Убийство и рождественский пирог - Юлия Владиславовна Евдокимова
Надо вытереть слезы и зайти куда-то в кафе, попить кофе, посидеть до вечера, когда она займет свой прилавок на рождественском рынке. А к ночи родственники маэстры разойдутся и она вернется домой и все будет как раньше — иллюзия тепла и семьи. Но слезы никак не хотели высыхать, они лились и лились, как будто вместе со слезами выходили все неурядицы, обиды и неприятности, накопившиеся за всю жизнь.
Николетта шла, не разбирая дороги, поскользнулась, врезалась в кого-то, буркнула «scusate». Но ее крепко схватили и не отпускали, пока она не подняла голову и перед глазами не возник размытый слезами образ Сирены, хозяйки местной локанды, сестры Пенелопы и… знаменитой местной ведьмы.
Что за странные имена, спросите вы? А все очень просто.
Давным-давно жила в Пьетрапертозе Тереза, женщина, не похожая на других. Пока другие врастали корнями в свою землю и даже в столицу региона выезжали за всю жизнь не больше двух раз, а то и ни разу, Терезу манили дальние страны и путешествия. Удивив деревню, Тереза сумела сделать мечту реальностью. Она объехала весь мир, а дочерей назвала в честь «Одиссеи» Гомера, отдав дань и греческим корням этой земли, и любви к странствиям. Терезы давно нет в живых, и дочери не молоды — Пенелопе под девяносто, Сирене скоро восемьдесят. Мамина любовь к странствиям передалась младшей дочери необычным образом: она превратила семейный дом в локанду и принимает туристов со всего мира. Пусть у Сирены нет возможности увидеть мир, зато мир теперь приходит к ней.
Увлеченная странствиями, Тереза оставляла дочерей с бабушкой, и Дар — во многих луканских семьях есть кто-то, обладающий Даром — перешел к младшей внучке. Видимо, старшая — Пенелопа оказалась слишком серьезной, поглощенной науками, и все досталось младшей, романтичной Сирене. К ней и шли из деревень, Пьетрапертоза и Кастельмедзано, кому головную боль вылечить, кому желчные колики снять, а кому и от несчастной любви избавиться.
Дон Фабрицио, священник из местной церкви, закрывал на это глаза. Он сам был луканцем и прекрасно знал, что магия — естественная часть этой земли и людей, а когда приезжие упрекали, всегда цитировал писание:
«При сем Иоанн сказал: Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо, кто не против вас, тот за вас.»
Луканская магия со временем стала неразрывно связана с Христианством, не зря магические формулы передавались лишь в волшебную ночь Рождества, а все луканские женщины регулярно посещали мессу.
Но Сирена… ох уж эта Сирена! Никто из местных ведьм не мог с ней сравниться. Одним прикосновением руки она заставляла работать сломанные механизмы, одного взгляда черных глаз было достаточно, чтобы человек как на духу выкладывал все сокровенные мысли. И не было беды, которую не развела бы руками и заклинаниями Сирена Авильянези.
Вот и Николетта не устояла, пошла, как овечка на заклание, в теплую локанду, к горящему камину и бодрящему кофе, и выложила, как на духу, все свои страхи и обиды.
— Глупая какая, — фыркнула Сирена. — Это с чего ты не член семьи? Всем давно ясно, что вы с Пенелопой как сестры. Да ты ей ближе, чем я, Николетта Денизи. Так что гони глупые мысли прочь. Как машины на дороге! Вот представь, много машин едет туда-сюда, но это не машины, это твои напрасные мысли. Вот и пусть едут и не возвращаются. А еще раз заедут- так ты смотри на них со стороны. Пусть себе суетятся, ты здесь не причем, ты к ним никакого отношения не имеешь. Они покатаются туда-сюда, да и сгинут.
Николетта хлюпнула носом, но вдруг представила свои мысли — машинки, туда-сюда, туда-сюда. И непроизвольно улыбнулась.
А Сирена продолжала свою песню, не зря, ох, не зря не могли устоять моряки перед пением сирены…
— А на карабинера не обижайся. — Николетта вспыхнула, неужели она и про маршала Брандолини все выложила, даже не заметила? Стыд-то какой! — Не обижайся, человек свою работу делает. И симпатия к тебе тут совсем не причем. Вот сделает работу, тогда и о симпатии подумает. Не беги вперед телеги, Николетта Денизи.
Стало так легко на душе… и Николетта, уписывая за обе щеки запеканку с рикоттой и брокколи, рассказала Сирене обо всех своих сомнениях в поиске убийцы.
Замолчала Сирена, задумалась. Еще темнее, еще глубже стали глаза луканской ведьмы.
— А зайди-как ты к Джермано.
— К Джермано? — Вздрогнула Николетта. — Зачем?
Джермано был личностью в деревне известной, а скорее неизвестной. Кажется, он существовал всегда. Никто точно не знал, сколько ему лет, откуда он взялся в деревне и кем были его родители. Волонтеры приходили к нему, чтобы помочь с покупками. Раз в месяц его навещала медсестра. Никто толком не смог бы описать, как он выглядит, видели лишь темную фигуру, закутанную в плащ, в надвинутой на глаза шляпе в любое время года.
В деревне даже шептались, что на самом деле синьора Джермано не существует, его место занимают разные люди. Кто-то говорил, что под его личностью скрываются опасные мафиози из соседней Калабрии, кто-то уверял, что Джермано — древний вампир, тысячу лет живущий в этом месте. Но все понимали, что это лишь будоражащие слухи, ведь волонтеры, а тем более медсестра, знали бы, окажись на месте пациента другой человек. Но волонтеры и медсестры часто менялись, так что сплетни затухали, а потом разгорались вновь. Николетта пыталась вспомнить, сколько лет она знает Джермано. Казалось, что он сидел в своем доме и тогда, когда она была маленькой девочкой.
— Но причем тут Джермано?
— Где стоит его дом?
— Напротив фитнес клуба Бритни…
— Билильды.
— Что?
— Напротив фитнес-клуба Билильды.
— Она же Бритни!
— А ты бы хотела жить с именем Билильда?
Вместо ответа Николетта перекрестилась.
— Вот поэтому она называет себя Бритни.
— Но я так и не поняла, при чем…
— На той улице у тебя никогда не возникало чувства, будто за тобой кто-то наблюдает? Поверь, там не нужны камеры видео наблюдения, там есть Джермано, денно и нощно следящий за улицей из-за занавески. Хочешь узнать об отношениях Дечио и Билильды…
— Бритни!
— Хорошо, Дечио и Бритни — спроси Джермано.
— Ему нечем больше заняться?
— Моя соседка Ненелла, вон в том доме, занимается тем же самым, разница в одном. Как только она тебя заметит, так открывает балконную дверь, не
