Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник)
– Дорогая моя, – сказал он, – на чем только люди не помешались.
– В большинстве своем люди – самые настоящие свиньи, – с готовностью согласилась Эгг. – Поэтому-то меня и огорчила так смерть старого мистера Баббингтона. Он был очень хорошим человеком. Все его любили. Он готовил меня к конфирмации, и всякое такое. Вздор, конечно, но это было очень мило с его стороны. Видите ли, мистер Саттерсуэйт, я действительно верю в Бога – не как мать, со своими маленькими книжечками, заутренями и прочим, – а осознанно, с исторической точки зрения. Церковь погрязла в павликианской традиции[70] – она вообще пришла в упадок, в ней царит хаос, – но христианство само по себе есть абсолютно правильное учение. Из-за этого я не могу быть коммунисткой, подобно Оливеру. В принципе, я разделяю его взгляды относительно того, что богатства должны принадлежать всем, но мы с ним расходимся… Впрочем, нет нужды углубляться в это. Но Баббингтоны были настоящими христианами. Они не совали нос в чужие дела и проявляли искреннюю доброту к людям. А еще был Робин…
– Робин?
– Их сын. Он уехал в Индию и там погиб. Мне он очень нравился…
Эгг устремила взгляд в море и задумалась, очевидно предаваясь воспоминаниям. Спустя минуту она вернулась в настоящее и вновь обратилась к мистеру Саттерсуэйту:
– Так что меня очень сильно расстроила смерть мистера Баббингтона. Если предположить, что она не была естественной…
– Дорогое мое дитя…
– Но все это чертовски странно! Вы должны признать это!
– Но ведь вы сами фактически признали, что он не имел врагов.
– Это-то и непонятно. Я не могу представить, какой мог быть мотив…
– Это фантастика! В бокале с коктейлем ничего не было.
– Возможно, кто-то сделал ему инъекцию.
– Ввел яд, которым смазывают стрелы южноамериканские индейцы, – с легким сарказмом предположил мистер Саттерсуэйт.
Эгг улыбнулась.
– Именно. Старый добрый яд, который не оставляет следов. Ну почему вы с таким пренебрежением относитесь к этой версии? Вполне вероятно, что однажды выяснится, что мы правы.
– Кто это «мы»?
– Сэр Чарльз и я. – Она слегка покраснела.
Мистеру Саттерсуэйту вспомнились строчки из сборника «Цитаты на все случаи жизни», который можно было найти в каждом книжном шкафу:
Да, был ее в два раза старше он,А на щеках обветренных егоРубцы виднелись, но, его увидев,Она в него влюбилась той любовью,Которая ее судьбою стала[71].
Ему стало немного стыдно за то, что он мыслит цитатами – в эти дни Теннисона вспоминали очень редко. Кроме того, хотя сэр Чарльз и был загорелым, шрамы на его лице отсутствовали. И Эгг Литтон-Гор, хотя и способная, вне всякого сомнения, на здоровую страсть, не производила впечатление той, кто готова погибнуть ради любви и плыть по рекам на барже. В ней не было ничего от девы с лилиями из Астолата… Кроме ее юности, подумал мистер Саттерсуэйт. Девушек всегда привлекают зрелые мужчины с интересным прошлым. Судя по всему, Эгг не составляла исключения из этого правила.
– Почему он никогда не был женат? – неожиданно спросила она.
– Ну…
Мистер Саттерсуэйт задумался. «Осторожность», – хотел было сказать он, но тут же понял, что для Эгг Литтон-Гор такой ответ будет неприемлемым. У Чарльза Картрайта было множество романов – с актрисами и другими женщинами, – но ему всегда удавалось избегать брачных уз. Эгг наверняка жаждала более романтичного объяснения.
– Та девушка, которая умерла от чахотки, – актриса, с фамилией, начинающейся на «М», – разве он не любил ее?
Мистер Саттерсуэйт понял, о ком идет речь. Действительно, молва связывала имя Чарльза Картрайта с ее именем, но весьма поверхностно, и мистер Саттерсуэйт не допустил бы и мимолетной мысли, что сэр Чарльз остался холостым в знак верности памяти этой женщины. Он сказал об этом, стараясь быть как можно более деликатным.
– Наверное, у него было много женщин, – полувопросительно-полуутвердительно произнесла Эгг.
– Хм… Вероятно, – неуверенно произнес мистер Саттерсуэйт, ощутив себя представителем Викторианской эпохи.
– Мне нравится, когда мужчины увлекаются женщинами, – сказала девушка. – Это свидетельствует об отсутствии у них тех или иных отклонений.
