Клинок флибустьера - Наталья Николаевна Александрова
— Да что вы, Розалия Яковлевна, он молодой, здоровый мужик, что ему будет?
— Молодые и здоровые тоже часто умирают! Я таких случаев сколько угодно знаю!
— Да, наверное, он просто спит крепко, не слышит!
— Так крепко спать нельзя! — авторитетно заявила Розалия. — Это ненормально!
Мила вышла на площадку и тоже попробовала дозвониться и достучаться до Виктора — но все было безрезультатно.
Скоро к ним присоединился вернувшийся с работы сын Розалии Яковлевны. Он принес инструменты и начал уже вскрывать замок, как вдруг дверь открылась.
На пороге стоял незнакомый заспанный мужик в трусах.
Осмотрев честную компанию мутным заспанным взглядом, мужик удивленно спросил:
— Что за шум? Вы вообще кто такие?
Мила, как самая вменяемая, объяснила ему ситуацию.
Тут мужик окончательно проснулся, сказал, что он — друг Виктора, что накануне приехал с Северов и они с Витькой это дело, само собой, отметили…
— А где же сам Виктор? И почему вода хлещет?
Только тут Витькин приятель осознал, что в квартире полно воды и по прихожей плавает целая флотилия тапочек. У Витьки была такая фишка: от каждой своей приятельницы, перед тем как с ней расстаться, он требовал в подарок домашние тапочки. Неважно, какого размера, мужские или женские, но без тапочек Витька своей пассии не отпускал.
Так что через некоторое время в прихожей у Витьки скопилась куча всевозможных тапок, от розовых с помпонами маленького размера, принадлежащих, надо полагать, кукле Барби, до огромных войлочных в клетку, для великана на пенсии.
Вся компания бросилась к ванной, спотыкаясь о плавающие тапки.
Дверь ванны была заперта, и из-под нее лился бурный поток.
— Он утонул! — воскликнула Розалия Яковлевна, прижав руки к груди. — Он захлебнулся!
— Мама, не переживайте раньше времени! — ответил ее сын и в два счета открыл дверь, подцепив задвижку снаружи.
В ванной они застали следующую картину.
Витька, живой и здоровый, с храпом спал в наполненной до краев ванне.
Как выяснилось впоследствии, накануне, после возлияний с другом, он возжелал принять ванну, пустил воду и заснул.
Увидев, что сосед жив, перенервничавшая Розалия Яковлевна, вместо того чтобы отругать его за испорченный потолок, принялась на радостях его целовать…
В общем, когда все эти приключения кончились, Мила бросилась в свою квартиру, с порога почувствовала запах дыма и вспомнила про баранью ногу…
Так вот, то, что осталось в духовке от бараньей ноги, очень напоминало ту бесформенную коричневую массу, которая сейчас лежала на выдвижной полке в полицейском морге.
Неуместное воспоминание о бараньей ноге в долю секунды промелькнуло в ее сознании.
В следующую долю секунды Мила беззвучно сползла на пол и растянулась на холодном кафеле…
— Предлагал же я дамочке чего-нибудь накапать! — проговорил, склонившись над ней, Филаретыч.
— Предлагал, предлагал! — недовольным голосом подтвердил капитан Супников. — Тебе так стало легче? Ты мне лучше скажи, что теперь с ней делать?
— Известно что, нашатыря под нос. — Филаретыч достал из кармана маленькую бутылочку. — Я его всегда при себе держу, потому как у меня многие в обморок хлопаются… и причем не только дамочки. Третьего дня такого бугая в сознание приводил… с виду — чемпион по смешанным единоборствам, а увидел труп сослуживца и на пол хлопнулся… еще и голову ушиб.
С этими словами Филаретыч закатил полку с обгорелым трупом на прежнее место.
— А как же опознание? — тоскливо осведомился Супников.
— А ты что — хочешь, чтобы она опять отключилась?
— Нет, не хочу.
— Ну так считай, что опознание состоялось. В обморок грохнулась — значит, узнала.
Филаретыч наклонился над Милой, поднес пузырек к ее носу, встряхнул его.
Мила дернулась, вскрикнула и открыла глаза.
Видно было, что она не сразу поняла, где находится.
— Ну ты как — живая? — сочувственно осведомился Филаретыч, проверяя ее зрачки.
— Вроде да.
— Встать сможешь? А то пол холодный, как бы ты себе что-нибудь не застудила.
Мила медленно, неуверенно поднялась, взглянула на то место, где прежде была полка с обгорелым трупом.
— А где?…
— На своем месте.
— Вы идти можете? — подскочил Супников.
— Да, вроде могу… — Но в голосе ее не было уверенности.
— Пойдемте тогда обратно в мой кабинет.
За спиной Милы Филаретыч энергичными жестами показал, чтобы капитан дамочку поддержал, а то нашатырь, конечно, штука хорошая, но, однако, бабы эти — существа непредсказуемые.
Супников пожал плечами, но все же подхватил Милу под локоть. Они вышли из морга, поднялись наверх и снова вошли в кабинет капитана.
Супников открыл какую-то папку и начал писать.
Потом поднял глаза на Милу:
— Значит, вы опознали своего мужа?
— Опознала? — удивленно переспросила Мила. — Да от него почти ничего не осталось! Одни головешки! Как это можно опознать? Это и на человека-то не похоже…
— А вот сестра покойного его опознала…
— Как, интересно? Там же места живого не было…
Уже произнеся эти страшные слова, Мила вдруг поняла, что не совсем права.
Перед ее глазами внезапно возникла картина, которую она увидела в последний момент перед обмороком.
Она увидела до углей обгорелое тело и единственную уцелевшую часть — кисть правой руки…
Именно этот контраст между головешкой, ничуть не напоминающей человека, и этой чудом сохранившейся рукой так потряс ее, что Мила потеряла сознание…
Мила не успела ничего сказать, потому что заговорил капитан Супников:
— А вот скажите, Милица Владимировна, у вашего мужа было обручальное кольцо?
— Ну да, конечно, было. Мы на свадьбе кольцами обменялись, как положено…
— А какое это было кольцо?
— Простое золотое колечко… такое же, как у меня… — Мила показала капитану кольцо на своей правой руке.
— С гравировкой?
— Ну да.
