Валентина Андреева - Новый год со спецэффектами
Обретя способность говорить, девушка на полном серьезе поведала окружающим, что в темном коридоре мансарды на нее почти напало привидение в белом балахоне, проявившее твердое намерение ее задушить. Замирая от страха и часто-часто дыша, Алька рассказывала, как жуткое существо тянуло к ней тощие руки со скрюченными пальцами. Только чудом ей удалось увернуться от смертельных объятий. Этим чудом следовало считать Бармалея. Именно он появился на пороге темного коридора в тот момент, когда она от страха решила закрыть глаза и приготовиться к худшему. Бармалей выгнулся дугой, гортанно взвыл, решительно зашипел и рванул к привидению. А Алька, почувствовав, что стоит на собственных ногах, вспомнила – они предназначены не только для этого, и ввалилась в дверь своей спальни, заперла ее и включила полное освещение. Но свет самопроизвольно выключился. Для достижения полной безопасности девушка влезла в шкаф, сочтя его надежным убежищем от потусторонних сил. Едва ли привидение сунется в комнату, но если и сунется, можно будет обороняться старыми шмотками и вешалками. Сидя там, страдала от того, что родители о ней даже не вспомнили. Сейчас они, непутевые, валялись у дочери в ногах, вымаливая прощение.
– Это Алька правильно подметила, – со знанием дела заявила я. – Руки у привидения действительно очень тощие. И все оно такое лохматое… С головы. – Я постаралась показать, какое именно, но руки плохо слушались. Заехав Наташке по макушке, очень удивилась тому, что она мне так неудачно подвернулась. Сразу получив по рукам, обиделась и замолчала.
Наталья заметила, что если история, о которой рассказывала Алька, – правда, зря у кота отняли жареного гуся. Похоже, спаситель девочки привидением не наелся. Чего там – одни кости. Борис поддакнул, заметив, что была надежда этому охотнику на привидений обожраться гусем до отвала, подобреть да еще Деньке кое-что оставить, но развеялась. Попеременно выступая то на стороне Натальи, то Бориса, то кота, в разговоре участвовали Славка с Аленкой, пока дочь не внесла предложение оставить жареного гуся привидению. Может, именно оно им обожрется и подавится. Это вызвало шквал негодования, и мне надоело их слушать.
Сидя в сторонке, Василиса Михайловна без конца вздыхала и охала. Со смыслом. Было ясно, кого она считает истинными виновниками всех событий. Губы ее болезненно кривились.
– Васенька, ну перестань, – уговаривал ее Карл Иванович. – Может быть, все это к лучшему… То есть, не в полном смысле «к лучшему», но хотя бы приведет к одному концу, что ли. Все, так сказать, встанет на свои места. Правда, я не совсем понимаю, что именно, но тем не менее… Ну ты же сама только что об этом говорила.
– А где Катюша? – пытаясь совладать со своим языком, громко спросила я.
– Она у одра Виктории, – с сарказмом ответила Василиса Михайловна. – Больше желающих сидеть с «умирающей» не нашлось. Единственный жалельщик, господин Сапрыкин, занят. Катерина просто сочла невозможным отказаться.
– А от чего Виктория умирает? – хихикнула я, решив по достоинству оценить шутку Василисы Михайловны. Она фыркнула и демонстративно отвернулась. – От входной двери! – радостно догадалась я, содрогаясь в приступе смеха. – Она… она… Ой, не могу! – Меня разбирало все больше и больше. – Лбом тягаться с отпущенной на волю массивной дверью!
Никто не желал веселиться вместе со мной. Более того, все смотрели с явным осуждением. Я успокоилась, сосредоточилась, сама себе погрозила пальцем и довольно твердо заявила, что смеяться над несчастьем других нельзя – грешно. А после этого с полным основанием представилась окружающим как очень несчастный человек. Мне эта быстроногая лань в песцовой шкуре все ноги оттоптала, а одну даже растянула. Спрашивается, куда неслась?
– Спасаться, – пояснила Наташка. – Наверное, что-то ей привиделось, пока сидела в машине, вот и рванула ближе к дому. Ир, шла бы ты спать.
– Привидение, – уверенно пояснила я, не обращая внимания на предложение. – Оно везде чувствует себя, как в родном доме. Даже на улице. Мое присутствие ему тоже не понравилось.
– Прекрати! – взорвалась Наташка. – Значит, так, господа! Я буду спать только в толпе народа, при ярком свете и между Борисом и Денькой.
– А кто будет входить в толпу приближенных? – ошеломленная реакцией Наташки, спросила я.
– Группа поддержки из телевизионной программы. Любой. Лучше, если это будет Краснознаменный ансамбль песни и пляски.
– А я вообще спать не буду!
Храбрость так и лезла из меня.
– Удивила! Да кто ж уснет с Краснознаменным ансамблем в доме? Кроме меня, естественно – я уши заткну.
Хотелось сказать что-нибудь умное, но мне помешали. Сверху начали спускаться остальные участники нашего незапланированного праздничного шоу, и все, как на подбор, клонированные Дмитрии Николаевичи. Мне показалось, что ступают они не совсем твердо. Я перевела взгляд на супругов Гусевых и поняла, что они тоже сидят не совсем уверенно. И не столько сидят, сколько расплываются. Смотреть на остальных уже не было сил. Пришлось закрыть глаза на все это безобразие, но стало еще хуже. Не сразу дошло, что у меня головокружение от лечебной дозы спиртного.
– Что же вы ее не накормили? – донесся до меня громкий, но какой-то посторонний Димкин голос. – Ей же совсем плохо!
– А зачем зря добро переводить, – вяло оправдывалась Наташка. – Ир, тебе дружеская поддержка до туалета с двух сторон нужна или с одной?
Я не ответила. Или ответила? Честно говоря, не помню, как оказалась в кровати. Сразу же после посещения туалета и с трудом проглоченных таблеток – праздничного ужина. В памяти осталась только минута откровения, когда пришла в себя среди ночи в чужой комнате, на чужой кровати и в полном одиночестве. «Вот до чего доводит пьянство! – внятно сказала я самой себе. – Становишься абсолютно лишним человеком в любой приличной и даже не очень приличной, как наша, компании». После этого высказывания я опять уснула.
Проснувшись, в меру осторожно я похлопала рукой по другой части кровати – пусто! Сразу же накатила обида – напоили и бросили, как ненужную деталь. Например, прогоревший в деле и отвалившийся по дороге глушитель. Откуда-то снизу доносились приглушенные звуки музыки и голоса. Наверное, Наташкин Краснознаменный ансамбль песни и пляски развлекается. Сам по себе. А она, пользуясь моментом, спокойно спит, как и обещала. Время-то уже…
Я взглянула на тумбочку, часов не обнаружила и решила, что его достаточно много, чтобы позволить продолжение массового веселья, а значит, есть повод пойти и пожаловаться, что мешают спать. Естественно, меня поздравят с Новым годом и освободят лучшее место за столом. При мысли об этом я почувствовала жуткую жажду в компании с голодом и моментально слетела с кровати, удивившись, когда и как сумела переодеться.
Включенный свет показался таким ярким, что я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, сразу не смогла сообразить, куда меня занесло. Или занесли… А когда сообразила, желание спускаться вниз моментально пропало. Это ж кому пришло в больную голову уложить меня в комнате, ранее предназначенной для Аленки и Славки? На мансарде, по коридору которой шляется психованное привидение. Не иначе, как в поисках достойного места для отдыха. По законам жанра ужасов сейчас должен погаснуть свет. Ни с того ни с сего. Я явственно ощутила, как мои волосы в страхе разбегаются в разные стороны, и невольно схватилась за голову. Эту ночь, может, как-нибудь и переживу, а вот лысину… Но свет вел себя вполне разумно. Круглый стеклянный плафон под потолком ровно, без всяких перепадов напряжения справлялся со своей просветительской деятельностью. От этого тьма за окном была особенно насыщенной. Мне казалось, что я даже ощущаю ее запах. Увидев свои домашние тапочки, я сразу повеселела. Не хватало еще забивать голову всякими глупостями. Сейчас оденусь и побегу веселиться… за объедками праздничного стола. И больше в Новый год по гостям ни-ни! Только в своем доме, только в своем трезвом уме! Пусть даже без воды, электричества и отопления. Живут же люди в различных регионах нашей страны в таких условиях. То тут нехватка топлива, трубы от мороза полопаются, то там провода свистнут и на металлолом сдадут. Пока все обеспечат, починят и наладят! А чем я лучше? Надо быть ближе к народу.
С последним выводом чувства жажды и голода вернулись, заявив о себе с новой силой. Я решила не баловать хозяев торжественным выходом в нарядной одежде. Хватит! Полюбовались с вечера, и будет. Накину свой обалденный халат, и пусть скажут спасибо, что заявилась не в пижаме. Есть, конечно, небольшое препятствие – часть темного коридора, по которому разгуливает привидение, но и это решаемо. Оставлю дверь в комнату открытой нараспашку, вот и обеспечу сносное освещение, назад оборачиваться не буду. Подберу полы халатика и рвану прямо к лестнице. А назад вернусь только под конвоем! Нет… Не то. Под охраной собственного мужа!
