Карл Хайасен - О, счастливица!
Пухл собирался было напомнить об этом партнеру, но тут появилась исключительно длинноногая официантка и ловко прихватила «Визу» со стола.
Бод благоговейно потер руки:
– Вот за что мы сражаемся, дружище. Каждый раз, как начнешь сомневаться в нашем деле, подумай-ка об этой юной милашке и той Америке, что она заслуживает.
– А-бля-минь, – сказал Пухл, неопределенно фыркнув.
Официантка удивительно напоминала его любимую Ким
Бейсингер: белая кожа, порочные губы, желтые волосы. Пухл был наэлектризован. Он хотел знать, есть ли у официантки бойфренд и позволяет ли она ему фотографировать себя без лифчика. Пухл рассчитывал пригласить ее присесть и выпить пива, но потом в фокусе нарисовался Бод Геззер, напомнив Пухлу, как они оба выглядят со стороны: Бод в своем камуфляже и ковбойских сапогах, с исполосованным и искусанным в хлам лицом, и Пухл, обдолбанный и отекший, с искалеченным левым веком, скрытым под самодельным пластырем.
Девушке нужно быть слепой или сумасшедшей, чтобы заинтересоваться такими. Когда она вернулась к столу, Пухл смело спросил, как ее имя. Она сказала – Эмбер.
– Хорошо, Эмбер, а могу я спросить – ты слыхала когда-нить о Братстве Белых Повстанцев?
– Конечно, – ответила официантка. – Они были прошлым летом на разогреве у «Гетто Бойз».
Бод, подписывавший квитанцию по кредитке, поднял взгляд и объявил:
– Ты сильно ошибаешься, сладкая.
– Вряд ли, сэр. Я купила на концерте футболку.
Бод насупился. Пухл покрутил свой хвост и воскликнул:
– Ну просто пинок по яйцам!
Эмбер забрала распечатку по кредитке, включавшую сотню долларов чаевых, и наградила обоих своим румянцем и самой теплой улыбкой, после чего Пухл упал на одно колено и начал умолять ее продать оранжевые шорты на память об этом дне. Рядом материализовались два вышибалы-латиноса и выпроводили ополченцев из ресторана.
Позже, уже сидя в грузовике среди нового оружия, Пухл довольно хихикал:
– Конец твоему Братству Белых Повстанцев.
– Заткнись, – буркнул Бод Геззер, – пока я на твои боты не сблевал.
– Валяй, братец. Я влюбился.
– Да пошел ты.
– Я влюбился, и у меня теперь миссия.
– Даже не думай!
– Нет, – сказал Пухл, – это ты даже не пытайся меня останавливать.
Чтобы выяснить, не ошибалась ли официантка насчет названия отряда, они зашли в музыкальный магазин в торговом центре «Кендалл». Бод вяло прошерстил полки и в итоге наткнулся на доказательство. Компакт-диск назывался «Ночное упущение» и записан был группой «Братство Белых Повстанцев» в Масл-Шоулс, штат Алабама. Бод в ужасе узрел, что трое из пяти участников группы были неграми. Даже Пухл заметил:
– Это не смешно.
Бод стащил из магазина полдюжины компакт-дисков, и вдвоем с Пухлом они как следует расстреляли их из «ТЕК-9», вернувшись в Пухлов трейлер. Что-то вроде стрельбы по тарелочкам: Пухл подбрасывал диски высоко в воздух, а Бод начинал пальбу. Прекратили они, лишь когда пистолет заклинило. Пухл развернул пару потертых садовых стульев и развел костер в ржавом бочонке из-под масла. Бод пожаловался, что пивной кайф выветривается, поэтому Пухл открыл бутылку дешевой водки, которую они передавали друг другу, пока не показались звезды.
В конце концов Пухл сказал:
– Пмойму, нашему отряду нужно новое название.
– Я тя опередил. – Бод приложился к бутылке. – Истые Чистые Арийцы. Это я только что придумал.
– А что, мне нравится, – сказал Пухл, хотя и не был уверен, что значило слово «истые». Кажется, оно упоминалось в рождественской песне, вроде бы в связи с ангелами.
– Мы сможем называться ИЧ… – И запнулся, пытаясь вспомнить, через «а» или через «о» пишется «ариец».
– ИЧА, – подтвердил Бод Геззер. – Почему бы и нет.
– Потому что иначе имечко выходит – язык свернешь.
– Не трудней, чем первое.
– Но, бля, это круто, – сказал Пухл.
Истые Чистые Арийцы. Он всерьез надеялся, что никакие хитрожопые рокеры, рэперы или другие патриотические группы не успели еще додуматься до этого названия.
Бод в своем мятом камуфляже поднялся с садового стула и воздел опустевшую бутылку водки в небо:
– За ИЧА, еб вашу мать! Готовых, сплоченных и во всеоружии.
– Точно, бля! – подхватил Пухл. – За ИЧА!
