Проклятие злого Леопольда - Дарья Александровна Калинина
Сил мог поклясться, что тумбочка из описания Леночки была той самой тумбочкой со злополучным альбомом с фотографиями и открытками. Никаких сомнений у него больше не оставалось. Названные Леночкой приметы слишком четко соответствовали именно их тумбочке.
И все же, несмотря на радость, оттого что нашел свою родственницу по отцовской линии, Сил чувствовал упадок сил и разочарование. Он ни на шаг не приблизился к разгадке того, что случилось сегодня с его мамой. И к тому же ему сейчас предстояло возвращение домой, где нужно было как-то объяснить Арине, что их квартиру посещает призрак некоего мужика. И что-то подсказывало ему, что Арина воспримет эту новость без особого энтузиазма.
Напоследок Леночка пригласила его заходить еще, она была очень рада повидать своего родственника. И в очередной раз сказала, что осталось их Казюлиных в живых до обидного мало.
– Уж чем мы прогневали небеса, одному Богу известно. Но не хочет Он, чтобы наш род продолжался. У тебя-то дети есть?
Собираясь выходить из квартиры, Сил снова споткнулся о пакеты, которые копились тут явно не один день. И неожиданно для самого себя предложил Леночке:
– Давайте я ваш мусор выброшу?
– Ой, не надо! – смутилась женщина. – Что ты?!
– Да я же по-родственному.
– Ну, если по-родственному, тогда выбрасывай.
Пакетов оказалось целых три штуки. В двух были сплошь пустые упаковки от пиццы, пельменей и роллов, а в одном имелся еще веник изрядно засохших цветов. Когда-то цветы были роскошными гладиолусами, но теперь от них остались одни воспоминания. Да, тетке Леночке и впрямь требовалась помощь по хозяйству. Судя по состоянию засушенных цветов, она не выходила из дома минимум неделю.
Выйдя на улицу, Сил забросил мусор в бак и поспешил к своей машине, чтобы ехать домой. Ему не терпелось поделиться с Ариной новостью о том, что в их квартире, возможно, обосновался призрак, ищущий отнятое у него много лет назад золото.
После смерти Иды Францевны, казалось, судьба повернулась к семье Казюлиных светлым ликом. Две комнаты из трех и так числились за ними. Но так как в семье было двое сыновей, один из которых был уже студентом, их родители и престарелая бабушка, то они смогли претендовать на третью комнату, которую им и отписали. Теперь вся квартира была в их полном распоряжении. Конечно, ни о какой собственности речи не шло, в советской стране все квадратные метры выдавались государством по мере необходимости той или иной семьи в пользование, но не в собственность. И эту квартиру нельзя было продать, но зато при необходимости ее можно было обменять или разменять.
– Петрушка уже взрослый совсем, скоро женится, – мечтала бабушка Лида. – Мы молодым однушку возьмем, а нам с вами трешку поменьше. А потом и Васеньке кооператив купим. Ты в каком районе хочешь?
– Возле зоопарка. Или рядом с цирком.
– Губа у тебя не дура, внучок, – значит, в центре желаешь жить. Ну, может, и на центр замахнемся. Только там отдельных однокомнатных мало, придется двушку тебе брать.
– Ба? – смеялся Петрушка. – А откуда деньги, чтобы такой обмен провернуть? И нам по однушке, да еще в центре, и вам двушку.
– Не волнуйся, разменяем, а деньги на доплату у твоей бабушки найдутся, – счастливо улыбалась внукам старушка.
И в семье царило полное взаимопонимание, как всегда бывает, когда дела идут хорошо. Петрушка успешно сдал вступительные экзамены, поступил в Политехнический институт и теперь с нетерпением ждал осени и начала занятий.
– А перед этим нас на картошку отправят. Типа практика, а на самом деле помощь колхозникам в уборке урожая.
– Ну и ничего, ну и съездишь, – утешала сына Оленька.
Муж поддерживал:
– Мы все ездили. На картошке весело бывает. Помню, как мы с ребятами в подшефный колхоз гоняли. Самогон у местных старух покупали. Нас там уже все хорошо знали, так и говорили: «Наши студентики приехали». На танцы в село ходили. С местными пацанами из-за девчонок дрались. У меня после одной драки пара ребер сломана была, одно из них до сих пор к непогоде побаливает. И зуб сломали. Передний. Приехал домой, улыбаюсь, а ваша бабушка за сердце хватается – что с сыном, отправляла целого, а вернулся – половины зуба нету. Пришлось потом коронку ставить. Врачи хотели золотую, мол, золото лучше, но откуда у нас такие деньги? Пришлось железную ставить. Так с железным зубом и ходил. Потом только белый поставил. Бабушка на меня ругалась: не мог какой-нибудь задний зуб сломать, какой не видно, а то передний пострадал, всё лишние расходы.
Но до практики было еще далеко. И Казюлины взялись за ремонт в квартире, которой они отныне могли полновластно распоряжаться.
Им повезло. Родственников у их бывшей соседки Иды Францевны не оказалось, бóльшую часть мебели из ее комнаты Казюлины забрали себе. Кое-что раздали другим соседям и родственникам, но в основном все осталось у них. Жизнь складывалась так чудесно, что невольно закрадывалось сомнение, а надолго ли?
Гром грянул, когда никто его не ждал. Взрослые были на работе. Дети куда-то убежали по своим делам. Дома была одна бабушка Лида. Тихонько возилась на кухне, готовя обед для своей семьи. И когда в дверь раздался звонок, она ни о чем плохом даже не подумала. Обтерла от муки руки, потому что на вечер планировались пирожки с капустой и яйцом и бабушка Лида ставила квашню.
Звонок повторился.
– Иду, иду! Кому это там так не терпится?
Бабушка разговаривала шутливо – она не сомневалась, вернулся кто-то из ее внуков, забыв нечто для себя важное. И она уже готовилась отругать их за безголовость, даже рот открыла, чтобы сказать что-то ворчливо-ласковое, да так с открытым ртом и застыла на пороге. Потому что в дверях появился вовсе не ее любимый внук, там стоял человек, видеть которого она хотела бы меньше всего на свете.
– Ле… Леопольд!
– Чего? Не ожидала, что так скоро свидимся, старая?
Леопольд задвинул совсем растерявшуюся старушку обратно в квартиру. Действовал он так быстро, что бабушка оказалась отрезанной от спасительной лестничной площадки прежде, чем сумела сообразить, чем ей грозит такая ситуация.
– Ты меня убьешь? – вырвалось у нее.
– Нужна ты мне, чтобы тебя убивать! Нет, вы интересные люди. Думали, все, сгинул Леопольд? Больше не появится?
Вообще-то так оно и было. Казюлины очень легкомысленно решили, что в ближайшие лет двадцать Леопольду будет не до них. Потому что им сказали, что человека, чьим удостоверением так нахально пользовался Леопольд, никак не могут найти. И если выяснится, что он мертв, то в его смерти будет обвинен новый владелец удостоверения, то есть Леопольд. И вот теперь оказывается, что никаких двадцати лет в запасе у них не было. И надо как-то решать вопрос с обозленным Леопольдом, вновь возникшим в их жизни.
– Пожрать найдется чего-нибудь?
– Ко… ко…
– Ну, закудахтала! Топай на кухню!
Леопольд грубыми тычками подгонял бабушку Лиду, которую от страха уже не держали ноги.
– Что у тебя тут?
– Пироги затеяла.
– Мясо мне давай!
– Мясо только в супе.
Пока Леопольд пожирал мясо и, чавкая, запихивал в себя капустную начинку вместо гарнира, бабушка начала потихоньку приходить в себя.
– Как же тебя выпустили? Нам сказали, что тебя подозревают в убийстве военного, под именем которого ты жил у нас. Или тело не нашли?
– Нашелся и труп, и терпила, который на себя этого жмура и взял! А у меня руки чистые. Да и удостоверение не мое, я его нашел, в милицию нес, чтобы отдать.
– Долго же ты его нес.
– А это не твое дело, бабка. Ты мое рыжье возвращай. И еще должок за вами. За то, что вы меня подставили, с вашей семейки штраф. Три тысячи платите, и мы расстаемся миром. А иначе мои знакомые вас всех порешат. И тебя, и сынка твоего с невесткой, и внучиков твоих любимых.
У бабушки Лиды в глазах потемнело. Такие деньги! Где же их взять!
– Три тысячи?! – воскликнула она. – А почему не десять?
Взгляд Леопольда сделался тяжелым, и бабушка Лида поняла, что сейчас ее будут бить. Но заметить громадный кулак, несущийся в ее сторону,
