Алена Смирнова - Голова в кустах
— Изворотливая бестия, имитаторша чертова, — хмурился полковник. — Отговорок уйма, от своеобразного действия виски на Полю до принадлежности таблеток покойной Красновой.
— Тогда история с Зинаидой начинает пованивать, Виктор Николаевич, — насторожился Борис. — Убить лже-Загорского и переехать подругу Линева не могла. Но дезинформировать нас — вполне.
— А если Полина попросит не объяснений, а третью таблетку? — спросил Сергей.
В кабинете воцарилась тишина. Измайлов приблизился ко мне вплотную и прорычал:
— Ты не догадывалась, что анальгин в лиловых оболочках не производят?
— Срывай на мне зло, срывай, — разрешила я. — На свете множество лекарств. Может, папа-хирург обеспечивал дочь Зину более эффективным, чем анальгин, обезболивающим? Может, до или после операций такое применяют? Мне не нравятся намеки на то, что я сознательно разыгрывала из себя наркоманку.
Но теперь я буду приобретать у Варвары «колеса» и косить под осчастливленную, благо усвоила как. Она потеряет бдительность, вы преуспеете в расследовании убийств. Не стану я зависимой, не волнуйтесь. Варя сама подсказала метод — таблетку не глотать, а быстро и незаметно выплюнуть. Взаимоотношения с наркотиком интимные, ее не удивит, если я не при ней…
— Нет, — спокойно произнес Измайлов. — Спасибо за содействие, с тебя достаточно. И с нас тоже. Сейчас отвезу под капельницу, после запру на ключ, предварительно пристегнув наручниками к батарее.
— Виктор Николаевич, пусть она последнюю таблетку украдет, — неожиданно осенило Юрьева. — Будто совсем пропащая. А уж завтра в кандалы.
— Мы подстрахуем, — поддержал Балков. — Не обойтись нам без Полины, сплошные висяки на отделе.
Полковник встал и приказал мне:
— Под капельницу, голубушка. — Повернулся к лейтенантам:
— Чутье проснулось? Охотничий инстинкт? Я на вашу авантюру не согласился и вряд ли соглашусь. Свободны.
Борис и Сергей понурились и вышли.
Перед транспортировкой в ведомственную поликлинику Измайлов жадно и долго меня целовал. Это было верной приметой: он согласится. Он уже изобрел способ обезопасить мою драгоценную жизнь. И он всегда возбуждается, когда я рискую.
Глава 7
Полковник Измайлов не велел «гнать лошадей». Поэтому я ни словом не обмолвилась о вчерашнем лечении головной боли. Варвара тоже. Я делила кров с наркоторговкой и никак не могла это переварить. Варвара была подавленной, мы почти не разговаривали. Часов в восемь, когда я уже ждала отхода девушки ко сну, в дверь затрезвонили. Линева впустила Леню и Саню. Минут пятнадцать мнимые аспиранты увлеченно склоняли нас к распитию принесенного вермута, но мы на уговоры не поддались.
Парни забрали бутылку и отправились на поиски более гостеприимных дам.
— Зинкины прилипалы, — пояснила свою неприветливость Варвара. — Надо их, кобелей, постепенно отваживать.
Я бы предпочла проверить у них документы, прежде чем отвадить. Варя расценила мою безучастность по-своему:
— Или тебе Саня нравится? Про Леню такое и предположить невозможно.
Ты вроде не извращенка.
— Никто мне не нравится, — буркнула я.
— Норов у тебя не простой, Поля, — смягчилась Линева. — Ты как на качелях — то веселишься до упаду, то слоняешься чернее тучи.
Она должна была проявить инициативу, я ждала этого после разъяснений Вика. И все равно стало мерзко. Покусав губы, я охотно начала распространяться об отсутствии смысла во внешнем и внутреннем мире вещей, о померкнувшей путеводной звезде и порванной нити Ариадны, о фокусах времени и пространства, о депрессии длиною в жизнь.
— И как выпутываешься? Нельзя же постоянно тухнуть, ни одна психика не выдержит, — посочувствовала Варвара.
— Антидепрессанты выручают, — сказала я. — Двадцатый век на исходе, вовсе не обязательно ложиться в больницу, чтобы там выписали рецепт. Ты только не подумай, что я наркоманка. Препараты медицинские, от них вреда быть не может.
— А что, привыкания не наступает?
Без них, что ли, тоска не усиливается? — простодушничала соседка.
— Нет, — упрямилась я. — Когда их просто так употребляешь, всякое случается. Но когда в депрессии, они именно лечат. Я только никак не могу подобрать что-то действенное, образование не то, Первое время помогает, потом перестает.
— Хочешь, проконсультирую тебя с психиатром?
— Ни за что. Однажды пыталась. Так он брякнул, что в творчестве я реализую депрессивные эмоции, и приписал пешие прогулки. Я за заочные консультации.
