Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник)
– Следовательно, нужно посмотреть, есть ли что-нибудь под газовой плитой, – сказал мистер Саттерсуэйт.
– Именно. Конечно, вполне возможно, тревога оказалась ложной и он потом вытащил из-под газовой плиты то, что туда засунул…
Сняв пальто и засучив рукава рубашки, сэр Чарльз лег на пол и заглянул под плиту.
– Там что-то есть, – сообщил он. – Белого цвета. Как бы это оттуда достать? Нужно что-нибудь вроде женской шляпной булавки.
– Женщины больше не пользуются шляпными булавками, – с грустью произнес мистер Саттерсуэйт. – Можно попробовать с помощью перочинного ножа.
Но и перочинного ножа в наличии тоже не оказалось.
В конце концов мистер Саттерсуэйт отправился на поиски подходящего инструмента и вскоре вернулся с вязальной спицей, позаимствованной у Беатрис. Хотя женщину разбирало любопытство, чувство приличия не позволило ей спросить, зачем ему понадобился этот предмет женского обихода.
Вязальная спица сделала свое дело. Сэр Чарльз извлек на белый свет полдюжины смятых листов писчей бумаги, сложенных вместе. С волнением они развернули листы и разгладили их. Это были черновики письма, написанные мелким, аккуратным почерком.
Автор настоящего послания не желает, чтобы по его вине возникло недоразумение, и допускает, что мог неправильно истолковать увиденное им сегодня вечером…
Здесь письмо прерывается – по всей видимости, автору не понравилось написанное и он начал заново.
Джон Эллис, дворецкий, выражает свое почтение и будет рад, если ему предоставят возможность переговорить относительно сегодняшней трагедии, прежде чем он предоставит полиции имеющуюся у него информацию…
Это тоже не удовлетворило автора, и он предпринял еще одну попытку.
Джон Эллис, дворецкий, располагает определенными фактами, касающимися смерти доктора. Пока он еще не сообщил эти факты полиции.
В следующем варианте он отказался от третьего лица.
Я отчаянно нуждаюсь в деньгах. Меня устроит сумма в тысячу фунтов. Я мог бы рассказать кое-что полиции, но не хочу создавать проблемы…
Последний вариант был еще более откровенным.
Я знаю, отчего умер доктор, но ничего не сказал полиции – пока. Если вы согласитесь встретиться со мною…
Это послание обрывалось не так, как другие, – за словом «мною» следовали каракули, а последние пять слов были покрыты кляксами. Очевидно, в этот момент Эллис услышал что-то, что вспугнуло его, скомкал листы бумаги и бросился прятать их.
Мистер Саттерсуэйт вздохнул с облегчением.
– Поздравляю вас, Картрайт, – сказал он. – Ваша догадка по поводу чернильного пятна оказалась верной. Интуиция вас не подвела. Теперь давайте посмотрим, что мы имеем.
Он на минуту задумался.
– Итак, Эллис не совершал убийства, но ему стало известно, кто убийца, и он собирался шантажировать его или ее…
– К сожалению, – перебил его сэр Чарльз, – мы не знаем, кто это – он или она. Если б он начал письмо с обращения – «сэр» или «мадам», – это значительно облегчило бы нам задачу. Похоже, Эллис обладает артистической натурой. К составлению своего письма он подошел со всей тщательностью. Если б его послание содержало хотя бы мельчайший намек на то, кому оно адресовано!..
– Ничего страшного, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Наше расследование продвигается вперед. Помните, вы сказали, что мы будем искать в этой комнате доказательство невиновности Эллиса. Ну вот, мы и нашли его. Эти послания свидетельствуют о том, что он невиновен – в убийстве. В остальном же это отъявленный негодяй. Сэра Бартоломью Стрейнджа убил кто-то другой. Тот же, кто убил Баббингтона. Думаю, теперь даже полицейским придется разделить нашу точку зрения.
– Вы собираетесь рассказать им об этом? – В голосе сэра Чарльза отчетливо прозвучали нотки неудовольствия.
– А как же иначе?
– Видите ли…
Сэр Чарльз сел на кровать. По его лбу пролегли морщины.
– Как бы это получше выразиться… Сейчас мы знаем то, чего не знает больше никто. Полицейские разыскивают Эллиса, поскольку подозревают его в убийстве. Все знают, что они считают его убийцей. Следовательно, настоящий преступник должен ощущать себя в безопасности – хотя, конечно, он наверняка держится настороже. Зачем внушать ему чувство тревоги? Это же наш шанс! Я имею в виду, шанс выявить связь между Баббингтоном и одним из этих людей. Они не знают, что кто-то связывает эту смерть со смертью Баббингтона, и ни о чем не будут подозревать.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал мистер Саттерсуэйт, – и согласен с вами. Это действительно шанс. Но я не думаю, что мы сможем воспользоваться им. Наш гражданский долг – немедленно сообщить полиции о том, что нам удалось выяснить. Мы не имеем права скрывать это от них.
