Шарль Эксбрайя - Вы любите пиццу?
– Я хочу, чтобы мой старший сын знал, как убивали его отца! – заявил он.
Альдо подскочил.
– Покушение?
Все начали объяснять, что произошло, и из общего гомона молодой человек понял лишь несколько фраз:
– …Задавили… И кровь лилась отовсюду!… Его привезли полицейские!… О Санта Мадонна! Это конец света!… А если бы я теперь стала вдовой, что было бы с моими бедными сиротками?
Эти последние, представив, что могли остаться без отца, взвыли еще громче. Джельсомина попыталась их утихомирить и, не справившись с задачей, раздала несколько оплеух. Но это лишь усилило гвалт. Серафина свирепо бросила сестре, чтобы та не смела колотить несчастных, оплакивающих отца. Джельсомина возразила, что Марио живехонек, в то время как другие, не менее достойные люди покинули этот мир. Серафина обозвала ее бессердечной. Вдова ответила в том же духе. Памела встала на сторону матери и наговорила тетке массу неприятных слов. Джузеппе, восхищавшийся Джельсоминой, велел сестре замолчать и, поскольку та не послушалась, влепил ей затрещину. Увидев, что Памелу бьют, все дети набросились на Джузеппе, а ему на помощь ринулась Джельсомина. Все это превратилось в общую свалку, и Марио, приподнявшись на одре, возопил:
– Довольно!
Удивившись этому неожиданному проявлению жизненной энергии, все смолкли, и Гарофани, обведя семью величественным взглядом, заметил:
– Если б у меня и не было лихорадки, то вы бы мне ее устроили!
Все смущенно потупили глаза. Марио решил до конца использовать выгодную позицию.
– Серафина, поцелуй сестру, а ты, Памела, – брата. Ибо если уж мне и придется отдать Богу душу, то я хочу уйти, оставив вас примиренными, – сказал он дрогнувшим голосом.
Крики сменились рыданиями, и, по семейной традиции, все кинулись обниматься. Вошедший в этот момент Дино ничуть не удивился. Джельсомина описала положение, а Марио поведал о своем несчастье:
– Я возвращался от Гарацци. Его слова так меня расстроили, что я решил зайти к Сакетти и пропустить стаканчик. И, представь, только я собираюсь войти к Итало, как вдруг маленькая такая машина, я видел ее, она некоторое время ехала следом, резко газует и мчится прямо на меня. Я услышал крики прохожих, успел сообразить и отскочил в сторону, иначе меня бы уже не было в живых. Машина залетела на тротуар, а потом умчалась по виа Рома. Все думали, что я мертв. Я тоже так думал. Сострадательные души отнесли меня в аптеку. Я уверен, кто-то хотел убить меня, как Рокко!
Дино, с присущим ему хладнокровием, судил очень здраво.
– Возможно, ты и прав, Марио, – заметил он, – но не исключено также, что это обычный несчастный случай…
– Тогда почему он удрал, этот чертов давитель порядочных людей? – возмутилась Серафина.
– От страха.
Марио отверг предположение.
– Нет, Дино… Говорю тебе, меня хотели убить… чтобы я не передал вам того, что мне рассказал Гарацци…
– И что же ты от него узнал?
– Синьори прослышали, что один парень в последнее время стал тратить слишком много денег, а прежде вечно искал, где бы перехватить несколько лир. Бродит этот тип где-то возле Сан-Пьетро Мартире.
– А кто он такой?
– Пока неизвестно, но, можешь не сомневаться, Синьори выяснят… Только они требуют, чтобы и мы приняли участие в охоте!
Альдо кивнул.
– Правильно. За Рокко должны отомстить мы!
– А покушение на меня ты считаешь пустяком? – с горечью заметил Марио.
– Нисколько! Убийцы заплатят сразу за все!
Однако Дино продолжал держаться за свою версию.
– Трудно доказать, что это больше, чем просто несчастный случай.
– Ошибаешься, Дино. У меня есть доказательства! – торжествующе заявил Марио.
Он вытащил из кармана записку, и Альдо прочитал ее вслух:
«Первое и последнее предупреждение! Довольствуйся продажей своей пиццы, Марио, и не пытайся слишком много узнать…»
– Как к тебе попала эта бумага? – не сдавался Дино.
– Видно, кто-то из сообщников убийцы сунул ее мне в карман, пока меня несли в аптеку. Они здорово все продумали, чего там!
То, что кто-то посмел покуситься на жизнь его отца, вызвало у Альдо совершенно бешеное стремление отомстить негодяям.
– Папа, Гарацци не сказал тебе, как выглядит этот бандит?…
– Нет… Пока известно только, что у него шрам на щеке.
Альдо даже заурчал от удовольствия.
