Шарль Эксбрайя - Вы любите пиццу?
– Как твои дети сейчас на улицах старого города?
– Что ты болтаешь?
– Сегодня с утра они бродят повсюду и задают странные вопросы. Так что это за тип, которого ты велел им найти?
– Делай так же, как мои дети, – ищи!
– Не премину, Марио, и можешь мне поверить, уж я-то найду!
Джованни торговал пиццей ничуть не менее бойко, чем его тесть. Однако опыта Марио ему явно не хватало. (Желая подогреть товар, он слишком сильно зажигал горелку, старик же всегда проделывал это так ловко, что вызывал ликующие крики клиентов.) Зато на Джованни было приятнее смотреть… Он был весел, красив, а женщинам умел отпускать такие комплименты, что у них аж теплело на сердце, – короче, все это изгоняло сожаления по поводу отсутствия папаши Гарофани. В полдень, когда все разошлись по домам, Джованни задумчиво сидел, откусывая по кусочку пиццу и запивая ее теплым вином. По правде говоря, он отчаянно скучал и желал тестю поскорее подняться на ноги и вновь заняться коммерцией. У него, Джованни, не было ни малейшего призвания к ремеслу торговца пиццей, как, впрочем, и к любому другому. Что ему нравилось? Приключения, всякие неожиданности… Вот почему, наслушавшись рассказов, по большей части вымышленных, Джованни решил, что Америка, готовая принять в объятия всех, кто хочет преуспеть, – единственное место в мире, где он без особых хлопот разбогатеет. Много лет Джованни жил этой мечтой. Женитьба на Лауретте, казалось, положила конец честолюбивым планам молодого человека, но в конце концов ему удалось увлечь жену той же химерой, и каждую ночь, прежде чем заснуть у себя на циновке, они строили планы на будущее, золотя и расцвечивая его в зависимости от настроя и игры воображения. В три часа, окончив сиесту в тени гостеприимного дома, Джованни вернулся к своей торговле, проникаясь все более глубоким отвращением к пицце. Поэтому, увидев Альдо, парень очень обрадовался.
– Ну наконец-то!
– Как торговля? Справляешься?
– Неплохо. А ты? Нагулялся со своей англичанкой?
– Да, только что проводил ее в гостиницу.
– Это правда, что ты чуть не устроил драку у Луиджи?
– Быстро же распространяются слухи! Какой-то идиот позволил себе высказать бог знает чего…
– Об англичанке?
– Да.
– Ты сильно ее любишь?
– Да.
– А она?
– О, хватит об этом, ладно? У нас есть заботы поважнее. Время, данное Синьори, истекает…
– Ты боишься Синьори, Альдо? – спросил, понизив голос, Джованни.
– Да… из-за домашних. Синьори всемогущи! Ах, если бы у меня сейчас голова была на месте! На Марио рассчитывать почти нечего, а Дино вообще не желает ни во что вмешиваться.
– Дино влюблен в Джельсомину.
– А, ты тоже заметил!
– Само бросается в глаза.
– Ну и что? Разве любовь – причина оставлять нас в беде?
– Возможно…
– Что ты болтаешь?
Джованни казался смущенным, но, немного поколебавшись, он все же решил высказаться до конца:
– Послушай, Альдо, с тех пор, как ты сказал, что это неаполитанцы подстроили вам западню, мне не дает покоя одна мысль. Может, конечно, и глупость, но я не могу от нее избавиться.
– Выкладывай.
– Синьори используют лишь очень надежных людей, тех, кто не способен на предательство. Согласен?
– Да, продолжай.
– Если ты признаешь, что измена исходит не от Синьори, значит, неизбежно подгадил кто-то из наших.
Вопреки ожиданиям Джованни, Альдо не выказал никакого возмущения.
– Я рад, что ты доверился мне, Джованни. Понимаешь, я сам думаю так же, но постоянно натыкаюсь на стену. Никто из нас не способен убить, тем более Рокко, ради каких-то брильянтов!
– Согласен, но не ошибаемся ли мы, считая, что Рокко убили из-за брильянтов?
– Тогда почему на нас напали?
– Чтобы избавиться от Рокко!
– И от меня?
– Я полагаю, что тебя не собирались приканчивать, но, украв брильянты, воры решили уничтожить опасного свидетеля. Во всяком случае, я так думаю.
– А зачем надо было убивать Рокко?
– Не для того ли, чтобы завладеть его женой?
