Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов
— Так вот, — заканчивал свою тираду телефонный хам, — Если ты, Кроль Обожравшийся, не прекратишь совать свой сучий нос, куда не следует, я от тебя мокрого места не оставлю! На жаркое порублю! Всё поняла, дура набитая?
— Вы не туда попали. Никаких дур здесь не проживает! — холодно выпалила я и швырнула трубку на рычаг.
Видимо, у этого незнакомца тоже когда-то было первое замужество. До белого каления теперь была доведена я. Я несколько раз прошлась туда-сюда по коридору. Сосчитала мысленно до двадцати. Потом мельком глянула в зеркало, убедилась, что данный телефонным хамом эпитет к моему носу совершенно не подходит, и лишь потом сняла трубку, дабы набрать номер Виктории.
— Какого чёрта ты звонишь в такое время! — с ходу принялась возмущаться Вика.
Мне стало совсем обидно. Я тут из-за неё, можно сказать, жизнью рискую, а она… Впрочем, выслушав рассказ о ночном хаме, Вика принялась извиняться за собственную грубость:
— Я просто вся на нервах сейчас, сама понимаешь…
— Дай мне телефон Георгия, — попросила я. Собственные нервы волновали меня сейчас несколько больше.
Вика продиктовала номер, потом спохватилась:
— Ой, только я не знаю, можно ли ему звонить в такое время… Может, он не один живет… И вообще, ты что, до завтра не можешь подождать?
— Мне страшно, — честно призналась я, — Я ведь трубку бросила. Этот тип может и приехать… У меня бронированной двери с сигнализацией нет…
— Толку с этой двери! — пробубнила Виктория.
— Кстати, — я вдруг вспомнила, что еще не задавала этот вопрос, — А как ты письмо-то обнаружила?
— Я сегодня сказалась больной и на работу поехала только ближе к вечеру, и то всего на пару часов, — охотно принялась рассказывать подруга, — я уехала где-то в четыре, Татьяна с Дашкой вернулись из бассейна в шесть. Представляешь, преступник попал именно в эти два часа! Георгий считает, что это не случайно… В общем, я пришла домой в семь. Ну, дома, конечно праздник. Когда б еще я так рано появилась! Татьяна между делом сообщает, что письмо с туалетного столика она не трогала, зная моё трепетное отношение к бумагам. Я ей: «Какое письмо?» Она: «Ну, как же… Я думала, вы случайно забыли в спальне, но убирать к бумагам не стала…»
Я прикрыла глаза и явственно представила себе, как всё происходило на самом деле. Виктория в ужасе бросается в спальню, вскрывает письмо. Извлекает снимки, смертельно бледнеет, кидает гневные взгляды на присутствующих, быстро засовывает фотографии обратно в конверт. Бессильно опускается в кресло. Домработница Татьяна всплескивает руками и с криком бросается к графину с водой. Виктория резко взмахивает кистью руки в знак протеста, приказывает оставить её одну, выдворяет всех из спальни. Татьяна, уверенная, что письмо пришло от обманувшего Вику любовника, принимается обеспокоено вздыхать и, тихо причитая неразборчивое: «Эх, доведут дела сердешные! Разве можно без мужа в таком-то возрасте! Эх…», удаляется готовить ужин. Дашка садится прямо на пол под дверью спальни и напряженно вслушивается в тяжелые шаги матери. «У нее слабая нервная организация,» — оправдывает сама себя Даша, — «Я обязана её оберегать! А, чтоб оберегать — надо знать, что в письме!» Дарья очень надеется, что мать станет читать письмо вслух по телефону. Но этого не происходит.
Первым делом, Виктория отмечает про себя, что домработница воспитана хорошо, и, наверняка, действительно не трогала письмо. А вот Дарья воспитана плохо… Но Дашка не сумела бы так аккуратно заклеить конверт. Виктория вспоминает хищный взгляд дочери, впившийся в конверт. Если бы Дарья знала что там, смотрела бы демонстративно равнодушно. Значит, никто из домашних не в курсе. Это радует. Вика читает письмо, стараясь мыслить конструктивно.
Гневные расспросы ни к чему не приводят.
— Как?! — Вика уже не может сдерживать ярость и кричит, — Как ЭТО здесь оказалось?!
— Ей Богу не знаю, — чуть не плачет Татьяна, — Мы пришли с плавания. Дверь была закрыта, как обычно… Всё, как обычно… Я, как положено, стала прибирать. Смотрю — письмо. Я его не трогала… Ей Богу не знаю…
— Но, не могло же оно само сюда попасть?! — продолжает кричать Виктория, — Когда я уходила, его не было!
— Ох, не было, — мелко потряхивая головой, подтверждает Татьяна, которая, перед тем, как пойти встречать дитё из школы, вытирала пыль с туалетного столика хозяйки. Домработница обладала патологической страстью к порядку. Если какой-то предмет на полках шкафа или на столе оказывался на пару сантиметров сдвинут со своего привычного места, Татьяна чувствовала себя профессионально непригодной и очень беспокоилась. Не заметить письмо, вытирая пыль со столика, она просто не могла.