— Договорились. Если он порекомендует тебе таблетки, само собой, неофициально, расплатишься?
— Варя, я знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И знаю, что врачи из бедности продают больничные запасы. С оплатой не подведу и буду признательна. В Орле-то мне есть куда ткнуться со своими проблемами, а тут…
— Тут тем более.
Все было не оригинально и подло.
Каждый должен заботиться о себе и отвечать за себя сам. И даже веруя в то, что все люди братья, приходится помнить о родстве Каина и Авеля. Я едва скрывала неприязнь к Варваре. И снова она доказала свою зашоренность. Спросила, не болит ли у меня башка, не пожертвовать ли мне вчерашнюю таблетку.
— Завтра я приглашена к сокурснице, столкнулись на улице. Вдруг переберу, перекурю, дурно станет. Сегодня потерплю, а к ней возьму, чтобы не раскиснуть на чужой территории.
— Поля, завтра воскресенье. Хозяйка явится за данью.
— В котором часу?
— Утром.
— Значит, нанесу визит подруге, и как только, так сразу. Поспать бы.
Варвара не возражала, но ворочалась на своем диване долго.
Владелица квартиры оказалась здоровенной энергичной теткой. Не сняв сапог и пальто, она ворвалась в кухню, пересчитала приготовленные деньги, опросила, как меня зовут, наказала нам быть хорошими девочками и испарилась.
Я отметила, что Варвара свою половину вносила стойко и после на расставание с последним грошом не сетовала.
На вопрос о хозяйкиных ключах ответила кратко:
— У нее есть и ключи, и такт ими не пользоваться.
Я прихватила обещанную таблетку и унеслась к Измайлову. Но неуловимый и неотразимый Вик оставил мне записку:
«Буду после двух». Я чертыхнулась, поднялась к себе, засучила рукава и включила компьютер. Полученные у специалистов сведения довольно легко превратились в статью. Я связалась с Варварой Линевой ради концовки. Начало же было готово для визирования. Полковник застал меня донельзя самодовольной и беспечной. Посмотрел с тревогой. «Если спросит, не нюхнула ли я кокаинчику в угоду правдоподобию, устрою скандал», — подумала я. Однако Вик обошелся без пошлятины.
Он был нежен и неутомим. Отдыхая в ванне, я взгрустнула, его распалила моя недосягаемость. Значит, я не ошиблась, близость становилась рутиной, уход из дома и деловые посещения его кабинета поддали чувственности, как пару в бане.
Но сколько сил и нервов пришлось потратить, чтобы уйти неделю назад.
— Противоречивое ты создание, Вик, — поделилась я, кутаясь в полотенце.
Он не был расположен мне перечить, берег добытую физическим трудом умиротворенность. О Варваре, Лене, Сане и прочих тоже посоветовал забыть до понедельника. Я с удовольствием совету последовала. И вновь чутье не подвело полковника. В понедельник прибавилось новостей, но с ними «дохлое дело» стало еще дохлее.
* * *С утра пораньше, выпроводив Варвару на занятия, я досконально обшарила квартиру и не нашла никаких наркотиков. Поехала домой за статьей, Измайлова не застала и отправилась в отдел по борьбе с незаконным оборотом всякой пакости. Там ребята, не глядя, подписались под своими словами и даже интереса ко мне не потеряли, потому что его и не возникало. Зато на выходе я чуть не сшибла… Леню! Вовремя уронила сумку и наклонилась за ней. Он со смешком меня обогнул, кому-то пожал руку, кому-то бросил: «Привет, как живешь-можешь?»
Озадаченная, я решила не сбавлять темпа и завизировать образчик журналистских потуг у дамы из санэпиднадзора и у Вешковой. С первой мы удачно вписались в планы друг друга. А Лилии Петровны на работе не случилось. «Она вечно в бегах, с ней надо предварительно созваниваться», — надоумили меня.
От снимаемой норы до Центра по профилактике и борьбе со СПИДом добираться было удобнее, чем от моего дома. А я упорствовала в потребности обить пороги всех учреждений за один день. Поэтому я потащилась пить кофе «в западню», как по дороге окрестила Варварино обиталище. Ключ в замочную скважину не влезал. «Отличница, елки», — неодобрительно подумала я о Линевой и пнула ни в чем не повинную дверь.
— Кто там? — спросили меня.
— Конь в пальто, — представилась я весьма сварливо. — Да Полина же, открывай.
После некоторой заминки изволили открыть. Я решила, что галлюцинации продолжаются. Дала бы деру, если бы в прихожей привиделась не Лилия Петровна Вешкова. После Лени в милиции она была необыкновенно кстати для подтверждения диагноза, который мне давно поставил полковник Измайлов, — непреодолимая склонность к иллюзиям.
