Дональд Уэстлейк - Держи ухо востро!
— Нет, — честно признался Дортмундер.
— Кино со спецэффектами про Гражданскую войну! Люди смотрят и восклицают: — О это великолепно! Так реалистично! А вы знаете разницу между живой и реалистичный?
— Думаю, да.
— Нас теперь все меньше и меньше. Цифра меня в итоге выперла из бизнеса. Ну, я в любом случае ушел бы на покой, но цифровая аппаратура сделала это раньше на несколько месяцев.
Вот почему, в пику удобствам современной фото-аппаратуры, Медрик и отступал все дальше и дальше по времени, пока не остановил свой выбор на переносной фотокамере 1904 года Рочестер Оптикал Пиерлес 8x10 с корпусом из красного дерева, никелированной отделкой и черным кожаным гофром.
— Негатив выходит полноразмерный, никаких тебе расширений, полная детализация!
— Звучит круто, — поддакивал Дортмундер, которому до всего этого дела было чуть больше чем никакого.
В конце обеда Дортмундер каким-то непонятным образом умудрился оплатить их счет сам и полностью. А когда они вернулись к Медрику, Джон потерял счет времени на два с половиной часа за джином, криббиджем[4] и скрабблом[5] ровно до момента как стукнуло пять минут пятого.
— Пусть фартук свой наденет, — ухмыльнулся Медрик, выстраивая слово на двухочковом поле.
Наконец он позвонил в бар.
— Ролло? Медрик. Солнечно и жарко, а ты чего хотел?! Слушай, тут у меня один из тех парней с задней комнаты. Он говорит, что какие-то гангстеры убивают заведение. Ага… Да… Ага… Хмм… Ага… Да…
Дортмундер уже собрался было встать и выйти на задний двор полюбоваться на камеру пару часиков, но Медрик неожиданно закончил разговор.
— Пока, Ролло.
Дортмундер сел на место и уставился на Медрика, который мрачно смотрел в ответ.
— Ролло говорит они сегодня ночью все вывозят.
22
Стоял августовский ранний вечер, когда из Питтсбурга сначала на федеральную трассу 79, а потом на восток по 80-ой, огибая Пенсильванию, выехал большой грузовик.
Вместительный фургон был пуст, но трасса была хорошей, хоть и проходила через Аппалачи, так что его не сильно колыхало. Водитель в салоне сидел один. Это был широкоплечий парень в белой футболке и черной бейсболке. Он вел машину, придерживаясь стабильных восьмидесяти миль в час, что несколько превышало лимит скорости, однако его это совсем не беспокоило — он слушал кантри музыку, перескакивая с одной радиостанции на другую. Время от времени садящееся солнце слепило его в зеркале заднего вида, но движение на дороге было умеренным.
Ко времени, когда грузовик достиг границы Нью-Джерси, стало уже темно, и движение — в менее, чем ста милях от Нью-Йорка — оказалось гораздо плотнее, но водитель все еще большую часть доверял системе круиз-контроля. Станция из Бергена, Нью-Джерси, сообщила о том, что наступила полночь, и сразу после этого сообщения он уже въезжал на мост Джорджа Вашингтона над Гудзоном и дальше на Манхэттен, где и закончилась легкая дорога.
На улицах города проезд грузовиков не был предусмотрен, так что ему приходилось самостоятельно крутить руль, переключать передачи, сворачивать и тормозить, срезать углы и маневрировать; короче из кожи вон вылезать, только чтобы выбраться с федеральной трассы 95 на 168 улицу на Бродвее.
Оттуда путь уже был прямой, но по-прежнему не легкий. Этот водитель, всю жизнь водивший грузовики, практически никогда не заезжал в большой город, поэтому и ненавидел Манхэттен, впрочем, как и все водители грузовиков. Через каждые пятнадцать дюймов новый светофор и ты просто не успеваешь даже переключить передачу, как уже пора жать на тормоз!
К тому же невзирая на время суток в Нью-Йорке всегда было оживленное движение. Стремительные такси, развозки-фургоны и даже агрессивные провинциалы на своих провинциальных авто. В отличие от нормальных людей во всем мире, которые испытывали перед большим автофургоном на дороге некоторое уважение, даже граничащее со страхом, водители Нью-Йорка практически имели наглость даже противоречить ему. Его обгоняли, зажимали, и даже смели зайти так далеко, что сигналили ему. Эти люди на маленьких машинках, — думал про себя водитель грузовика, — наверное возят на заднем сиденье адвокатов.
Мучительно медленно водитель тащил свою фуру, которая теперь на городских разбитых улицах моталась из стороны в сторону как шарик на рулетке. Двигался он в юго-западном направлении вниз по длинному пищеводу Манхэттена, оставаясь на Бродвее до самой Девяносто Шестой улицы. К тому времени уже пробило почти два часа ночи, но на городских дорогах было все еще слишком много машин. С Девяносто Шестой он повернул налево, проехал длинный квартал до Амстердам-Авеню. Свернуть направо на Амстердам было не так уж трудно и улица была немного лучше будучи односторонней.
По Амстердам он двигался, не часто переключая передачи, так как тут стояли светофоры в шахматном порядке. Он порадовался этому, а еще тому, что светофоры были достаточно яркими, чтобы разглядеть номера пересекающихся улиц. Так он и добрался до цели — нужный адрес высветился впереди справа.
Когда он нажал на тормоза, грузовик издал забавный звук, похожий на пуканье бегемота. Этот звук предупредил гуляющих по тротуару людей, которые его как раз и ожидали.
Он припарковался с правой стороны, чуть выше этой группы, давая им возможность освободить ему место. Так как в дневное время парковка здесь была запрещена, но вечером ограничение снимается, то трое человек своими машинами застолбили место для грузовика, чтобы уж наверняка быть уверенными, что он встанет там, где надо. Сейчас же эта троица, взмахнув приветственно руками водителю, отогнали свои машины, и он аккуратно занял их место. Все три машины поехали искать место для парковки где-то в других кварталах, а водитель фуры заглушил мотор, открыл дверь и, впервые как выехал из Питтсбурга, вдохнул некондиционированного воздуха. Фу, какая гадость!
Ну, это не надолго. Он выпрыгнул из кабины, поправил пояс, немного размял затекшую шею и обошел грузовик спереди. Там на тротуаре собралось с дюжину парней, большинство мускулистые грузчики, чтобы таскать товар из бара в фургон. Но среди них должен был быть и командир.
— Мне нужен некто по имени Майки, — заговорил водитель.
— Это я, — сказал этакий дерзкий боксер-легковес, с такой пышной шапкой напомаженных, уложенных вверх от ушей, волнистых темных волос, будто на нем крылатый шлем Меркурия. В реальности же на нем была надета — хоть и стояла душная ночная жара — расстегнутая спортивная куртка из черного атласа с золотыми буквами Ml KEY на сердце; а для тех, кому есть дело и кто любит смотреть со спины, можно было сзади прочитать: КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ «СЪЕШЬ МЕНЯ» разноцветными буквами. Под курткой была белая футболка, на ногах отглаженные дизайнерские джинсы и завершали ансамбль огромные белые кроссовки.
Водитель кивнул этому Майки, совсем не удивившись его внешнему виду, и махнув рукой на грузовик сказал:
— В вашем распоряжении. Я просто открою фургон и пойду где-нибудь перекушу, и…
— Эй, мужик, — вдруг подал голос один из группы. — Твой грузовик едет.
— Что?
Мысленно перебирая — включенное сцепление, тормоз нажат, двигатель заглушен, я не-виноват! — он развернулся и, о боже, грузовик действительно двигался. И он ускорялся, толчками удаляясь от тротуара дальше по Амстердам-Авеню.
— Эй! — заорал водитель, но грузовик не услышал и продолжил движение все дальше и дальше.
Двое или трое парней из банды Майки побежали вслед за машиной, пытаясь ухватиться за ручку двери или за боковое зеркало, да хоть за что-нибудь, но безуспешно. Одному все же удалось зацепиться за засов на двери фургона, но грузовик уже ехал гораздо быстрее, чем тот бежал, так что парень вскоре упал, его протащило какое-то расстояние, пока он не разжал пальцы.
В это же время Майки орал на водителя:
— Кто там?
А водитель орал в ответ:
— Кто где? Я был один за рулем!
Затем, увидев, что грузовик мчится прямо на загоревшийся красный свет на следующем перекрестке, он уже орал вслед машине:
— Только не на красный свет!
Но, конечно же, эти крики грузовик проигнорировал.
Движение в эту воскресную ночь чудесным образом — однако не стоит рассчитывать на такие чудеса постоянно — оказалось не таким уж плотным, и в этот час перекресток никто не пересекал, и в бок грузовику не вмазался. Там был единственный фургон доставки газет «Нью-Йорк Пост», но учитывая правила почтовой лиги, скорость его была всего семь миль в час, так что у развозчика была уйма времени чтобы остановится, посигналить и громко и отчетливо выдать целую монографию про родословную понаехавших гадов.
Трое парней, отвозивших свои машины на другую парковку, как раз вернулись оттуда, но Майки крикнул им, чтобы они снова бежали за машинами и ставили их обратно к тротуару. В это же время два других молодца бежали к миниатюрной красной Ауди 900, припаркованной чуть дальше того места, где стоял грузовик. Майки кричал им вслед:
