Дональд Уэстлейк - Держи ухо востро!
В столовой было так устроено, что все сидели вместе, случайным подбором соединяя персонал и гостей за большими круглыми столами. Не горничные и садовники, конечно — ни к чему так буквально трактовать свободу — но спасатели, спортивные инструкторы, музыканты, администрация, и другие социально приемлемые типы радостно смешивались с гостями, впрочем как и гости рады были такому соседству.
Столовая была оборудована в шведском стиле — ставь на поднос что душе угодно и садись за любой стол. Розелла выбрала себе столик, где сидели поровну и молодые и старые женщины и мужчины, со свободным местом рядом с собой — мало ли мистеру Феавезеру захочется присоединиться.
Однако присел на это место не сам мистер Феавезер, а его длиннолицый товарищ, с которым они болтали на балконе.
— Привет. Вы только приехали, так ведь?
— Сегодня днем.
— Меня зовут Алан, — улыбаясь, сказал он и, сгрузив свои тарелки и столовые приборы, подтолкнул освободившийся поднос к уже лежащей стопке в середине стола.
— Пэм, — представилась Розелла.
— Привет, Пэм. Надолго сюда?
— Наверное на две недели.
— Наверное?
— Могу и дольше остаться, если мне тут понравится, — пожала плечами Розелла.
Во время разговора ее мозг усиленно работал. Почему этот Алан не обедает с Престоном? Что, если это Алан хотел ее подцепить? А с другой стороны, можно ли воспользоваться его присутствием, чтобы познакомится и с его другом? Так, остаемся любезной, но не легкодоступной, — посоветовала она сама себе, — и посмотрим, что из этого получится.
— Я тут уже некоторое время, — рассказывал Алан. — И должен признать, никогда не устану здесь отдыхать.
— А я в первый раз.
— Вам обязательно понравится.
Их разговор прервался приходом другого гостя, присевшего на стул слева от нее. Вновь прибывший обратился к ней на французском:
— Добрый вечер, мадам.
Розелла повернула к нему голову и улыбнулась. На нее смотрел худой, как щепка, француз лет двадцати пяти, на его подносе высилась только гора фруктов и бутылка минеральной.
— Добрый вечер, — тоже по-французски ответила она.
— Вы новенькая, — заметил он. Зубы у него были белоснежные, но такие мелкие, что его улыбка напомнила Розелле лисий оскал.
— Я здесь новенькая, да, — согласилась она.
Он хихикнул, и ее это позабавило.
— Я Франсуа.
— Пэм.
— Я учу танцам.
— О!
— Вы, наверное, — по-прежнему улыбаясь ей своей лисьей улыбкой, сказал Франсуа, — уже знаете как танцевать.
— Возможно, — улыбаясь ему улыбкой хищницы ответила она, затем отвернулась, чтобы отправить в рот изящный кусочек ее собственного салата. В этот момент справа от нее подал голос Алан, словно и не прекращали они своей беседы.
— Знаете, в чем особенная прелесть здешней атмосферы? Абсолютная открытость. Например вот, совместные обеды персонала и гостей этого прекрасного места. Тут по-настоящему все как одна большая семья.
— Поэтому и я здесь, — сказал Розелла.
— А самое прекрасное, — продолжал Алан. — Это отсутствие денег. Только бусины. Понимаете насколько это демократично?
— Демократично? — она казалась смущенной. — Я думала, это просто остроумно.
— Да, и это тоже. Но помимо всего прочего, куда бы вы не поехали, в любую точку мира, вы за секунду определите богача. Но здесь все сливаются.
— И верно, — согласилась она. — Вот когда вы так сказали.
Он обвел рукой сидящих в комнате людей и продолжил:
— Посмотрите как мы все здесь похожи. И хоть в это трудно поверить, но в этой самой столовой есть и мультимиллионер.
Она одарила его скептической улыбкой.
— Да неужели?
— Я с ним здесь познакомился, — сказал Алан. — И он такой же как все. Но дома, он, естественно, центр вселенной.
Его личной вселенной.
С улыбкой он вновь вскинул руку указывая на столы, занятые людьми этого свободного мира.
— Угадаете который из них?
— Конечно же нет, — воскликнула она. — тут все одинаковы.
— Именно об этом я и говорю, — подмигнул ей Алан. — Я дам вам подсказку.
— Хорошо.
Улыбаясь, он кивком головы показал ей на стол Престона Феавезера.
— Это один из сидящих вон за тем столом.
— Где сидит мужчина в рубашке в красно-белую полоску?
Алану пришлось посмотреть.
— Да, там.
— Но это не ваш миллионер?
