Лариса Бесчастная - Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники
— Пока, — промямлил запуганный Татушкин и я отключилась.
Кашель Михаила отвлёк меня от обдумывания следующего звонка.
— Ты зовёшь своего муженька котиком? — хмуро спросил он. — А он тебя — киской?
Я удивлённо уставилась на него:
— Да ты никак ревновать меня вздумал, милый?! На каком таком основании? — ревнивец смущённо захлопал ресницами, но глаз не отвёл. — Я могла бы не обратить на твой выпад внимания, но я отвечу: не волнуйся, мишка! Твоя зайка давно раскидала по Москве всех своих котиков. Одного отправила к мамочке за слюнявчиком, а другого, рыжего и пушистого, подарила соседке. К тому моменту, когда я подобрала на улице некого страдающего по жене алкаша, я была абсолютно свободной женщиной… К сожалению.
Михаил озарился невинной улыбкой:
— Не сердись, зайка. Я действительно ревную. Ведь я же мужик… Такой как все.
Возможно он ожидал, что я скажу ему, что он лучше всех, но это не входило в мои планы и я оставила его слова без реакции. Теперь звонок соседке… Та взяла трубку сразу.
— Мария Игнатьевна, миленькая! — насколько могла весело начала я, но услышала подозрительный писк и всхлипы и встревожилась: — Вы плачете? Успокойтесь, родная, со мной всё в порядке! Я прячусь в абсолютно надёжном месте… Обо мне хорошо заботятся…
— Правда? — хлюпнула соседка. — Или ты обманываешь меня, чтобы не волновать? Ты высыпаешься, не голодаешь?
— Правда, правда! Я живу как у Христа за пазухой! — утешила я соседку. — Вы лучше расскажите, как там у вас дела? Вас никто не тревожит?
— Как же не тревожит! — воскликнула тётя Муся и сообщила горячую новость: — Ника, сегодня к тебе приходили с обыском! Милиция. Меня приглашали в понятые…
— Как же они посмели делать обыск без хозяйки? — возмутилась я. — А ордер у них был?
— Был у них ордер, Никуша! — с горечью сказала соседка. — А квартира твоя была открыта настежь: заходи — не хочу. Ника, что случилось? Почему ты исчезла посреди ночи?
— Так получилось, Мария Игнатьевна. Потом расскажу. Вы лучше скажите: что у меня нашли, что эти сволочи вынесли? Компьютер на месте?
— А ничего они не нашли и ничего не вынесли! — с гордостью заявила тётя Муся. Я же твоё барахло забаррикадировала, они даже не сообразили, что за шкафом дверь в спальню!
— Забаррикадировала?
— Ну да! Когда строители закончили ремонт, я попросила шкаф переставить. С антресолью. Потом в шкаф тряпки твои рассовала. А менты так суетились, что даже не подумали, что над двухкомнатной квартирой должна быть такая же, а не однокомнатная. И вообще… Я даже подумала, что это не настоящие милиционеры. Порылись в тряпках и в мусорном ведре, в диване посмотрели, в кухне что-то искали. Я за ними хвостом ходила и Дашку за собой таскала. Боялась, чтобы не подбросили чего-нибудь, как в сериалах. Наркотики, например. Так что ничего они у тебя не нашли, даже отпечатков пальцев… — она захихикала. — Как кстати мы сделали ремонт! И без тебя…
— А нож они не нашли?
— Какой ещё нож? — удивилась соседка. — Вся твоя посуда тоже припрятана. Я строителям свою давала.
— Вы у меня просто золото, Мария Игнатьевна! — возбудилась я. — Я вас обожаю!
— А квартиру твою опечатали, — закончила доклад польщённая соседка.
— А нам-то что? — расхрабрилась я. — У нас же ключи есть! Когда захотим, тогда и войдём, спрашиваться ни у кого не будем. А вы, миленькая продолжайте в том же духе! И чтобы про меня не говорили, не верьте! А ещё запустите сплетню, что поссорились со мной. Что, будто, я попросила вас затеять ремонт, а сама исчезла, и вам пришлось платить свои деньги. Будто вы теперь со мной расплевались навсегда…
Распрощавшись с тётей Мусей я кинулась на шею к Михаилу:
— Ничего они у меня не нашли, Мишенька! После ремонта я дома ещё не была, так что там даже отпечатков моих нет. Только строителей…
Михаил обхватил меня одной рукой за талию, а другую спрятал под подол тельняшки:
— Ты ещё не замёрзла, зайка? Я бы тебя погрел…
Шлёпнув «мишку» по шаловливой лапе, я сообщила ему на ухо большой секрет:
— Потерпи, дорогой! Копи силы для ночи… Сегодня я вся в адреналине. Боюсь, у меня со страху будет бессонница и тебе придётся долго-долго меня укачивать.
— Не волнуйся, укачаю… — пообещал Михаил. — А до ночи что будем делать?
Я стала загибать пальцы на руке:
— Ещё два звонка, потом будем писать информацию про Челнокова, потом пить кофе с коньяком и мараковать над шифровкой мафиози, потом кое-что обсудим…
— А потом будет, наконец-то, ночь и я уложу свою зайку спать! — перебил меня Михаил.
Разминка нежными поцелуями придала мне бодрости духа для разговора в бабушкой. Она тоже, как и сердобольная соседка, сразу схватила трубку и обеспокоено выдохнула:
— Ника, ты?!
— А кто же ещё? Или тебе женихи без конца звонят? Ба, ну ты чего замолкла? — бабуля, как всегда, выплеснула своё волнение непечатным словом и я засмеялась: — Ба, ты опять материшься? Там у моего Никитки уши не опухли?
— Я не такая отпетая хабалка, чтобы сквернословить при ребёнке! — обиделась бабушка. — У Вовчика он. Они с ним в шашки играют. В Чапаева. И ты мне зубы не заговаривай! Выкладывай свои неприятности!
— А почему ты решила, что у меня неприятности? — до безобразия бодро вопросила я. — У меня всё налаживается. А скоро совсем никаких проблем не останется…
Бабушка примолкла, видимо переводила моё бравурное сообщение на правдивый язык. И ей это удалось:
— Не храбрись, внучка! Меня ты не проведёшь. Я даже по твоему молчанию всё пойму. Скажи честно: всё совсем хреново? Или есть надежда?
— Конечно, есть надежда! Она ведь умирает последней… — глупо хихикнула я.
— Никуша, тебе там очень тяжело? — спросила бабуля и вздохнула.
— Терпимо, ба. Ты же всегда мне говорила, что Господь знает меру человеческого терпения и не взваливает на наши плечи больше, чем мы можем вынести. Вот я и терплю. Верю Господу: раз он валит, значит так надо. Я всё вынесу, ба. У меня же есть вы… — бабушка снова вздохнула и смолчала и я задала главное: — Вас там никто не тревожит, не допытываются обо мне?
— А должны? — заволновалась бабушка, прекрасно поняв подтекст моего вопроса. — Ника, всё так гадко?
— Как раз наоборот. Раз вас не трогают, значит всё не так уж плохо… А вообще-то, дерьмово. Но я справлюсь, ба. А ты ни на шаг не отпускай от себя Никитку. Слышишь, ба? Береги наше солнышко…
— Хорошо… — упавшим голосом пообещала бабушка. — А ты себя береги.
— Не волнуйся за меня, родненькая, ничего со мной не случиться. Я позвоню завтра… Или эсэмэску пришлю. И ты не удивляйся, что номера у меня будут разные: я симки часто меняю. Так надо… — бабуля охнула и я поспешила закруглиться: — До скорого, ба. Целую…
Положив трубку, я впала в мрачную меланхолию и Михаил, чтобы отвлечь, вновь усадил меня к себе на колени:
— Никита — это твой сын? — спросил он, укутывая меня объятьями.
— Да, Никитка мой сынок. В этом году в школу пойдёт…
— А его отец… Почему вы не вместе?
— Так получилось. Мы потеряли друг друга. Давно. Сергею и в голову не приходит, что я родила ему сына… — я потерлась щекой о плечо Михаила: — Давай не будем об этом, Мишенька… И без того тошно. Потому что я пуще всего боюсь, что они могут добраться и до Никитки…
И Михаил решил исправить свою оплошность:
— А пойдём-ка выпьем, зайка? Вернее я тебя отнесу в кухню. И мы опять полечимся… — и, не дожидаясь согласия, понёс меня.
Коньячную паузу мы совместили с бумажной работой, правда, с половинным успехом. То есть разгадать шифровку нам не удалось, хотя мы поняли главное: она была об изменении маршрута наркотрафика или схемы распространения. Сообразив, что эта важная бумажка может пригодиться мне в качестве отступного, если меня припрут в угол, мы решили не отдавать другу Михаила подлинник, а завтра на свежую голову срисовать несколько копий. Зато над посланием, разоблачающим Челнокова, мы поработали плодотворно и с удовольствием, вознаграждая друг друга поцелуями за каждое удачное слово.
И уже в десятом часу вечера я стала звонить подруге. Оказалось, что у Тоськи тоже были «горячие новости»: в офисе побывали следователи. Они затребовали предъявить мой рабочий стол и бумаги, снимали отпечатки пальцев и опрашивали сотрудниц. Тоська была в ярости и доложила, что она глаз с них не спускала и на вынос ничего не дала. Конечно же, они ничегошеньки не нашли, но шороху в нашей «Тоннике» навели. Слава Богу, Тоська успела позвонить Арнольду и тот прислал адвоката, который расставил все точки над «i», и потребовал предъявить обвинение и не путать личные дела подозреваемых с делами фирмы.
— В общем, подруга, все в шоке, — подвела итог Тоська. — Я в голову не могу взять: тебя подозревают в убийстве! Ничего не ясно, обвинения нет — а они уже объявили тебя в розыск! Ты где, кстати, скрываешься?