Викторианская душа мистера Саттерсуэйта претерпела еще один болезненный удар. Он пришел в полное замешательство. Не замечая этого, Эгг мечтательно продолжала:
– Знаете, сэр Чарльз определенно умнее, чем это представляется. Да, он любит драматические эффекты, много позирует, но за всем этим скрывается интеллект. Он гораздо лучше управляет парусником, чем вы могли бы подумать, слушая его. То же самое относится и к данной ситуации. Вы считаете, что он просто играет очередную роль – на сей раз роль великого детектива, – только для того, чтобы произвести эффект на окружающих. Но это не так. Даже если он и играет эту роль, она у него получается весьма неплохо.
– Возможно, – согласился мистер Саттерсуэйт.
Интонация его голоса ясно свидетельствовала об испытываемых им чувствах. Эгг догадалась о них и облекла их в слова.
– Но, по вашему мнению, «Смерть священника» является не триллером, а прискорбным инцидентом, произошедшим на вечеринке. Интересно, что думает по этому поводу месье Пуаро? Он должен знать.
– Месье Пуаро посоветовал нам подождать результатов анализа коктейля, но, по его мнению, это ничего не даст.
– Да, – сказала Эгг, – он явно стареет. Постепенно превращается в пережиток прошлого.
Мистер Саттерсуэйт поморщился. Эгг продолжала, ничего не замечая:
– Пойдем к нам, выпьем чаю. Вы нравитесь моей матери. Она сама мне сказала.
Польщенный мистер Саттерсуэйт принял приглашение.
Когда они пришли, Эгг вызвалась позвонить сэру Чарльзу и объяснить ему причину отсутствия одного из его гостей.
Мистер Саттерсуэйт расположился в кресле с обивкой из выцветшего ситца в крохотной гостиной, обставленной тщательно отполированной старой мебелью. Он по достоинству оценил витавший в комнате викторианский дух.
Его беседа с леди Мэри протекала в приятной, непринужденной атмосфере. Говорили они о сэре Чарльзе. Хорошо ли мистер Саттерсуэйт знает его? Не очень близко, ответил мистер Саттерсуэйт. Он финансировал одну из постановок сэра Чарльза несколько лет назад; с тех пор они дружат.
– Он чрезвычайно обаятелен, – сказала леди Мэри, улыбаясь. – Мы с Эгг обе так считаем. Я полагаю, вы уже поняли, какие страдания доставляет Эгг преклонение перед героем?
«Неужели леди Мэри, как мать, не смущает подобное преклонение перед героем?» – подумал мистер Саттерсуэйт. Но, казалось, это ее нисколько не смущало.
– Эгг так мало видела в своей жизни, – со вздохом сказала она. – Мы очень нуждаемся в средствах. Один из моих кузенов как-то вывозил ее несколько раз в город на различные мероприятия, но с тех пор она почти не выезжала отсюда, если не считать редких визитов. Я считаю, что молодые должны видеть много разных людей и мест – особенно людей. Ограниченность круга общения порой может представлять опасность.
Мистер Саттерсуэйт выразил согласие, подумав о сэре Чарльзе и парусном спорте, но спустя несколько мгновений понял, что у леди Мэри на уме отнюдь не это.
– Приезд сюда сэра Чарльза стал для Эгг подлинным благом. Он значительно расширил ее кругозор. Видите ли, у нас здесь очень мало молодых людей – особенно мужчин. Я всегда боялась, что Эгг выйдет замуж за кого-нибудь только из-за отсутствия выбора.
Мистера Саттерсуэйта осенило.
– Вы имеете в виду Оливера Мандерса?
Леди Мэри воззрилась на него в изумлении.
– Не представляю, мистер Саттерсуэйт, откуда вы можете знать это! Я действительно имела в виду его. Одно время Эгг много общалась с ним. Я сознаю, что несколько старомодна, но мне не нравятся некоторые его идеи.
– Молодежь должна перебеситься, – заметил мистер Саттерсуэйт.
Леди Мэри покачала головой.
– Я так боялась… Разумеется, он из хорошей семьи, и его дядя, предоставивший ему недавно работу в своей фирме, очень богат, в этом смысле всё в порядке, но… С моей стороны это, конечно, глупо, и тем не менее…
Она замолчала, будучи не в состоянии подобрать нужные слова.
– И все же, леди Мэри, – мягко произнес мистер Саттерсуэйт, – вы ведь не захотите, чтобы ваша дочь вышла замуж за человека вдвое старше себя?
Ее ответ удивил его.
– Так было бы надежнее. По крайней мере, существует определенная уверенность. В этом возрасте все безумства и грехи остаются у мужчины в прошлом…
Мистер Саттерсуэйт не успел открыть рта, как в комнату вошла Эгг.
– Что-то ты долго, дорогая, – обратилась к ней мать.
– Я разговаривала с сэром Чарльзом, мама. Он остался в одиночестве. – Она повернулась и с упреком посмотрела на мистера Саттерсуэйта. – А вы не сказали мне, что гости разъехались.