Улыбка Алана стала еще шире.
— Нет, нет. Это водитель лодки со стеклянным дном. Француз.
— Французские миллионеры тоже бывают.
— Только они не работают в «Мед. Клубе».
— Да, думаю, не работают, — протянула она, рассматривая сидящих за столом. На Престона Феавезера, занятого разговором со своими сотрапезниками, она старалась не зацепляться взглядом.
— Нет, не могу себе даже представить.
— В темно-синей рубашке, — подсказал ей Алан. — Вино пьет. Видите?
— А, он! — Она улыбалась, как будто ей было приятно смотреть на того мужчину. — Он выглядит хорошим человеком.
— Он такой и есть, — заверил ее Алан, и тут же добавил, словно ему только что пришла в голову мысль. — Хотите с ним познакомиться?
Ну вот и попался, — подумала Розелла.
— С удовольствием, — сказала она.
21
Оказалось, что Коралл Экрз, Флорида, где сейчас в ожидании своего ухода в другой мир, засел Отто Медрик, находится так далеко на севере штата, как только можно. Однако, это все еще была Флорида. Добраться сюда можно на самолете из Ньюарка в Джексонвиль, а оттуда уже в Коралл Экрз — район за рекой Святого Джона в южной части города, между самой рекой и океаном.
Дорога сюда была той еще проблемой. Во-первых, потому что в путешествии по небу бесит буквально все: от еды, что подают на борту до охраны безопасности и толпы, да плюс к этому еще сам факт, что ты находишься в тридцати тысячах футов над землей. Дортмундер подумал было, что проехать это расстояние с железнодорожной станции Пенн Стейшн будет более спокойно, но, увы, такое путешествие было бы слишком спокойным: два с половиной часа на самолете против семнадцати на поезде.
Хотя ночь все равно придется там провести. Вечерних рейсов на север не было, а ведь ему предстоит еще осмотреться в городе, найти того мужика и рассказать ему всю историю. Так что, видимо, лететь ему в девять утра в воскресенье из Ньюарка, а возвращаться из Джексонвиля в девять на следующее утро.
К счастью — если только можно употребить это слово в отношении всей этой авантюры — как только все уверились, что Дортмундер серьезно настроен лететь во Флориду и найти там бывшего хозяина бара, он стал получать всевозможную помощь. Джей Кей Тейлор, например, разыскала ему в интернете авиа-билеты со скидкой, недорогой мотель рядом с аэропортом и арендовала для него машину. Мамаша Мерча предложила подвезти его в аэропорт и обратно, и даже не включать счетчик, но ее сын Стэн, заявил что найдет ради такого случая машину поудобней ньюйоркского такси, так что сам подвезет.
И вот еще какая помощь пришла: Келп — самый настоящий дундук в компьютерах, но все равно распечатал для него карту с маршрутом от аэропорта в Джексонвиле прямо до 131-58 Элфин-драйв в Коралл Экрз! А Мэй встала рано утром и приготовила для него любимый завтрак — хлопья с молоком и сахаром, в пропорции один к одному. Так что больше ничего не оставалось, кроме как проделать весь этот долбаный путь.
— Отто Медрик?
— Может быть.
— «Бар и Гриль» скоро обанкротится.
Из-под черной ткани не донеслось ни звука. Дортмундер пригляделся — черная ткань вроде немного шевельнулась, но на этом и все. Его должны были услышать, так что Дортмундер просто решил дождаться ответа.
Что он там делает под этой черной тряпкой с этой штукой на деревянной треноге?
Дортмундер ехал сюда, отсчитывая милю за милей по живописной загородной местности, рассматривая низенькие домики с легкой крышей и буквально стеклянными стенами. Кстати, что у них за вид из этих окон — на соседний дом? Он обнаружил, что добраться до 131-58 Элфин-драйв было совсем не трудно, благодаря карте любезно предоставленной ему Келпом. Он припарковал свой арендованный желтый Нисан Пикси на асфальтовой дорожке перед маленьким домом цвета авокадо с розовым, отличающимся от других таких же домиков на Коралл Экрз, разве что только цветом. Вышел из машины и по покрытой ракушкой дорожке прохрустел к входной двери. Там он уже готов был позвонить в звонок, как до него вдруг дошло, что он видит дом насквозь: через гостиную или столовую, дальше через стеклянную дверь на задний дворик. Там виден был человек в серых рабочих штанах, согнувшийся над какой-то треногой и почти весь накрытый черной тряпкой. Так что Дортмундер просто обошел дом, обозначил себя и теперь ждал отклика.
Который, наконец, последовал:
