, чтобы не выпускать из квартиры теплый воздух и не впускать тревоги и волнения окружающего мира.

– С чего бы это? – хмыкнула мамуля и нервно вкрутила пахитоску в цветочный горшок.

– А что у нас плохого? – насторожилась я.

– Ну, привет! – всплеснула она руками. – Сегодня же первый вторник месяца! Ты забыла про бабулино ночное шоу?

– О-о-о нет! – Я со стоном вломилась в свою комнату и рухнула на диван.

Раз в месяц, непременно в первый вторник, наша бабуля собирает таких же, как она, престарелых игроманов, чтобы перекинуться в картишки. Даром что старенькие бабулины гости в азарте игры проявляют такие бурные страсти, что перекинуться впору всем прочим обитателям квартиры. Тактично урезонить аксакалов нет никакой возможности, они сплошь глуховаты и подслеповаты, потому не реагируют на вежливое покашливание и укоризненные взгляды.

Зяма называет эту буйную старческую тусовку «дедсад». «Дед» прямо указывает на возраст участников, а «сад», я думаю, является сокращением от слова «садизм». Обычно по «дедсадовским» вторникам я дезертирую к Денису, Зяма на всю ночь уходит в загул, а мамуля с папулей спят в костюмах Наполеона Бонапарта – с треуголками из пуховых подушек на головах.

Старинные часы за стеной глухо бумкнули. Я прислушалась: восемь! Бабулин старчески-садистский игровой центр обычно открывается в половине девятого. У меня было полчаса на то, чтобы поужинать, собрать вещички и унести ноги.

Еда в доме, слава богу, была. Грядущее нашествие дедсадовской орды не настолько деморализовало привычного к баталиям папулю, чтобы он пренебрег своими святыми поварскими обязанностями. Правда, дежурное меню не грешило разнообразием и явно было ориентировано на беззубую публику, но пышные котлетки с картофельным пюре любят и стар и млад – и я тоже.

Основательно подкрепившись, я сунула в один карман мобильник, в другой – шоколадный батончик, взяла книжку и котлетку в бумажке, сняла с гвоздика в прихожей запасные ключи от квартиры Дениса и ускользнула из родного дома за секунду до того, как на нашем этаже причалил лифт с первыми бабулиными гостями.

Ритуальные комплименты «Ах, Катенька, как ты сегодня чудесно выглядишь!» и «Катюша, ты все хорошеешь!», озвученные поскрипывающими голосами, я услышала, уже открывая Денис-кину дверь. Приветственный лай Барклая заглушил ответные реплики бабули, но я и так знала, что она приговаривает: «Ах, гран мерси!» и «Антре, мон шер, антре!»

Барклай настойчиво приглашал меня «антре» на языке выразительных собачьих телодвижений. Я потрепала славного пса по загривку, отдала ему котлету, закрыла за собой дверь и пошла прямиком в спальню. Возможно, это признание меня компрометирует, но таков мой обычный маршрут в жилище Дениса Кулебякина.

Мой капитан, к сожалению, снова был на дежурстве. Ждать его появления раньше утра не стоило. Я и не ждала – завалилась в постель с книжкой в руках, шоколадкой под боком, собакой в ногах и вполне приятно провела час-полтора за чтением увлекательного романа в электронных письмах.

Авторы произведения – люди старомодные, однако успешно освоившие компьютер, – самозабвенно обменивались е-мейлами на протяжении полугода, а потом собрали свою переписку в книжку. Этот опыт показался мне интересным, но неповторимым. Думаю, если бы мы с Денисом вынуждены были полгода общаться исключительно по электронке, то уже с конца первой недели наши сообщения превратились бы в эмоциональные, но однообразные констатации наличия неудовлетворенного желания. Боюсь, роман в итоге получился бы эпистолярно-порнографическим.

Примерно к сотой странице я окончательно потеряла надежду на то, что авторы прекратят беседовать о культуре в общественной жизни и бескультурно перейдут к жизни личной, и объявила нам с Барклаем отбой. Пес не возражал, и вскоре мы оба уснули.

Среда

Поутру я наскоро выгуляла Барклая на ближайшем пустыре и накормила его собачьими консервами. Не выдержав укоризненного взгляда, я пообещала принести четвероногому узнику чего-нибудь вкусненького с нашего человеческого стола и побежала домой – завтракать сама.

Полковник от кулинарии Борис Акимович Кузнецов в цветастом фартуке поверх застиранной тельняшки и выцветшем голубом берете, заменяющем ему поварской колпак, вел затяжной позиционный бой на кухне. Оттуда тянуло сложным ароматом морепродуктов, лука, чеснока, помидоров, шафрана, фенхеля, апельсиновой цедры и пряных трав. Я бы не сумела выделить из общего густого амбре отдельные составляющие, но в совокупности этот запах был мне хорошо знаком. Потянув носом и сглотнув слюнки, я догадалась:

– Папульчик, ты готовишь буйабес?

– Да, но только на обед! – нервно отозвался папуля, шмякнув на разделочную доску здоровенного окуня. – На завтрак всего лишь бутерброды.

– Самовывозом из холодильника, – добавил Зяма, не сумев скрыть своего огорчения по этому поводу.

Наш избалованный мальчик трапезничал в гостиной, критически созерцая новую ведущую утренней телевизионной программы. Судя по выражению его лица, ведущая была так себе – или же Зяма, доводя до полной готовности самовывезенные из холодильника сэндвичи, сильно злоупотребил кислым соусом.

Мамуля занималась йогой на открытом балконе. Проходя через гостиную, я увидела, что она сидит там в позе лотоса под развешенным на просушку бельем. Лотос из мамули получился корявенький, но в сочетании с флажками из разноцветных подштанников картинка образовалась живописная, вполне достойная второстепенного праздника в небогатом буддистском монастыре. Вдобавок мамуля заунывно мычала какую-то мантру. Соседский кот Барсик, введенный в заблуждение этим ритуальным завыванием, вдохновенно подпевал мамуле из-за балконной перегородки.