Лариса Бесчастная - Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники
Ладно, посмотрим… Я отправилась в спальню, приводить в порядок ложе нашей с «мишкой» грешной любви. Придирчиво осмотрев смятые покрова, я сменила простынь и взбила обе подушки. Затем застелила постель и стала искать корзину для грязного белья. Таковой не было, однако, я обнаружила тряпки в стиральной машинке и присоединила к ним наши любовные росписи.
Блуждая сомнамбулой по квартире, я машинально устраняла все улики моего несанкционированного пребывания в доме Лидии и сама собой всплыла мысль: «Надо же: всё делаю как опытная преступница…». Я горько хмыкнула и отправилась в кухню. Перекурить. Взирая сквозь дым на свидетельства нашего пьянства, я поразмышляла об алиби для Михаила и поставила на огонь супчик, дабы он выглядел свежесваренным. Пустую бутылку и один прибор со стола я не убрала, а свою посуду вымыла и выложила на место. Выключила суп и потопала в ванную. Спрятав высохшее полотенце хозяина в стирку, я оставила висеть своё, влажное ещё, на вешалке и, подхватив одежду, стала облачаться в «дорожный» костюм… Затем отыскала и напялила на себя парик жгучей брюнетки…
Кажется всё. Нет! Надо как-то предупредить Михаила об опасности разоблачения его неверности, довести до него мою версию наших взаимоотношений!
И, опасаясь, что Лидия может заявиться раньше мужа, я сочинила хитроумную записку:
«Михаил, извините, что ухожу не дождавшись Вас, но мне пора. Звонила Ваша жена и я вынуждена была рассказать ей всю правду о том, как сильно Вы переживали Ваш разрыв, отчего вчера слишком много выпили. А я случайно наткнулась на Вас во дворе и отвела домой. И, Вы уж простите, мне пришлось рассказать и о Вашем сердечном приступе и о том, что ночью отпаивала Вас валидолом. А то как бы она могла истолковать то, что я заночевала при Вас? Я не рискнула оставить Вас одного, и боюсь, как бы это не рассорило Вас с женой окончательно. Надеюсь на её женскую мудрость, и очень хочу, чтобы Вы с Лидией помирились. От всей души желаю Вам счастья! Простите, если сделала что-то не так, и поберегите своё сердце. Вероника. P.S. Я сварила Вам супчик, как обещала.»
Я перечитала написанное и, удовлетворившись шифровкой, обречённо опустила руки: вот теперь действительно всё… В голове завертелась песенка «До свиданья, мой ласковый Миша…». До свиданья?! Нет. Прощай, Мишутка. И прости. Я всё-таки исчезаю, ухожу к себе домой. Лечу как бабочка на огонь — и теперь мне уж точно эндец. Хорошо бы скорей и не больно: не хочу скулить от боли на радость врагам…
Стоп! Хватит жалеть себя! Я решительно встала и направилась к выходу.
Майское солнце возвещало о скором лете, об отпусках и каникулах — и этому радовались все: и птицы, и собаки, и люди. В маленьком уютном скверике бегала ребятня и их гвалт, как ни странно, меня успокаивал. Какой-то заблудившийся котёнок вцепился в мою брючину и я взяла его на руки. Он тут же перевернулся на спинку и подставил мне своё не заросшее ещё пузичко. Я пощекотала его и он свернулся колечком. И замурлыкал. Почти как я этой ночью в лапах Михаила… На сердце стало тепло. Я представила себя кошкой и зажмурилась… Всё прекрасно! Я живу! Просто живу. Есть этот миг и ничего больше…
Сердитый детский голосок прервал мой аутотренинг:
— Отдай! Это мой котёнок! — и крепкие ручонки вцепились в мои пальцы.
Девчонка. В бантах. Лет трёх, не старше. Чумазая и насупленная мордашка с большими карими глазами в чёрных ресницах. Комбинезончик на вырост, белые ботиночки. Чудо!
— Не сердись, маленькая. Он твой. Я всего-навсего сторожу его. Потому что он испугался. Знаешь как одному плохо? Каждому хочется, чтобы его погладили и пожалели.
Малышка расправила лобик и кивнула:
— Одному плохо. У Мурзика есть я. А у меня есть мама, папа и Мурзик!
Огласив состав своей семьи, девочка забрала у меня котёнка и убежала. А я затосковала: ну, почему я не маленький котёнок, у которого есть заботливые руки хозяйки, мама и папа и которого есть кому защитить от злых диких псов?! От псов, загоняющих в угол и скалящих пасть с ядовитым языком, и дышащих вонью… Господи, зачем это мне?!
Я закрыла лицо руками и была близка к истерике, когда услыхала знакомый голосок:
— Не плачь, тётя! Мы с Мурзиком пришли поиграть с тобой. Одной плохо… — малышка сунула мне в руки котёнка и, забавно пыхтя, забралась на скамью. — Мы будем играть в щекоталки. Ты будешь щекотать Мурзика, а я смеяться. Он сам ещё не умеет. Потому что маленький.
На душе у меня теплело с каждым её словом, а уж когда девочка начала смеяться, я забыла про свои заморочки напрочь. Боже, какое чистое и светлое создание! И неожиданно кольнула мысль: она ещё не выросла, а где-то её уже подстерегают наркотики. Ну уж нет! Я буду сильной! Если мы будем бояться или не замечать этих Марчелло, они отнимут у нас наших детей, потому что им надо увеличивать свои продажи. Я случайно сорвала чьи-то планы и вон как они все взбеленились! А может быть не случайно? Может быть судьба настойчиво ведёт меня в их логово, чтобы что-то изменить? Пусть я обеднила их на крошечную толику, но и она способна уберечь кого-то…
За раздумьями я не забывала щекотать Мурзика, а девочка заливаться смехом и в его звоне дробились мои страхи.
— Как тебя зовут? — спросила я, сделав паузу, чтобы она отдышалась.
— Люля, — ответила малышка и я удивилась: — Люля? Может быть, Лиля? — она усиленно замотала головой: — Нет, Люля.
В этот момент к нам подошла совсем ещё молодая женщина и сделала строгое лицо:
— Любаша, не приставай к тёте! — и улыбнулась: — Она вам ещё не надоела своей трескотнёй?
— Нет, что вы! Совсем наоборот! Мне очень интересно с ней общаться. Она чудо!
Польщённая мамаша открыто улыбнулась и осмелилась спросить:
— Я давно смотрю на ваши брючки… Вы их сами шили? — я кивнула и она попросила: — Расскажите, как они кроятся… Я немного шью и хочу сшить себе такие же…
Если она хотела доставить мне удовольствие, то ей это удалось! Потому что ничто не приносит мне столько радости, как конструирование.
Мы познакомились и я пригласила её сесть рядом. У Гали, так звали мамашу чуда по имени Люля, нашёлся блокнот и ручка — и мы занялись делом.
Малышка пыталась вклиниться в нашу компанию, но вскоре заскучала и завозилась с котёнком. Разобравшись с брюками, мы с Галей плавно перешли к юбке в стиле «казачка» и, не напомни Люля маме о насущной проблеме всех младенцев, мы бы ещё, Бог знает, сколь долго предавались творчеству. Галя подхватила дочку и, наскоро попрощавшись, поспешила домой, а я откинулась на спинку скамьи и удивилась: как же нужны нам порой мимолётные встречи и знакомства! Они вносят новые ощущения и помогают переоценить себя и обстановку вокруг…
Хандра слетела с меня как сухой лист по осени, я задышала свободно и почувствовала прилив сил. Хватить предаваться унынию — пора домой!
По дороге домой я зашла в несколько магазинов и купила себе немного еды, альбом, карандаши и бумагу для писем. Затем подумала и купила дешёвенький, без наворотов, сотовый телефон: благо я сообразила сунуть в карман пятитысячную купюру. Потом снова посидела в попутном скверике и написала коротенькую записку Марье Игнатьевне, поскольку заходить к ней не собиралась — хватит травмировать это добрейшее существо!
Я впервые никуда не спешила, не беспокоилась о срочных делах и всяких-разных мелочах, наполняющих наш суетливый быт. Я просто гуляла в чудный майский день…
Во дворе было людно: в основном, его наполняли старушки, греющиеся на солнышке и судачащие о скандалах, сенсациях и сериалах, да тинэйджеры, вернувшиеся с занятий. Под обстрелом насторожённых глаз я неспешно прошла в свой подъезд и по шушуканью за своей спиной поняла, что уже стала звездой двора, правда, с дурной славой. Но меня никогда не волновало мнение обо мне чужих людей и к своей репутации я относилась без должного трепета. Родные всегда позволяли мне быть самой собой — лишь бы не было вреда другим — и я выросла достаточно свободным человеком. Быть свободной совсем не сложно.
Многие считают, что для того, чтобы чувствовать себя свободным, нужны какие-то особые условия, вроде нынешнего беспредела, называемого демократией, и деньги — но я совсем другого мнения.
Свобода, это когда ты без особой оглядки на чужое мнение позволяешь себе говорить и делать то, что хочешь, не зависеть от своих собственных пристрастий и чувствовать себя хорошо среди тех, кто тебе дорог. В сущности, смысл этого феномена заложен в самом русском слове «свобода»: свой буду. То есть, быть свободным всегда и везде — невозможно, я бы сказала, что и недопустимо, — да это и не нужно. Потому что свобода внутри нас. Свобода и добровольное, осознанное самоограничение.
Итак, я вернулась домой. Бросив записку для тёти Муси в почтовый ящик, я поднялась на свой третий этаж и умилилась: на коврике под дверью сидел мой боевой кот. Совсем, как сторожевой пёс! Ах, ты моя умница! Как храбро он набросился на бандитов, спасая хозяйку! Если бы не он, вряд ли мне удалось позавчера сбежать от хануриков.