Сэр Чарльз смотрел на него с насмешкой.
– Вы образцовый гражданин, Саттерсуэйт, и я не сомневаюсь в том, что именно так и следует поступать в подобных случаях. Но я не настолько добропорядочен, как вы, и не буду испытывать никаких угрызений совести, помалкивая об этой находке один-два дня – всего-то только один-два дня, а?.. Нет?.. Хорошо, сдаюсь. Будем столпами законности и порядка.
– Поймите же, – сказал мистер Саттерсуэйт, – Джонсон – мой друг, и он оказал нам большую услугу, предоставив нам всю информацию, имевшуюся у полиции.
– Да, вы правы… – Сэр Чарльз удрученно вздохнул. – Абсолютно правы. Однако никому, кроме меня, не пришло в голову заглянуть под газовую плиту, – ни одному из этих тупоголовых полицейских… Ладно, поступайте, как считаете нужным. Послушайте, Саттерсуэйт, где, по-вашему, сейчас находится Эллис?
– Полагаю, он получил то, что хотел. Ему заплатили, чтобы он исчез, – и он исчез.
– Пожалуй, так оно и есть, – согласился сэр Чарльз.
По его телу пробежала легкая дрожь.
– Мне не нравится эта комната, Саттерсуэйт. Пойдемте отсюда.
Глава 7
План кампании
Вечером следующего дня сэр Чарльз и мистер Саттерсуэйт вернулись в Лондон.
Беседа с полковником Джонсоном носила в высшей степени деликатный характер. Суперинтендант Кроссфилд был явно раздосадован тем, что простые «джентльмены» нашли то, что упустили из виду он и его подчиненные. Ему с трудом удавалось сохранять самообладание.
– Весьма похвально, сэр. Признаться, у меня даже мысли не было заглянуть под газовую плиту. Откровенно говоря, понять не могу, что побудило вас сделать это.
Сэр Чарльз и мистер Саттерсуэйт не стали вдаваться в подробности по поводу того, как чернильное пятно по цепочке умозаключений привело их к находке.
– Мы просто тщательно осмотрели комнату, – сказал сэр Чарльз, ограничившись этим лаконичным объяснением.
– Тем не менее вы туда заглянули, – продолжал суперинтендант. – Меня не особенно удивляет то, что именно вы там нашли. Если Эллис не убивал, значит, он исчез по какой-то иной причине. Все это время в моем сознании брезжила мысль, что с его стороны могла быть предпринята попытка шантажа.
Одного они своей находкой все-таки добились. Полковник Джонсон пообещал связаться с полицейским управлением Лумаута. В необходимости расследования обстоятельств смерти Стивена Баббингтона отпали всякие сомнения.
– Если выяснится, что он умер в результате отравления никотином, даже Кроссфилд поймет, что эти две смерти взаимосвязаны, – сказал сэр Чарльз, когда они ехали в сторону Лондона.
Он все еще испытывал неудовольствие из-за того, что ему пришлось передать свою находку полиции.
Мистер Саттерсуэйт попытался успокоить его, заметив, что эта информация не будет предана огласке и не станет достоянием прессы.
– Преступник ничего не узнает, а розыск Эллиса продолжится.
Сэр Чарльз согласился с ним.
По прибытии в Лондон он сказал, что хочет повидаться с Эгг Литтон-Гор. На конверте ее письма в качестве обратного адреса было указано: Белгрейв-сквер. Картрайт надеялся, что она все еще находится там.
Мистер Саттерсуэйт одобрил его намерение. Он сам хотел увидеть Эгг. Они решили, что сэр Чарльз позвонит ей.
Эгг действительно все еще находилась в городе. Они с матерью уже неделю гостили у родственников. Девушка с готовностью согласилась пообедать с ними.
– Вероятно, для нее было бы предосудительным прийти сюда, – сказал сэр Чарльз, окидывая взглядом свою шикарную квартиру. – Ее матери это могло бы не понравиться, а? Конечно, можно было бы пригласить также и мисс Милрэй, но мне не хотелось бы делать это. Говоря откровенно, в ее присутствии я чувствую себя немного скованно. Она настолько рациональна и деловита, что у меня возникает комплекс неполноценности.
