Проклятие злого Леопольда - Дарья Александровна Калинина
Все произошло слишком быстро. Бабушка Лида очнулась уже на полу. С момента, как она потеряла сознание, прошло совсем немного времени. Леопольд еще не успел покончить с куском мяса, с которым он воевал с помощью ножа и вилки.
А вот во рту у бабушки Лиды было полно какой-то соленой жидкости. Она поднесла ладонь к губам, вытерла рот – и рука стала красной. Было понятно, что это ее кровь. Ощущался также какой-то непорядок в зубах – похоже, Леопольд своим ударом сломал ей челюсть.
– Ну что, старая, будешь еще фокусничать? – спросил он у лежащей у его ног старой женщины. – Если денег у вас нету, то я, так уж и быть, возьму в качестве возмещения ущерба те драгоценности, которыми ты хвасталась. Старинные, говоришь, они у тебя? Это хорошо. Старинные я люблю. И мое рыжье, надеюсь, вы еще не потратили? Потому что если истратили, то вам всем хана.
Вид у него был такой угрожающий, что бабушка Лида замотала головой в страхе. Кровавые капли полетели во все стороны. Тем временем Леопольд закончил свою трапезу. Вытер лоснящиеся от жира губы и взглянул на старуху.
– Где золотишко, старая? Говори лучше сама, а то буду пытать.
Сказал он это очень спокойно, но бабушку Лиду бросило от его взгляда в озноб. Она поняла: Леопольд пришел не только за своим золотом. Не только и не столько волнует оно его. Куда важней ему отомстить. И как только она отдаст ему золото, он ее убьет. А потом дождется, когда вернутся все остальные, и убьет уже их. Какого же страшного человека привела к ним в дом Ида Францевна. И как они могли быть такими легкомысленными, чтобы думать, что им удастся так просто от него избавиться навсегда. Нет, чтобы этот человек окончательно исчез из жизни их семьи и никогда бы в ней больше не появлялся, существовал только один способ. Только один.
Краем глаза бабушка Лида видела, что на полу лежит ее сечка, которой она рубила капусту. Когда женщина упала, то случайно смахнула со стола кое-какие предметы. Сечка была в их числе. Это был очень хороший и надежный инструмент. Кованное на кузнечном горне железо звенело, стоило по нему щелкнуть ногтем. И еще долго его певучий звон раздавался в ушах. Сечку сделал еще ее дед для своей жены, потом она перешла к матери, потом к ней, к Лиде. И все эти годы сечка исправно служила поколениями своих хозяев.
Повинуясь взгляду злодея, бабушка Лида дрожащей рукой указала Леопольду на навесной кухонный шкафчик.
– Там! – выговорила она через силу.
– Понял. Молодец, бабка! Не кочевряжишься. Значит, умрешь легко и быстро. Заслужила.
Чтобы забраться в шкафчик, даже такому высокому мужчине потребовалась табуретка. С замиранием сердца бабушка Лида следила за тем, какую он возьмет. Если на трех ножках, то все пропало, выбить ее из-под него не получится. А вот если синенькую на четырех, тогда шанс все-таки есть. Трехногая стояла ближе, но Леопольд ее отверг и взял синюю.
Сердце старушки дрогнуло от радости. Но она постаралась ничем не выдать обуревавших ее чувств. Нельзя, чтобы Леопольд почувствовал ее волнение.
– В банках спрятали? В какой?
– В пшене.
Пшено стояло на самом верху, да еще в глубине. Бабушка Лида специально сказала про пшено, чтобы Леопольд дольше провозился.
– Эк, запрятали. Глупые вы люди. В белье да в крупах домушники в первую очередь смотрят. И еще в книгах. Хотя чего я время трачу, вам эта наука больше уже не пригодится.
Преступник был в отличном настроении. Скоро он отомстит своим врагам и заодно поправит свое положение. А оно у него было катастрофическим. Перед бабкой он мог изображать браваду и утверждать, что в делах у него полный порядок. Но на самом деле никто его не отпускал. А бежать из-под конвоя ему сегодня удалось разве что чудом. Во время следственного эксперимента, где он должен был показать место, где лежало тело убитого им подполковника Лаврентия, в лесу началась стрельба.
Кто ее начал, Леопольд не знал. Очень бы хотелось верить, что его сообщники постарались прийти к нему на выручку, но слишком хорошо Леопольд знал этих ничтожных людишек. Никто из них не стал бы вступаться за него, позаботиться о себе предстояло самому.
И он позаботился. Воспользовавшись ротозейством охранника, он повалил его на землю, отобрал ключи от наручников, а тело убитого конвоира оставил в кустах. У него было всего несколько минут, пока остальные хватятся его. Но он успел. И к тому времени, как раздались первые тревожные крики, он был уже очень далеко.
Продираясь через густой подлесок, вышел на дорогу. Там ему снова повезло, сразу же остановилась попутка. В благодарность за эту услугу водителя тоже ждала смерть. Свидетелей Леопольд не любил и никогда их не оставлял. Так что в город Леопольд въехал уже на легковом автомобиле, украденном у убитого им водителя. Теперь ему требовалось нанести визит вежливости, да попутно прикончить эту мерзкую семейку, из-за которой он так серьезно влип.
Но кроме мести Леопольду нужно было опустошить свой собственный тайник, в который он так и не успел положить последнюю порцию своей добычи. Те монеты, портсигар и браслеты были лишь малой толикой того, чем разжился Леопольд в городе. Владелица этих украшений никогда не подала бы на него заявление, потому что, подобно многим, лежала закопанной в сырой земле. Леопольд любил иметь дело с одинокими дамочками и не любил оставлять после себя свидетелей.
В случае с Идой он сплоховал, не учел наличия в коммунальной квартире соседей. Казалось ему, что помешать они его планам никак не смогут. Их и в квартире-то днями напролет не бывало. Взрослые весь день на службе, дети учились. Бабка тоже дома не сидела, шмыгала по своим хозяйственным делам, одна на себе весь быт тащила, молодых щадила и к домашним делам лишний раз не привлекала. Так что тайник Леопольду удалось соорудить без особого труда, не привлекая к своей деятельности постороннего внимания.
Эти Казюлины показались ему законченными простачками, которые дальше своего носа и не видят. А вон как оно получилось. Но сейчас он все исправит. И Казюлины уже никому не смогут испортить жизнь. Ни один фартовый пацан не пострадает от них. А после того как они все умрут, он тоже уйдет. И дальше нужно будет залечь на дно. Леопольду было не привыкать. Он знал, что сумеет пересидеть опасное время, а затем вынырнет снова и заживет, как прежде, сварганив себе какой-нибудь очередной поддельный документ. Или найдет очередную влюбленную в него бабенку, которая поможет ему с жильем и с которой он однажды расплатится точно так же, как со всеми другими до нее.
Ничего об этих зверствах, сотворенных их бывшим соседом, бабушка Лида не знала. Но она нутром чувствовала, что Леопольд пришел по их с детьми и внуками души.
И когда Леопольд полез в шкафчик, она взяла в руки сечку и тихонько прошептала ей:
– Не подведи, милая. Как рубила капусту, так и врага поруби. Если подведешь сейчас, не будет тебе больше семьи Казюлиных. Выкинут тебя на свалку за ненадобностью, а потом и вовсе переплавят!
И в ту же секунду бабушка Лида изо всех сил пнула ногой по табуретке. Она знала, куда нужно целиться. Табуретка была слаба на одну ножку. Ее чинили и перечинили много раз, но всякий раз неудачно. И вот теперь эта табуретка спасла жизнь своей хозяйки. Жалобно пискнув, она повалилась набок, увлекая за собой и Леопольда, не ожидавшего такого нападения и не удержавшего равновесия. С проклятиями он рухнул на пол.
А бабушка Лида уже была на ногах. И пока ошеломленный падением Леопольд барахтался среди обломков кухонной мебели, старушка сжала сечку в руках покрепче, примерилась и нанесла первый удар. Она вложила в него все свои силы, и сечка глубоко вошла в тело. Затем последовали еще удары. И Леопольд захрипел. Он пытался встать, пытался зажать большую рану на шее, из которой так и хлестала кровь. Но бабушка Лида уже схватила
