Дарья Донцова - Кекс в большом городе
– Это кто?
– Жена Андрея.
– Еще одна?
– Ты о чем?
– Только что я услышала от тебя заявление: «Я жена Еремина».
– Верно, фактически я являлась его супругой! Официально мы расписаны не были, но штамп в паспорте не меняет положение вещей! Верно?
Я кивнула.
– В принципе, да, хотя, на мой взгляд, поход в загс заставляет мужчину быть ответственным.
– Ерунда, – отмахнулась Мила.
– И самой приятно, – вздохнула я.
– Фигня, – нахмурилась Мила.
Решив не обсуждать, очевидно, болезненную для собеседницы тему, я перевела разговор в прежнее русло.
– Насколько мне известно, у Андрея имелась законная жена Наташа!
– Ах эта! – процедила Мила. – Бревно на шее!
– Наташа вчера…
– Давай по порядку, – перебила меня Мила, – если я сейчас не выговорюсь, меня разорвет на части! Больше не могу, не могу, не могу.
По пухлым щекам молодой женщины потекли слезы.
– Хорошо, хорошо, – испугалась я, – коли тебе станет легче, я готова послужить жилеткой.
Милочка встретила свою любовь на улице. Ох, не зря опытные мамы предупреждают наивных дочек:
– Никогда не вступай в беседу с незнакомцем, под личиной милого, приятного во всех отношениях мужчины может скрываться кто угодно.
Но во все времена юные девушки не слишком-то охотно шли на поводу у докучливых мам, к тому же Мила давно жила одна. Ее предки разошлись, потом вступили в разные браки и разлетелись по свету. Мама осела в Израиле, а папочка устроился в Нью-Йорке. У Милочки великолепные отношения с родителями, но она уже закончила институт, пошла на работу и ощущает себя взрослым человеком.
В тот судьбоносный день Милочка бежала домой, поскользнулась, не удержалась на ногах и ударилась коленкой о бровку тротуара. Больно было так, что из глаз брызнули слезы.
– Надеюсь, не сломали ножку? – сочувственно произнес незнакомый голос.
В ту же секунду Мила почувствовала, как крепкие руки подхватили ее, нос уловил запах дорогого одеколона и хороших сигарет, так пах любимый папа, правда, к его «букету» примешивался еще и аромат коньяка, а неизвестный мужчина, похоже, был трезв.
Не успела Мила моргнуть глазом, как сначала оказалась в салоне дорогой иномарки, а потом в травмопункте, в коридоре которого на стульях маялась очередь из охающих людей. Зима в Москве период переломов, растяжений, вывихов и сотрясений мозга.
Спутник посадил Милу чуть поодаль от остальных недужных, потом начались чудеса. Словно из-под земли появились врачи, моментально сделавшие необходимые манипуляции. Диагноз, слава богу, звучал нестрашно: сильный ушиб, ноге просто нужен покой.
Андрей довез Милочку до дома, отнес ее в квартиру, уложил на диван, потом пошел в супермаркет, приволок тонну деликатесов, чудесную выпивку, накрыл стол, зажег свечи…
Думаю, что кое-кто из вас сейчас осудит Милу, но я ее поняла. Девушка была свободна, мечтала о принце на белом коне, и вот он появился, правда, не на верном четвероногом рысаке, а на черной иномарке, но в наши времена машина предпочтительнее жеребца.
Внезапно начавшийся роман стремительно набирал обороты, и через неделю Мила уже не могла понять, каким же образом до сих пор обходилась без Дрюши. Забота и ласка изливались из Еремина потоком, подарки сыпались дождем, в постели он оказался нежен и предупредителен, а вылезая из койки, не забывал говорить комплименты. Еще Андрей очень откровенно рассказал о себе.
– Увы, я женат, но с супругой давно живем врозь. В молодости мы любили друг друга, но потом пути наши разошлись, – вещал Еремин. – Я давно один, практически холостякую.
Мила обозрела комнату любимого, более похожую на гостиничный номер, чем на уютное гнездышко, и не сдержала любопытства.
– Почему же ты не разводишься?
– Не было необходимости, – тихо ответил Андрей и посмотрел Миле прямо в глаза.
Девушка чуть не задохнулась от бури эмоций, ей, похоже, скоро сделают предложение руки и сердца, начнется новая, потрясающе счастливая жизнь, родятся дети, мальчик и девочка… Думаю, вы сами знаете, о чем мечтают женщины, влюбившись, не стоит долго повествовать о мыслях Милочки.
Месяца через три Андрей слегка изменился, он не то чтобы стал грубым, просто желание ужинать при свечах у него пропало, да и под венец он Милочку не звал, но она была неглупа и очень хорошо понимала: первая стадия в их отношениях, романтически приподнятая, миновала, теперь наступает иная, стабильно-спокойная. Ведь нельзя годами питаться взбитыми сливками, вредно бесконтрольно поглощать жиры, организму нужна и геркулесовая каша, и картошка, и макароны. А романтические ужины пара еще себе устроит несколько раз в год – на дни рождения или на годовщину свадьбы.
Милочка откровенно ждала предложения, но Андрей молчал, более того, он иногда говорил:
– Сегодня встретиться не удастся, я занят.
Мила скандалов не устраивала, просто кивала и оставалась вечером одна. Кстати, на квартире у Андрея она не бывала, любовник приходил к ней, объяснял он свое поведение просто:
– Дорогая, у тебя так уютно, а у меня казарма.
Милочка, которой родители старательно переводили деньги, любила бегать по магазинам в поисках всяких штучек, украшающих быт, поэтому она моментально ответила:
– Давай повешу у тебя занавески, постелю ковер, да и мебель можно поменять.
– Не надо, – неожиданно резко ответил Андрей.
– Но почему?
– Не хочу! – сердито рявкнул любовник.
Милочка не стала настаивать, если Андрею приятней у нее, то пожалуйста. Наверное, ему просто лень начинать ремонт. Мила очень хорошо помнила, что трещина в отношениях между ее папой и мамой началась на почве улучшения жилищных условий. Родители затеяли глобальную перестройку апартаментов и в результате остались у разбитого корыта семейной жизни. Учитывая печальный опыт предков, Милочка моментально заткнулась и с удвоенным тщанием принялась украшать собственную норку. Путь к сердцу мужчины лежит не только через желудок, есть еще много не менее важных дорог и мелких тропинок.
Спустя полгода их отношения окончательно устаканились, встречи приобрели цикличный характер, два раза в неделю Андрюша оставался ночевать у Милочки, в остальные дни он просто ей звонил. И еще у него начал портиться характер, из Еремина лезла грубость, иногда граничащая с жестокостью, гнев пополам со злобой и вредность. Стоило Милочке сказать, по мнению кавалера, нечто неправильное, как она моментально получала вселенский скандал, в котором рефреном служили слова:
– Ты меня не уважаешь!
А «уважение» понималось Ереминым столь широко, что Милочка порой терялась. Доходило до смешного. Девушка большая любительница вязать, никакого практического применения ее хобби не имеет. Мила вполне способна купить себе любую понравившуюся вещь, просто ей по душе сам процесс. Один раз она решила купить нитки на шаль. Около прилавка она стояла вместе с любовником, и у них получился просто восхитительный разговор.
– Вон тот, голубенький, мохер чудесный! – воскликнула Мила.
– Лучше бордо, – буркнул Еремин.
– Ой, что ты, очень мрачно! Розовый и то интереснее.
– Мне нравится бордо.
– Совершенно не подойдет! Голубой или розовый? – повернулась девушка к спутнику.
– Не знаю!
– Ну, милый, подскажи!
– Бордовый!
– Господи, – всплеснула руками Мила, – тебя прямо заклинило на идиотском цвете!
И тут Андрей, коротко выругавшись, пошел к выходу, спутница кинулась за ним.
– Дорогой, что случилось?
– Ты меня не уважаешь, – заорал любовник, – на любое слово тявкаешь, бреешь словно бритвой! К чему продолжать отношения, если мнение близкого человека тебе безразлично?
Мила заморгала глазами и попыталась оправдаться:
– Любимый, речь шла всего лишь о мотке мохера!
– Верно! Даже в ерунде ты уступить не желаешь, – пошел вразнос Еремин.
Людмила кое-как сумела успокоить разбушевавшегося спутника, она извинялась, плакала и в конце концов вымолила прощение. Молодая женщина подумала, что неадекватность поведения Андрея вызвана его усталостью. Но потом ей стало понятно: Еремин способен взорваться по любому поводу, оскорбительным ему может показаться все, даже криво положенная вилка.
Пришлось Людмиле стать очень осторожной, следить буквально за каждым своим словом, но, коли у Дрюши имелось желание поскандалить, остановить его не представлялось возможным.
В январе Андрей устроил такую истерику, что у Милы случился сердечный приступ и она не пошла на работу. Мила легла в кровать и попыталась отвлечься при помощи детективов Смоляковой, но испытанный «антидепрессант» не помог. В глазах стояли слезы, а в мозгу горел вопрос: ну почему Андрей столь дико себя ведет, неужели он не понимает, как его любит Мила? И вообще, мог бы позвонить… И тут ожил телефон. Обрадовавшись, она бросилась к аппарату и услышала мелодичное сопрано:
