Маргарита Южина - Дама непреклонного возраста
Позади нее вякнула машина.
– Зин, садись, – открыла дверцу «девятки» Татьяна. – Мы на колесах быстренько, а то чего тебе по темноте шарахаться?
Друзья, наверное, для того и придуманы, чтобы иногда облегчать нам жизнь. К такому выводу пришла Зинаида Корытская, но тут же этот вывод перечеркнула – вспомнила давнюю свою подругу Нюрку. Но в Татьянину машину, конечно, села, и очень скоро они уже ехали по темному переулку, похожему на деревенскую улицу.
– Это она в частных домах жила, что ли? – удивилась Зинаида.
– Ну да. И домик у нее был очень старенький, надо сказать, – подтвердила Татьяна. – Странно, между прочим, потому что Ивская нас хоть деньгами и не забрасывает, но Софье на квартирку вполне можно было накопить.
– А может, вашей Софье хотелось в собственном доме жить? – рассудила Зинаида и тут же замолкла.
Они остановились возле огромной кучи сгоревших бревен. Забор тоже наполовину выгорел, и было хорошо видно, что творится во дворе. Слабый фонарь скупо освещал заросли бурьяна. В конце двора кособочилось крохотное строение.
– Это что, туалет? – удивилась Зинаида. – На улице? Да уж, для женщины в возрасте слабое удовольствие.
– Ну что, увидела? Теперь домой?
– Увидела… Только как же домой, если мы ничего не узнали? Нет, давай так: ты пошарься по пожарищу, а я пойду к соседям. Может, они что знают?
Татьяна заартачилась:
– Чего это я в темноте по пожарищу должна лазить? Я боюсь. Пойдем вместе.
Зинаида открыла дверцу и еще раз взглянула на бывший дом. Гнетущее зрелище. Если тем более вспомнить, что под его обломками погибла женщина… Да еще этот бурьян вокруг? Хоть бы собачка какая рявкнула. Все тихо и зловеще…
– Я вот чего подумала… – быстренько заговорила Зинаида. – По большому счету, что нам там делать, да? Головешек мы не видели, что ли? Или ты все же желаешь прогуляться? Если хочешь, сбегай, я здесь подожду.
И она завозилась, устраиваясь поудобнее в автомобильном кресле.
– С чего бы мне желать прогуливаться по гари? Пойдем лучше вместе к соседям, – буркнула Татьяна.
Подруги выбрались из машины и направились к небольшой избушке с беленькими ставнями, стоявшей рядом с развалинами. Открыли им не сразу. Хозяева сначала долго смотрели в щелку, потом только, убедившись, что кроме двух женщин к ним никто не рвется, калитку отворили. Перед дамами оказался здоровенный мужик в растянутой майке, в красочных китайских шароварах и с топором в руке.
Увидев топор, Зинаида погрустнела и стала равнодушно поглядывать на облака, дескать, лично она на встрече не настаивает, но вот подруга, язви ее… Татьяна же добросовестно нахмурилась и принялась врать.
– Мы родственники Софьи Филипповны, – бодро начала она. – Нам нужно узнать, как все произошло? Вероятно, вы что-то видели или знаете. Нам бы хотелось поговорить. Нет, если вы нас впустить не можете, то сами выйдите, мы вас здесь подождем.
Зинаида глянула еще раз на топор и заходить в калитку ей решительно расхотелось. Пусть бы мужик и правда сам вышел.
– Выходите, выходите, – подбодрила она его жиденькой улыбкой. – Мы не укусим.
– А спробуй, кусни! – выставил мужик огромный, как тыква, кулак.
Татьяна ласково глянула на кулачище и печально проговорила:
– Вы же понимаете, нам не до шуток. Хотелось бы узнать, как погибла наша родственница.
– А хрен ее знат, как она погибла, – буркнул сосед. – Так и погибла… Я ужо сто разов все обсказывал. Ну, мы-то спали вначале, а потом мне на двор приспичило… Баба моя, дура, прости господи, квасу поставила. А на кой хрен квас, ежели вся жара спала? Но, ить, и не выльешь же его, дрожжей одних скоко угроблено, да ишо сахар. Ну, мы с ей весь день и давилися тем квасом, пропади он пропадом! У вас сигаретки не будет?
Татьяна быстро достала пачку. Мужик тут же радушно протянул Зинаиде топор со словами:
– Подержи, девонька, пока раскурю…
Зинаида двумя руками ухватила холодное оружие и теперь стояла, как солдат с секирой у царских палат.
– От язви тя… – раскурил сигарету и теперь разглядывал ее мужик. – Надо ж, кака вонь от этой соломины! А нормальной нет?
Татьяна виновато затрясла головой:
– Нет, у меня только такие, с ментолом. Но вы рассказывайте, я потом съезжу, куплю.
– Дык а чего рассказывать? Я грю, выскочил по нужде-то, стою, значит… Гляжу – дым от соседей валит. Сначала думал, сосед Михей курит. Вот не поверишь – как зачнет он свой самосад смолить, так его изба – чистый Курильский остров! Я на его и подумал сначала, ага. Потом гляжу: нет, не от Михея дым, ближе. Думаю, неужто Лукинична под старость лет табаком стала баловаться? Ну, эт я со сна дурканул, забыл, что Лукинична-то уж три года как померла, а вместо ее дочь ейная Софья тут пребыват…
– Так-так-так, – встрепенулась Зинаида. – А можно подробней? Что за дочь? И почему пребывает?
Мужичок поежился и покосился на машину:
– Я обскажу, токо давайте к вам в машину сядем. Я ить не пингвин какой, на холоду тут в майках выступать. А ищо… Вы б мне хоть для сугрева налили…
Татьяна немедленно распахнула дверцы:
– Садитесь. И ты, Зин, садись… Ну куда ты с топором-то? Хотя ладно, лезь на заднее сиденье. Садитесь, мужчина, и говорите дальше, а потом съездим, купим вам для сугрева.
Мужчина в машину сел, но говорить отказался:
– И чего ты мне, девонька, все «потом» да «потом» обещаешь? И сигареты – потом, и водка потом. А почему я говорить сейчас должен? Я тоже потом буду! Вот сяду и рот не открою, пока в киоск не смотаемся!
Мужик и впрямь важно уселся, свернул на груди руки кренделем и принципиально замолчал. Татьяна только вздохнула и завела двигатель.
У ближайшего киоска мужчина выскочил и, пугая продавца здоровенным торсом в растянутой майке, принялся тыкать в витрину. Себя он не обидел – и водочку выбрал недешевую, и сигареток заказал две пачки, да еще и чипсов прикупил, пояснив: «Это чтоб с голоду мне не помереть, пока вам все обскажу».
Татьяна снова подрулила к дому рассказчика и терпеливо стала ждать, когда тот «примет семь капель», закусит чипсами, а потом еще и дымом затянется. Мужик млел и, похоже, вовсе забыл, для чего здесь находится. Зинаида не выдержала и тюкнула собеседника обухом топора в плечо:
– Дядь, это ж тебе не ресторан! Говори давай, что дальше-то было? Ну, понял ты, что это не Лукинична, а Софья… И дальше чего?
– А ничего! Чего топором-то машешь? – обиделся мужик. – Ничего дальше. Ну, я мобильник схватил и в «пожарку» позвонил. А там уж они сами… Потом гляжу – «Скорая», милиция. Короче, спать нам так и не дали. Я вот думаю – ежли на их за ту бессонную ночь в суд подать, а? Нынче така передача идет по телику, там за что хошь деньги дают. А уж ежли человек ночь в беспокойстве провел, так я думаю – пожизненную пенсию надо стребовать, да?
Татьяна уже сдерживалась из последних сил – на пять минут вырвалась, Вадька дома один, а этот… Зинаида и вовсе не стала слушать оратора.
– Это вы на что намекаете? Если мы вас сигаретами угостили, так и пенсию вам должны выколачивать? Да вы еще ничего толком и не рассказали! Вот, к примеру – кто такая Лукинична? Почему здесь стала жить Софья? Кто приходил к этой самой Софье? Ну?
Мужчина загрустил. Похоже, все что знал, он уже выдал, а теперь и не знал, что бы еще такое рассказать, потому что он, дурак, не догадался попросить еще и пивка для утрешнего настроения. И теперь мучительно соображал, чем бы угодить дамочкам.
– О! – придумал он. – Я-то ни хрена не знаю про ваши бабьи финтиля, а вот баба моя, та все знат! Давайте-ка я ее крикну… Надька!!! На! Дю! Ха!!! – тут же заорал он так, что в соседних домах зажглись окна. – Надька, ядрена баба! Выдь, муж зовет!!
Какое-то время в доме наблюдалось затишье. Потом заскрипела калитка, и на дорогу вышла щупленькая женщина в старом ватнике и в огромных калошах на босу ногу. Она повертела головой, пытаясь сообразить, откуда это ревет ее суженый и, завидев мужа в машине, бойко двинулась к двери.
– Надежда… – распахнула заднюю дверцу Зинаида, желая пригласить возможную свидетельницу в салон, чего ж ей морозиться.
Но женщина, которая, к слову сказать, оказалась достаточно молодой, всего лет тридцати пяти, уставившись на даму в автомобиле, вооруженную топором, отреагировала весьма странно. Она вдруг радостно разулыбалась и с надеждой в голосе, заикаясь, пролепетала:
– Де-девоньки… вы чего, моего Вовку того? Спереть собираетесь? Вы его в заложники, да? Ой, надо ж, дело-то какое… – Женщина от растерянности хватала себя то за воротник, то за карманы, пыталась спрятать довольную улыбку, но радость так и брызгала из глаз. – Девоньки… вы подождите, а? Я быстренько… Только сразу говорю – у меня денег за него нет! Подождите, я сейчас…
Подруги еще ничего не успели сообразить, а она уже отбежала к соседнему дому и заголосила не тише своего мужа:
– Лилька!!! Лилька бешеная килька! Выглянь в окно-то! Видала?! Вовку мово-то бабы украсть решили! Воруют, грю, мово-то! Я те всегда говорила – мой Вовка пошибче твоего задохлика будет! А ты все «Антосик», да «Антосик»… Только твой-то долгоносый никому и не сдался, а я за свово счас деньги стрясать зачну!