– Это он убил дядю! Я не говорил вам, но у парня, который пырнул меня ножом, тоже был шрам на щеке. Теперь мы точно поймаем этих подонков! Попросим Джованни поторговать завтра пиццей вместо отца… Памела и Джузеппе отправятся бродить возле Сан-Пьетро Мартире – может, им и удастся засечь этого типа со шрамом… Альфредо и Тоска займутся тем же… Они вызовут меньше всего подозрений… А я обойду все кафе и кабаки старого города. Джельсомина попробует разговорить женщин. Что до тебя, Дино…
– Я пойду на рыбалку, надо же что-то есть.
И опять всем показалось, что Дино отстраняется от семьи. Альдо попытался рассеять общее смущение.
– Теперь наша очередь вести игру, и мы отомстим за Рокко, – уверенным тоном заявил он.
И все поверили, неожиданно почувствовал в Альдо вожака.
V
– Мама, я получил письмо от Одри.
– Меня это не интересует.
– Очень любезное, очень милое письмо…
– Ну и что?
– Я… в общем, я думаю, она не замедлит вернуться.
– Поступайте как вам угодно, Алан, но я ни в коем случае не желаю видеть эту… особу. Она вела себя по отношению ко мне… совершенно недопустимым образом.
– Одри очень импульсивна, мама…
– Означает ли это, сын мой, что вы принимаете ее сторону против меня?
– Мама!
Миссис Рестон, сидя в ресторане «Бристоль», слушала, как ее сын говорит о мисс Фаррингтон, и с горечью убеждалась, что выходки Одри нисколько не повлияли на чувства Алана.
– Насколько я понимаю, ваши намерения по отношению к этой особе не изменились, Алан?
– Простите, мама, но… нет, не изменились…
– Бедное мое дитя, я чувствую, что она разлучит нас, и в награду за долгие годы, посвященные вам, я останусь одна, покинутая и заброшенная…
– Как вы можете говорить подобные слова, мама? Вы же отлично знаете, что я никогда вас не оставлю!
– Во всяком случае, не надейтесь, что я проживу с ней хоть день под одной крышей. – Миссис Рестон глубоко вздохнула. – Весьма сожалею, что у вас совершенно не осталось самолюбия. Один Господь ведает, что эта творит сейчас там, в Неаполе!
Одри вместе с Альдо обошли уже добрый десяток кабачков старого города. У нее начали слегка путаться мысли и заплетаться ноги от такой весьма своеобразной манеры молодого неаполитанца знакомить ее со старым городом. Миссис Рестон торжествовала бы полную победу, если б увидела сейчас Одри. Но, по правде говоря, мисс Фаррингтон следовало обижаться только на себя. Утром Альдо явился в «Макферсон» и сказал, что не может служить ей гидом, поскольку обязан срочно заняться поисками убийцы Рокко: вчера кто-то пытался прикончить его отца. Одри, не раздумывая, сама вызвалась помочь ему по мере сил и возможностей. Любовное приключение, да еще на фоне мрачной вендетты – от такого совершенно невозможно отказаться. Это же просто ожившее средневековье! Щепетильность, однако, заставила ее заметить:
– Это опасно, Альдо. Вас ведь тоже могут убить?
– Какая разница теперь? – мрачно ответил молодой человек.
– Почему именно теперь?
– Раз вы меня не любите, зачем цепляться за жизнь?
Разговор опять принимал опасный оборот, и девушка почла за благо промолчать, но, когда они проходили мимо церкви Сан-Карло алле Мортелле, Одри искоса взглянула на своего спутника и снова увидела флорентийского дворянина из дворца Бьянко в Генуе. Но Альдо тут же разрушил очарование самым тривиальным вопросом:
– У вас есть деньги?
– Ну да… конечно, а что?
– Нам ведь придется что-то заказывать в кафе, куда мы будем заходить в поисках убийцы или каких-то сведений о нем, а у меня уже не осталось ни гроша.
Девушка смущенно протянула Альдо тысячелировую банкноту, и он со спокойным бесстыдством сунул ее в карман.
– Это заем… я верну вам деньги, как только мы разыщем…
Молодой человек прикусил язык, словно сожалея, что слишком много сказал. И тут Одри осенило.
– …то, что у вас украли в Вилетта ди Негро?
– Да.
– И что же это такое?
– Об этом мы поговорим потом.
Все утро они бродили по улочкам между Тринита деи Спаньоли и Мадонна делла Грацие, заходили в каждый встретившийся им кабачок, заказывали вино и, медленно потягивая его, прислушивались к разговорам посетителей в надежде узнать что-нибудь о парне со шрамом. Эта роль детектива-любителя безумно забавляла Одри, а выпитое во всех этих кабачках вино держало ее в состоянии легкой эйфории. Все казалось ей очаровательным и прекрасным. Альдо же, наоборот, чем дольше, тем больше мрачнел. Незадолго до полудня, когда кто-то из посетителей позволил себе сделать вольное замечание насчет красоты маленькой англичанки и чувств, которые она ему внушает, Альдо моментально вцепился в горло наглеца, и Одри лишь с превеликим трудом удалось вытащить молодого человека из кабачка.
