Круговорот благих намерений - Юлия Ефимова
– Рита, выходите за меня замуж, – сказал он ей, когда пошел провожать до дома.
– Зачем вы так? – смутилась она. – Вам сейчас просто плохо, и вы ищете утешения.
– Мне сейчас хорошо, – возразил он. – Как никогда хорошо. Но вы правы, я тороплюсь, сначала я должен очень долго ухаживать за вами.
И не дожидаясь реакции на свои слова, он поцеловал ей руку и пошел домой.
Первый раз в свои тридцать лет Пётр был по-настоящему счастлив и даже не понимал, своего состояния. Глупая улыбка не сходила с лица, и что-то шевелилось в груди, готовое вырваться. Пётр впервые влюбился и даже не догадывался об этом.
– Ты Петя? – услышал он из темноты, подходя к своему подъезду, и даже вздрогнул от неожиданности. Почему-то сердце сжалось, и он нутром почувствовал, что этот голос принес дурные вести.
– А ты кто? – как мог грубее ответил он, возникшей перед ним женщине.
– Снежана я, – сказала та, и тут же поправилась: – Ну, то есть Лида. Дружили мы с Маринкой.
– Я рад, – по-прежнему грубо отвечал Пётр, понимая, чем эта Лида с Маринкой вместе занимались. – Я-то при чем? Если тоже подружить, так это не ко мне, не знаю, что она тебе рассказывала, но друг из меня так себе.
– Да хорошее она о тебе только и рассказывала, – как-то растерянно сказала Лида-Снежана, видимо, не ожидав такого холодного приема. – Вот, – она протянула Петру листок в клетку, – просила тебе передать. Врать не буду, читала, но для меня это галиматья, я ничего не поняла. В защиту Маринки скажу: когда она листок этот мне совала, то была почти трезвая. Так что, наверное, что-то да значат эти записи. Если честно, то я про нее совсем забыла, про записку-то эту. На следующий день после ее смерти нас за город отправили, а потом из головы вылетело. Вчера же в кармане нашла и решила, что неправильно это, надо волю Маринки последнюю исполнить. Вот и пришла.
– Когда она тебе его передала? – спросил Пётр, перестав наконец грубить Лиде.
– Так вот как на выезд поехала, так и сунула. Сказала: если не вернусь, то отнести Петру по этому адресу. Я в квартиру зашла, дети сказали, тебя нет, вот и ждала здесь. А Маринка тебя точно описала, как ты появился, так я и узнала сразу.
– Спасибо, – сказал Пётр, и ему даже стало стыдно за свой тон. – Хочешь, пойдем помянем Маринку?
– Не, – мотнула головой Лида. – Мне на работу надо. И вот еще что: не была она ни в какой «России». На квартиру ее повезли, к кому-то постоянному. Наши все знают, и менты тоже, но дело замяли и велели помалкивать.
– А к кому? – быстро спросил Пётр.
– Этого я не знаю, всё, что знала, сказала.
Когда силуэт Лиды скрылся из виду, Пётр с сожалением подумал, что так всегда: только ты становишься счастливым, приходят они – неприятности, словно караулившие тебя за углом или вот, как Лида, поджидающие у подъезда. Приходят для того, чтобы ни в коем случае не позволить тебе быть счастливым. Точно счастья на этой планете ровно отмеренное количество, и надо еще заслужить, чтобы судьба отсыпала тебе хоть немного.
Он развернул записку и прочел ее, с трудом разбирая Маринкин корявый почерк:
«Привет, Петя. Я, конечно, считаю, что это ерунда и моя записка – бред, но всё же.
Когда придет новый день. Очень прошу помни про детей. Лишнего им не позволяй. только полезное. Цветы поливай. Обязательно.
Утром завтракайте.
Бойся собак. Рано вставайте. Обязательно чистите зубы. Меня не забывайте. А я вас буду любить всегда».
Пётр знал Маринку и понимал, что это какая-то ерунда, она никогда так не разговаривала, и понять, что Маринка хотела этим сказать, не получалось. Решив, что подумает об этом позже, Пётр положил записку в карман пальто и пошел к детям. Надо было проконтролировать домашнее задание и чистоту вещей, не грязные ли шеи у пацанов, а также заготовки к завтраку, обеду и ужину. Семья требует контроля, а после смерти Маринки – жесткого контроля. Он за всех детей в ответе и не может никого потерять.
Глава 10
Как же часто мы ищем причины своих неудач в других людях. Эти нам недодали, эти не поспособствовали, а эти и вовсе препятствовали. И вообще, я ничего не смог, потому что они виноваты, а я бы ого-го. Так легче. Потому что страшно жить, понимая, что именно ты, а никто другой, профукал свою жизнь. Из-за лени, трусости и ограниченности. А так всё замечательно – я жертва, а они все подлецы. Я бы ого-го, просто мне не дали.
Юлия Ефимова. Ненаписанная биография
– Там, там, там… – повторял Буратино, руки у него тряслись. Он нервно зачесывал обычно спадающие на лицо волосы.
– Прекрати истерить, – твердо сказала Тамара. – Что «там»?
После того как Валера вдруг вылил на странного папу всю правду, что накопилась у него за этот не менее странный день, праздничный ужин продолжился менее напряженно, словно бы он разрезал нить недоговоренности.
Валере было интересно наблюдать за необычными отношениями между этими людьми, чего нельзя было сказать про девушку с мясокомбината. Успокоившись после всего, что на нее навалилось, она откровенно скучала и чересчур налегала на спиртное.
– Там труп, – выговорил наконец Буратино и уставился на сидящих за столом, словно бы они должны были сейчас быстро ему все объяснить.
– Где? – Валера первый пришел в себя и вскочил, готовый мчаться туда, где произошло несчастье.
И тут, вместо того чтобы показать находку, Буратино начал хохотать так, что из его глаз полились слезы, хотя, может быть, и не от смеха, потому что всё это походило на истерику.
– Вы бы видели свои лица! – произнес Буратино, немного отдышавшись. – Я словно попал на тридцать лет назад, в нашу квартиру с зеленым абажуром. Вы знаете, я теперь терпеть не могу зеленый цвет, а особенно свет. Он сразу делает меня грязным, словно бы измазанным толстым слоем дерьма, ну или крови, запёкшейся крови.
Тарик-Буратино упал на пол и там, свернувшись