В это время молодой человек по имени Фингал, все еще под валиумом, любовался буквами Б.Б.П., свежевытатуирован-ными шрифтом, стилизованным под Железный Крест, на его левом бицепсе. Под инициалами был запечатлен кричащий орел со сверкающей винтовкой, зажатой в когтях.
Художник-татуировщик работал в заведении Харли в Ве-ро-Бич – первая остановка Фингала по пути на юг, во Флорида-сити, где он планировал воссоединиться со своими новыми белыми братьями. Он бросил «Хвать и пошел», покинув магазин к своему вящему удовольствию. Мистер Сингх, владелец, желает знать, почему Фингалова «импала» пришвартована перед магазином на одноместной парковочной площадке для инвалидов. А Фингал такой, вставая во весь рост из-за прилавка:
– А у меня разрешение имеется.
– Да, но я не понимаю.
– Прямо там, на заднем стекле. Видно?
– Да, да, но ты не калека. Приедет полиция.
Фингал театрально кашляет:
– У меня больное легкое.
– Ты не калека.
– Я нетрудоспособный, вот я кто. Есть разница. В армии я повредил себе легкое, ясно где?
И мистер Сингх, размахивая своими худыми смуглыми руками, вылетает наружу, чтобы поближе рассмотреть эмблему с инвалидной коляской, задыхается:
– Где ты это взял? Как? Отвечай мне прямо сейчас, пожалуйста.
Фингал сияет: реакция человечка – доказательство мастерства Пухла как контрафактора.
И говорит мистеру Сингху:
– Она настоящая, босс.
– Да, да, но как? Ты не калека, не инвалид, не кто-то там еще, и не ври мне эту чушь. А теперь отгони машину.
А Фингал такой:
– Так вот как вы обращаетесь с увечными? Тогда я увольняюсь, мудила.
Хватает три стодолларовые бумажки из кассы, локтем отталкивает с дороги мистера Сингха, а тот возмущается:
– Верни на место деньги, мальчишка! Верни на место деньги!
И громко балаболит про видеопленку, которую Фингал стибрил согласно инструкции Бодеана Геззера из магазинной низкоскоростной камеры слежения – на случай (как объяснил Бод) если кассета еще не перемоталась и не были затерты кадры наблюдения за 25 ноября, день, когда Джолейн Фортунс купила свой лотерейный билет.
Бод Геззер утверждал, что пленка очень важна – вдруг власти спросят, как Бод и Пухл стали обладателями билета из Грейнджа? Камера могла доказать, что они вошли в магазин днем позже розыгрыша «Лотто».
Итак, вскоре после отъезда Пухла и Бода Фингал послушно удалил обличительную кассету из магнитофона мистера Сингха и заменил ее на чистую. Гоня «импалу» за пределы Грейнджа, Фингал недоумевал, как мистер Сингх узнал о подмене. Обычно маленький уродец не проверял видеомагнитофон, пока не случалось ограбления.
Фингал встревожился бы как полагается, знай он о том, что мистера Сингха навестил один пронырливый мужчина, который сопровождал Джолейн Фортунс в доме Фингала. Мужчина по имени Том. Он убедил мистера Сингха проверить камеру в «Хвать и пошел», и они обнаружили, что пленку с записью за выходные кто-то подменил новой.
Дурные предчувствия Фингала относительно кражи видеопленки быстро рассеивались, поскольку вскоре он был поглощен процессом татуирования. Татуировку делал бородатый байкер с голым торсом и проколотыми сосками с серебряными булавками в виде черепов. Когда последний штрих «П» цвета индиго был закончен, байкер опустил иглу и выдернул шнур из стенной розетки. Фингал не мог перестать ухмыляться, даже когда байкер грубо протер его руку спиртом, который жег как черт знает что.
Какой обалденный орел! Фингал был в восторге. Ему не терпелось показать Боду и Пухлу.
Указывая на воинственную надпись, Фингал спросил у байкера:
– Знаешь, что значит ББП?
– Нуда, бля. У меня все их альбомы есть.
– Нет, – ответил Фингал, – это не группа.
– А что?
– Очень скоро узнаешь.
Байкер недолюбливал таких умников:
– Жду не дождусь!
Фингал ответил:
– Вот тебе подсказка. Это из Второй поправки.
Байкер встал и мимоходом пнул татуировочный стул в угол:
– А у меня есть подсказка для тебя, козел, – давай сюда мои деньги и уноси отсюда свою юную белую жопу.
Деменсио на скорую руку чинил плачущую Мадонну, и тут в дверь позвонили. Там стояла Джолейн Фортунс вместе с высоким лощеным белым мужчиной. Джолейн держала один край аквариума, белый мужчина – другой.
– Добрый вечер, – сказала она Деменсио, и тому ничего не оставалось, кроме как пригласить их войти.
– Триш в гастрономе, – сообщил он непонятно к чему.
Они поставили аквариум на пол, рядом с клюшками для гольфа. Путешествие вверх по ступенькам опрокинуло всех черепашек в один угол. Джолейн Фортунс сказала:
