Маша Стрельцова - Записки падшей ведьмы
— А сама Танька где? — продолжала я допытываться.
— Тама, — махнул он рукой на боковую дверцу.
Из-за дверцы доносились какие — то странные звуки. Мужики на табуретках внимательно к ним прислушивались.
— Спасибо, — сказала я и пошла к дверце.
Мужики странно на меня посмотрели, даже сделали какое — то движение остановить, только фигушки! Я была быстра и ловка.
Не успела я зайти в комнатку, как тут же вылетела оттуда.
— И-извините, — пролепетала я.
Мужик с папиросой спокойно пожал плечами.
Я отдышалась, пришла в себя, прислушалась к звукам скрипящей кровати и постаралась как можно официальнее спросить:
— Мне с Татьяной необходимо поговорить. Они там эээ… долго?
— Потом моя очередь, — предупредил меня он. — А вообще — пока Лёнька не придет.
— А это кто? — в полном офигении спросила я.
— Полюбовник Танькин, — пояснил он. — Импотент, сейчас в бане моется, вот Танька и успевает.
— Ааа, — ошеломленно кивнула я и на деревянных ногах пошла из кухни.
Господи, это что ж такое делается? У нашей Танечки, безутешной невесты, оказывается — законный полюбовничек. К нашей Танечке в день поминок выстраиваются мужики, дабы утешить посредством секса.
Бо-оже…
Я совершенно ничего не понимала.
Мужики на лавочке мне очень обрадовались.
— Спасительница ты наша, — вскричал Кепочка, выхватывая у меня стакан. Оказывается, я так и ходила с ним в руках.
Кепочка в это время стакан обнюхал, посмотрел на свет и застонал от счастья:
— Перцовка, мужики!
— У меня грипп, мне нужнее! — немедленно вылез мелкий мужичошка.
— Поровну! — припечатал третий. — Тоже мне, грипп в июне выдумал!
И они со счастливыми рожами выдули смесь перца и водки. Мне чуть плохо не стало.
— Хорошо, да мало, — дружно сказали мужики после дегустации.
— Еще хотите? — внезапно сказала я.
— А то! — они с надеждой воззрились на меня.
Я шмыгнула в дом, подбежала к тетке с края и выпалила:
— Мне б еще перцовки, можно?
— Помогло? — всплеснула она руками.
— Стало гораздо лучше, — твердо кивнула я.
Тетка, бросая вокруг торжествующие взоры, налила мне полный стакан водки, сыпанула туда остатки перца и вручила его мне.
— Я ж вам говорила! — возвестила она.
— А что говорила! — заерепенился дедок. — Она мою водку с солью не пила, иначе б с первой порции здоровенькой стала! На-ка, милая!
И дедок махом соорудил мне сию амброзию.
— Чего? — обиделся красномордый. — А ну-ка, возьми и мое лекарство!
Я кивнула, стряхнула с ближайшего подноса ошметки, поставила на него три стакана и пошла на лавочку.
— Ну, мужики, — сказала я по прибытию, — все для вас! Вот вас водка с солью, водка с перцем и водка с медом!
— Спасительница! — простонали они и махом расхватали стаканы.
После этого они дружно занюхали рукавами, предложили мне место на лавочке и стакан с бражкой.
— Язва, будь она неладна, — грустно сказала я.
— Язва, эт конечно! — глубокомысленно произнес Кепочка, разливая на троих.
— Мужики, а чего тут, поминки? — кивнула я на дом.
— Типа того, — согласились мужики, опрокидывая стаканы.
— А кто помер? — поинтересовалась я, подождав пока они отдышатся и занюхают.
— Так жених Танькин, — ответил Кепочка.
— Не, — помотала я головой. — Чего — то тут не то. Жених, говорите, помер, а она — пока полюбовник в бане, того…
— Так шалава, чего с нее взять, — пожал плечами Кепочка. — Ты чё, нашу Танюху не знаешь?
— Не-а, — призналась я.
Кепочка снова налил бражки и сказал:
— Ну слушай.