— Боже! — начинает метаться по квартире Виктория, заламывая руки, и закатывая глаза. Ей нужно выкричаться, чтобы прийти в боеспособное состояние. В принципе, она ожидала появления шантажиста, но не так скоро и не в такой форме, — Ведь это значит, что кто-то проник в дом?!
— Ничего не пропало! — пытается утешить хозяйку Татьяна. Она, слегка пригнув голову, семенит следом за Викторией и норовит всучить ей стакан воды и таблетку валерьянки, — Ничего не взяли!
— Окно! — вдруг заявляет наблюдающая мельтешню взрослых со стороны Дашка, — В маминой спальне было приоткрыто окно!
Женщины снова бросаются в спальню. Можно ли попасть через окно на третий этаж четырехэтажного особняка, ни Виктория, ни Татьяна определить не могут. Металлопластиковые рамы снаружи открыть невозможно. Это факт. Окна открываются вертикально, причем расстояние, на которое приоткрыто окно, строго фиксируется изнутри. Даже если предположить, что преступник добрался до наружного подоконника Викиной спальни, совершенно не понятно, каким образом он мог проникнуть внутрь. Нужно быть очень высоким и непомерно худым, чтобы совершить такое… Дарьин вариант не принимается, но и не отвергается до конца. Даша довольна.
— Мне надо позвонить! — страшным голосом изрекает Виктория и опять выгоняет всех из спальни.
Конечно же, посвящая меня в свои тайны, Вика и не надеялась обрести в лице Катерины Кроль надежного защитника. Здесь, на Викин взгляд, нужен был профессионал совсем другого профиля. Просто, раз уж я оказалась невольным свидетелем её, Викиного, позора, то нужно было использовать это с толком: Силенской хотелось выговориться, посоветоваться… Но, как только дело приняло серьезный оборот, Вика тут же забыла о существовании такого ничтожества, как Катя Кроль. Еще с утра, предполагая возможность появления шантажиста, Виктория вспомнила об одном очень полезном человеке — о Георгии Собаневском. Этому человеку доверяла свекровь Силенской, которая, вообще-то, не доверяла никому. Более того, свекровь, которая слыла жуткой скрягой, нанимала этого Георгия для выполнения некоторых скользких поручений. Значит, на этого Собаневского можно было положиться, не страшась ввести себя в солидные растраты. Вика видела Георгия Собаневского два раза в жизни, оба раза дома у Силенских-старших. Свекровь чуть ли не силой заставила Викторию записать координаты «очень талантливого частного детектива».
— Георгий? Здравствуйте. Как хорошо, что я вас застала, — Силенская говорит по-деловому сухо, и, в то же время, приветливо. Она бросает взгляд в зеркало. Спокойствие и уверенность отражения передаются Виктории и она расправляет плечи, окончательно исключив истеричный настрой и переключившись на деловой лад.
Даша в это время почти физически ощущает, как её уши вытягиваются и просачиваются в щель под дверью материной спальни. «У матери тонкая нервная организация!» — забалтывает Дашка собственную совесть.
— Вас беспокоит Виктория Силенская. Да. Я жена их покойного сына. Лестно, что помните. Нужно поговорить. Сейчас. Очень прошу. Настаиваю. Я тоже только пришла с работы. Мне важно. Хорошо. Куда? Выезжаю.
Дашка отскакивает от двери, чрезвычайно расстроенная отсутствием информации.
— Мама, какой телефон у Катюши? — Дашка ловит мать за полы плаща.
— Не знаю. Он записан в блокноте, а мне искать некогда! — Вика прыгает в одном сапоге по коридору, разыскивая свою сумочку, — Спроси у Насти, — Вика вдруг понимает, — Зачем тебе? Не вздумай рассказывать ничего про письмо. Это важно! Никому ни слова!
— Я просто хотела отдать ей своё сочинение о лжежурналисте! — Даша наигранно возмущается, делая вид, что и не собиралась мне ничего рассказывать.
Вика понимает, что дочь расскажет все равно. Потом припоминает, что обещала привлечь меня к расследованию. Потом решает, что я действительно вполне подхожу для ведения переговоров с шантажистом.
— Отдай мне! — мать требовательно протягивает руку, — Я отдам его тёте Кате сама!
Даше очень хочется встретиться со мной лично… Но у девочки нет выхода. Когда Силенская-старшая чего-то требует, всем остальным остается только подчиниться. Даша послушно приносит тетрадку. Дверь за Викторией захлопывается, и Дарья чувствует себя совершенно несчастной. Через секунду физиономии оставшихся в квартире уже маячат в окнах. Маленькая Дарья из детской, и огромная Татьяна из кухни напряженно наблюдают, как Виктория выходит на дорогу, грациозно взмахивает сумочкой и останавливает первую же машину. Как что-то говорит водителю и быстро ныряет в салон. Как машина трогается, едва не погрязнув колесами в скопившейся возле бордюра слякоти.