Оба умолкли, понимая, как серьезно только что высказанное обвинение. Появились новые клиенты, и, пока Джованни их обслуживал, Альдо размышлял о Дино. Тот, будучи несомненно красивым мужчиной, так и не женился, а продолжал жить в каморке на Сан-Маттео, хотя гораздо удобнее было бы перебраться поближе к порту. Зачем все эти лишние трудности, если не ради того, чтобы оставаться подле Джель-сомины? Должно быть, Дино сильно страдал, что Джельсомина принадлежит другому, а помешать браку в свое время он не мог – отбывал тогда военную службу. Рокко отличался завидным здоровьем, так что у Дино не было никаких шансов заменить его естественным образом. Может быть, дело с брильянтами как раз тот самый случай, о котором Дино давно мечтал? Альдо, любивший и уважавший дядю, немедленно начал подыскивать возможные оправдания. Вот только как забыть о попытке покушения на отца? Возможно ли, чтобы Дино не пожалел и родного брата, вышедшего на след его сообщников? В страхе человек способен на все. Впрочем, если Дино виновен, ему все равно придется заплатить – Гарофани не могут простить убийства одного из своих.
Серафина в мельчайших подробностях рассказывала Джсльсомине о дикой сцене, которую устроил ей Марио из-за Риго.
– Это в моем-то возрасте! Представляешь? Уж не рехнулся ли часом Марио? – возмущалась мать семейства.
– Он ревнует…
Серафина только всплеснула руками.
– Ревнует? Что ты несешь, бедная моя Джельсомина? Как будто можно ревновать женщину, которая стала похожа на воздушный шар, готовый вот-вот взлететь!
– Ты же не всегда была такая…
– Ладно, хватит толковать обо мне. Со мной покончено – дотащиться бы как-нибудь до могилы, а уж все остальное… Но вот у тебя вся жизнь впереди.
– Мне тридцать три года…
– И что с того? Ты так же хороша, как в двадцать! Конечно, бедняжка Рокко только что одал Богу душу… надо же думать и о жизни. И потом, Рокко, если он нас видит, не может не знать, сколько о нем пролили слез, а значит, ему не в чем тебя упрекнуть и ты имеешь полное право думать о будущем. А?
– Я вовсе не думаю снова выходить замуж, если ты это имеешь в виду, Серафина. И вообще, кому нужна тридцатитрехлетняя вдова, не сумевшая за всю жизнь наскрести и трех тысяч лир сбережений?
– Прекрати молоть чепуху, Джельсомина! Или, может, ты и не знаешь, что тут в доме есть кое-кто… и он пожирает тебя глазами, словно ты сама Мадонна, явившаяся на землю… Ну-ну, нечего краснеть!
На этом разговор пришлось прервать – появился Альдо. Каждый раз при виде сына матрона испытывала невероятную гордость от того, что ей удалось произвести на свет столь прекрасный образчик неаполитанской породы.
– Ты, мой Альдо? В такое время?
– Я бы хотел поговорить с Джельсоминой.
Молодая вдова удивилась.
– Со мной?
– Да, и с глазу на глаз.
Джельсомина бросила на племянника недоуменный взгляд, а Серафина возмутилась.
– Что же такое ты хочешь сказать своей тетке, чего бы я не должна услышать? Или, может, я теперь уже не твоя мать?
– Ладно, как хочешь. Послушай, Джельсомина, мы с Джованни долго думали, кому выгодна смерть Рокко…
– И что?
– А то, что изчезновение Рокко вполне устраивает только одного человека…
Джельсомина побледнела, зато до ее сестры смысл слов сына дошел далеко не сразу.
– Что ты болтаешь, Альдо? Уж не помешался ли ты вдруг? Мы же все так любили Рокко…
– Все, кроме одного, а может… и двоих!
– Да скажешь ты в конце концов, в чем дело? – рассердилась Серифана. – На что ты намекаешь, никак не пойму?
– О, тут нечего растолковывать, – вмешалась Джельсомина, – он думает о Дино и обо мне. Так, Альдо?
Молодой человек промолчал, но за него ответила мать.
– Да говорите же вы оба так, чтоб можно было хоть что-нибудь понять!
– Твой сын всего-навсего обвиняет Дино в том, что тот убил Рокко, чтобы завладеть его женой! Ну, а меня, возможно, считает сообщницей… Так, Альдо? Да?
– Разве я сказал, что все так и было, как может показаться, – вяло ответил вконец смутившийся парень.
– Вот что я тебе скажу, Альдо: не будь ты мне сейчас так противен, надавала бы я тебе оплеух, да таких, чтоб ты на всю жизнь запомнил! Благодарю покорно, племянничек, за уважение, и дядя тоже наверняка страшно обрадуется, узнав, какого ты о нем мнения!
– Ох, Джельсомина, если б ты знала, как я несчастен, с тех пор, как думаю обо всем этом! Мне так тяжело, вот я и рассказал тебе… Рокко погиб, и надо выяснить почему! Сделать это мог лишь тот, кто знал все, как и мы.
Смертельно бледная Джельсомина пристально взглянула на Альдо, и тот вдруг подумал, что она и вправду красавица.
– Теперь твоя очередь выслушать меня, Альдо… Я думаю, Дино действительно меня любит, но успокойся, я не выйду замуж снова, пока мы не отомстим за Рокко. Ты оскорбил меня, Альдо. А ведь я всегда считала себя твоей второй матерью. Я не заслужила от тебя такой гадости, нет… ничем не заслужила… И не думаю, что сумею когда-нибудь простить…