Татьяна Буймова, оказывается, была единственной дочерью местного смотрящего. Единственной! — однако папаня про нее и слышать не хотел. Дочурка, пока он мотался по лагерям, нашла свой стиль жизни. Ей нравились бесхитростные пьянки, секс за стакан бормотухи — было само собой разумеющейся вещью. Папенька, когда это просек, схватился за голову, прослезился и отправил дочку на лечение от алкоголизма, потом — быстренько выдал ее замуж и осыпал подарками. Вроде бы — живи да радуйся, так? Нет, Танечка как начала пить на своей свадьбе, так и продолжала все три года семейной жизни. Муж, который до дрожи боялся Танечкиного отца, ничего ему не говорил — ни про то, что она тащит все из дома и пропивает, ни про то, что каждый день после работы вытаскивает из своей постели очередного собутыльника — любовника. Мужик просто взял и повесился в сарайке на четвертом году совместной жизни. Вот так папенька и узнал о реальном положении дел. Потом были долгие попытки помочь дочурке, вылечить ее от алкоголизма и избавить от дружков, пока она, выведенная этим из терпения не послала благодетеля на три буквы. Папенька обиделся и публично отрекся от дочери. И жила Танюша с тех пор припеваючи, пьянствовала, прижила непонятно от кого двух детей, которых тут же отправляла к бабке в деревню, и вот недавно как гром грянул — замуж собралась. Ей сначала не поверили — ну чего смеяться, Танька—шлюха — и замуж! — да потом призадумались. Несколько раз у ее ворот останавливался роскошный джип, и оттуда выходил мужик — по описанию — Зырян. Он выгонял всех хахалей из дома пинками, дарил Таньке букет и торт. В общем, роскошно ухаживал. В конце концов Танька продемонстрировала кольцо с бриллиантом и сказала что они подали заявление в загс. На радостях кольцо тут же загнали местному барыге и гудели неделю, пока снова не приехал жених и не выгнал собутыльников из постели невесты.
Тут все и поняли — Танька и вправду выходит замуж. Местные кумушки недоверчиво-облегченно крестились — неужто прикроется этот бардак, где пропадали их мужья? По — доброму то они давненько собирались пустить красного петуха Татьяне, да боялись гнева ее всесильного батюшки.
— Минутку, — прервала я словоохотливых мужиков. — Это что ж, получается, жених — то знал, что невеста ему эээ… неверна?
— Ну так, — развел руками словоохотливый Кепочка. — Как не знал, если он как раз нас и выволакивал из Танькиной кровати по приезду?
Мужики согласно кивнули и сдвинули полные стаканы.
— За дружбу! — провозгласил Ватник. — За истинную мужскую дружбу!
Я покосилась на их торжественные рожи и спросила:
— А чего, сильно бил, когда выволакивал от Таньки?
— Да не, — замахал руками Кепочка. — Так, дал пару пинков, и отпустил восвояси.
— И все? — недоверчиво уставилась я на него.
— И все, — кивнул он.
— А хоть Таньку — то побил? — безнадежно взвыла я. Ну никак, никак Зырян не походил на пацифиста. То что мужики рассказывали — было на грани фантастики.
— Да с чего? — удивился Кепочка. — Жених у ней — душевный был.
— Мир праху его! — подтвердил Ватник, снова поднимая стакан.
Мужики чокнулись и дружно выпили.
Я сидела в полном недоумении. Зырян решил жениться фиктивно? Но зачем? Выгод с Таньки ему — никаких. Папенька ее, по слухам, на дух не выносит. Танька живет в покосившейся избушке, и по всему видно — небогато. Материальной выгоды с нее — ноль. Впрочем — откуда я знаю? Возможно — что папенька все же завещает свои капиталы именно ей, а не приюту для бездомных кошек. У нас не Америка, у нас такое немодно.
Так… И что мы в таком случае имеем? А в таком случае все, абсолютно все сходится. Зыряну пофиг на Танькины измены — подумаешь, она ведь ему нужна не как женщина, а как ключик к сундучку, в котором ее папа припрятал пиастры. Папеньку, естественно, напугаем чем — нибудь после свадьбы до смерти — и оп-ля! — безутешный зять о-очень много поимеет. Тогда — понятно, с чего вдруг всю жизнь проживший бобылем Зырян вдруг решил скоропостижно жениться. Понятно, отчего его не смутило наличие двух детей. Понятно, наконец, отчего он не открылся любящей его девушке. Почему он предпочел заговорить себя от опасности, но не решился на прямой разговор с любимой. Ведь, наверно, сложно сказать — «Милая, подожди меня пару лет, мне сейчас страсть как необходимо жениться из-за денег. Она шлюха и алкоголичка, с тобой не сравнится, в общем подожди немного, а потом я ей устрою несчастный случай и женюсь на тебе». Да влюбленная девушка его б тут же кастрировала на месте за такое.
Зырян, Зырян… Какой же ты козел… Ты и при жизни мне не нравился, но теперь — чем дальше я копаю, тем гаже ты выглядишь.
— Опять едут! — нарушил ход моих мыслей недовольный голос Кепочки.
— Кто? — автоматически переспросила я.
— Да я пошто знаю! — с досадой сплюнул он на землю. — Бандиты, кто ж еще на таких танках ездит.
Я посмотрела на дорогу — там и правда виднелся навороченный джипяра. И при этом — с номерами нашего города.
О-о…
А не засиделась ли я тут?
Тихо, словно ежик, я прошуршала через ворота, старательно отворачивая лицо, и уже во дворе быстренько шмыгнула в какую — то сарайку. Мои недавние собеседники на мои маневры внимания совершенно не обратили — они так же как я мудро улепетывали отсюда подальше. Я притихла, нашла щелочку и принялась подглядывать.
