Валентина Андреева - Капкан со всеми удобствами
– Антон Василич, – повысила я голос, решив, что он меня не слушает. Ошиблась. Внимательный взгляд выжидательно уставился на меня и заставил запнуться. Тем не менее я продолжила: – Владислав был уверен в том, что мое участие во всей этой истории случайность. Иначе не дал бы ваш телефон. Он записан Владиславом собственноручно. Мне бы хотелось знать, во что я вляпалась и как следует себя вести в случае чего…
– Ну, скажем так. – Антон Васильевич говорил медленно. – Существует некий субъект, который с помощью подтасовки документов намерен причинить мне крупные неприятности, после чего инсценировать мое самоубийство. Владислав почти урегулировал вопрос, но окончательное решение неожиданно вышло из-под контроля. Вы здесь замешаны постольку, поскольку исчез ключ от сейфа с пакетом документов, которые я ожидал получить в прошлую пятницу. – Взгляд у собеседника стал очень неприятным. А выражением лица он уже не напоминал мне американского киногероя-полицейского. Скорее, мафиози…
– Может быть, ключ упал в снег? – пролепетала я. – Человека, который невольно сбил меня с ног, волокли под руки двое мужчин. Ключ и выпал по дороге.
– Исключено. Ключ был в конверте. Конверт зафиксирован с внутренней стороны той папки, которая впоследствии оказалась в ваших руках. Место вашего падения мои люди перепахали еще той ночью… Ни конверта, ни ключа не было. Допускаю, что он вам абсолютно не нужен. Владислав отследил ваши связи. Противная сторона, по всей видимости, тоже это допускает, но в меньшей степени, иначе Владислав бы здравствовал и поныне. Допускается также и то, что ключ случайно где-то у вас завалялся… – Я сделала поспешный протестующий жест рукой, и Антон Васильевич повысил голос: – Я подчеркиваю – случайно! Элемент случайности играет здесь роковую роль. Помочь вам смогу только в одном случае: если случайно вспомните или обнаружите этот ключ. Более того – буду очень благодарен.
Я взглянула на лицо собеседника. Оно красноречиво говорило об обратном. От акульей морды в нем было, пожалуй, больше, чем от честного американского полицейского и киногероя. И даже от мафиози… Вспомнилась реакция покойного Владислава на мое предложение о помощи. Мне тогда показалось, что для моего здоровья было бы лучше не находить ключ. Даже случайно…
– В ваших же интересах, – продолжил собеседник, – сообщать мне о всех попытках посторонних людей встретиться с вами…
– Простите, – запротестовала я, – работа у меня такая: встречаться с посторонними людьми.
– Насколько мне известно, вы пока отдыхаете от служебных обязанностей. Ну вот и отдыхайте. Мои помощники поберегут ваш покой. Ненавязчиво! – добавил он, заметив, как у меня сама собой отвисла челюсть. – Судя по размерам вашего продовольственного мешка, приобретенных продуктов вашей семье хватит на полгода. Выходить из дома особенно не придется. Но даже если и придется, ребята помогут вам прогуляться.
Я закрыла рот и открыла новость: мой телефон наверняка обзавелся жучком – Владислав оставил о себе недобрую память… Кажется, передо мной птица высокого полета.
– Замечательно! – изобразила я радостное изумление. – С вашими ребятками мне будет не так страшно. Теперь и дома, и на улице смогу чувствовать себя… как дома. В смысле, не бояться. А можно познакомиться с конвоем? Хотелось бы увидеть лица героев. Мало ли чего может случиться на оптовом рынке? Буду знать, к кому обращаться.
– А это будут герои невидимого фронта, – улыбнулся заботливый Антон Васильевич. – Если вы их разглядите, им у меня больше не работать. И они это хорошо знают. Вы, кажется, расстроились?
– Ну, не так, чтобы очень… Но, честно говоря, трудно расставаться с мечтой. Надеялась, что хоть какое-то время мои сумки с покупками будет кто-то таскать следом… Антон Василич! – Я прикинулась полной идиоткой. – А давайте обратимся в милицию! Пусть она меня и охраняет. Милиционерам и прятаться не надо. Без формы они боятся ходить, а в форме я их сразу узнаю – по мужественным лицам.
Собеседник несколько удивился такому простому решению вопроса, видимо, поэтому выражение лица у него стало, как у Папанова – Лелика в «Бриллиантовой руке», когда он истерично изрек ставшее крылатым выражение: «Нет!!! На это я пойтить не могу!» Однако прошипел Антон Васильевич совсем другое:
– Не старайтесь казаться дурее, чем на самом деле. Надеюсь, ясно выразился?
– Ясно, – вздохнула я, – только вы зря меня так высоко оценили. Хорошо знающие меня люди говорят, что я только на работе умная, а в житейских вопросах дура дурой. Тем не менее спасибо.
Я сделала вид, что прослезилась, и вытащила из кармана свернутый пластиковый пакет вместе с носовым платочком. Платочек сунула обратно, а пакетом аккуратно промокнула вроде как навернувшиеся слезы. Выражение глаз у Антона Васильевича вошло в противоречие с ранее сделанными им выводами о моих умственных способностях. Они красноречиво говорили о том, что их владелец поторопился с комплиментами в мой адрес. Но замешательство было минутным. Ровным голосом он посоветовал мне взять себя в руки. Я послушно закачала головой и непроизвольно обхватила себя руками за плечи. Свернутая жгутом сумища Анастаса Ивановича скакнула на пол и с удовольствием распрямилась. К нашему столику как раз спешил гарсон…
Реакция у Антона Васильевича была отменной: с быстротою молнии он вскочил и схватил паренька за рукав рубашки. Тот испуганно дернулся в сторону. Раздался треск раздираемой материи, и я сразу поняла, что такое железная хватка. Рукав остался у Антона Васильевича, а паренек улетел к стойке бара. Мигом распахнулась входная дверь, и в помещении добавилось два посетителя. Взглянув на них, я сделала еще один вывод – заказывать они ничего не будут.
– Стоять!!! – рявкнул охранникам хозяин, и они застыли на месте как вкопанные. У одного даже левая нога осталась на весу. Зато гарсон съехал вниз и сел. Как бы то ни было, но это позволило мне спокойно нагнуться и поднять сумку.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила я Антона Васильевича. – А то совсем мой пакет затоптали. Думаю, я все поняла правильно и больше здесь не нужна.
Взгляд Антона Васильевича ясно говорил о том, что он будет искренне рад, если мне удастся немедленно провалиться сквозь землю. Губы попытались вежливо улыбнуться, но в итоге согласились со взглядом. Меня охватило непреодолимое желание удрать, тем более что я заметила почти у входа Наталью. При сложившихся обстоятельствах она вполне могла сойти за представителя конкурирующей фирмы. С этими мыслями я и покинула неприятное во всех отношениях общество, едва не сбив с ног подругу.
– Дуй отсюда! – едва разжимая губы и делая вид, что проверяю содержимое необъятной торбы, прошипела я. – Ты меня не знаешь и не хочешь знать! Я тебя – тоже.
Наташка фыркнула и, обозвав меня чумичкой, с достоинством направилась в павильон «Рукоделие», а я по эскалатору скатилась вниз за продуктами. При этом из головы ни на минуту не выходила мысль, что за мною следят.
Чувствуя себя участницей массовки, на которую неожиданно свалилась роль главной героини, я медленно гуляла по отделам, натужно демонстрируя полное спокойствие и старательно делая вид, что по-хозяйски подхожу к выбору каждой покупки. В результате тележка постепенно заполнялась ненужными продуктами. Осознавать ненужность не успевала – пыталась вычислить скромных наблюдателей.
Как ни старалась, но мной никто не заинтересовался до тех пор, пока я не пропустила весь товар через кассира. Вот тут-то и выяснилось, что я забыла дома кошелек с деньгами и дисконтной картой. И в душе обрадовалась, поскольку эта неприятность заставила меня осмыслить содержимое тележки. Зачем мне, например, детское питание, три банки растворимого кофейного напитка, деревянный ковш для бани и еще какая-то не поддающаяся определению фигня в здоровенном пакете? С остальным еще, пожалуй, можно смириться, хотя стограммовая упаковочка безумно дорогой свежей малины тоже ни к чему. Каждая ягодка, поделенная между членами семьи поровну, напоминала бы мне о финансовой бреши в семейном благополучии. А бройлерные куры в таком количестве! Печенье для диабетиков еще сойдет. Нет, смотреть на остальное, пожалуй, тоже не стоит.
От раздумий меня отвлек разноголосый хор стоявших за мной покупателей. Сквозь злые упреки в мой адрес сквозила черная зависть.
– Нахапают денег и не знают, на что и спустить! – надрывалась худенькая женщина в стареньком зимнем пальто и вязаной шапочке.
– Зарабатывали бы копейки, не швырялись бы кошельками направо-налево, – вторила ей грузная мамаша с ребенком, ковырявшим пальчиком через решетку корзинки пакет с сосисками.
– Не тормози очередь! – грозно рычал страшноватого вида небритый худой мужик с двумя бутылками пива в руках.
– А вы не считайте чужие деньги. Свои надо зарабатывать! – заступилась за меня молодая приятная девица в норковом свингере.
