Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения
Мероприятие, на которое пригласили Айвора с Джульеттой, состоялось в Карлтон Гарденз, это был благотворительный прием по сбору средств для Общества по борьбе с синдромом Марфана. По всему выходило, что инициатором их визита послужила Джульетта, поскольку Айвор об этом заболевании практически ничего не знал и не особенно им интересовался, но оно имело прямое отношение к его невесте. Ее отец, ныне покойный, страдал этим синдромом, к тому же он передал его своему сыну. Джульетте повезло, она была здорова и, более того, не могла передать этот ген своим детям. Но это лишь подхлестнуло ее интерес к этой весьма редкой болезни. Мы с Айрис достаточно быстро поняли, что она хотела иметь детей и, несмотря на уверения врачей, боялась, что эта кара их не минует. Поэтому она делала все возможное, чтобы хоть как-то облегчить страдания больных. Мы, конечно, понимали, что дети у Джульетты могут появиться только в том случае, если это допустит Айвор, но, так или иначе, поддерживали ее в этом стремлении.
Хотя со времени гибели Хиби прошло несколько лет, Айвор говорил мне, что он старательно избегал присутствовать на мероприятиях, связанных с Хиби и тем благотворительным фондом, где работал Джерри Фернал. В конечном итоге он старался всеми возможными способами избегать любых подобных благотворительных приемов. Исключение составляли лишь те, которые могли быть политически целесообразными, или те, что происходили в его избирательном округе, и тогда, естественно, он не мог отказаться. Насколько такое поведение было продиктовано опасением столкнуться с Джерри Ферналом, я не знаю, но, несомненно, едва ли бывший муж Хиби стал бы продвигать интересы своего фонда в Морнингфорде. Возможно, Айвор отбросил бы осторожность и пошел на подобный прием, но мне кажется, что он отказался бы от такого сомнительного удовольствия, сославшись на срочные дела в правительстве.
По-видимому, он предполагал, что Фернал не поменял место работы и все еще трудится в прежнем фонде, хотя я не понимаю этого – ведь Айвор, если бы захотел, мог легко это выяснить. Может быть, он считал, что если будет наводить справки, то в своих собственных глазах будет выглядеть трусом. А то, как он выглядит в собственных глазах, было для него очень важным. Они с Джульеттой приехали через полчаса после начала благотворительного вечера. Айвор надеялся, что его визит не займет много времени, и уже заранее назначил с кем-то встречу за ужином. Помещение было маленьким, а народу собралось так много, что было трудно передвигаться. Какой-то человек поднялся на сцену, представился председателем ассоциации и объявил главного докладчика. Это был Джерри Фернал.
Айвор уже заметил его. Джерри суетился на сцене, теребил и устанавливал микрофон, озирался на гостей. Разумеется, они были шапочно знакомы – во всяком случае, встречались на том собрании фонда в Юбилейном зале, где Айвор впервые встретил Хиби, но Джерри тогда не обратил на него внимания. Более того, Айвор не узнал бы его в этот раз, если бы к ним с Джульеттой не подошел один из тех, кого мой шурин называл «еще одним светочем добра», и не заговорил о Джерри, а потом его имя представил первый докладчик.
Когда объявили имя, Айвор шепнул Джульетте:
– Знаешь, кто это?
Она не знала. Думаю, она забыла фамилию Хиби и на слова моего шурина лишь покачала головой.
– Муж Хиби, – пояснил Айвор.
– О, боже, это тебя смущает?
Айвор не любит, когда кто-то считает, что его можно смутить. Английские джентльмены не смущаются. Наверное, это предполагает слабость, точно так же, как когда у вас спрашивают, застенчивы ли вы и стесняетесь ли выступать на публике. Он хотел, чтобы его считали слишком передовым, чтобы смущаться, но в то же время не одобрял слово «передовой», если только речь не шла об определении концепций. Поэтому он ответил Джульетте:
– Вовсе нет, но, смею сказать, я буду его избегать, как и он меня.
Джерри Фернал довольно красноречиво (по словам Айвора) выступал о научных исследованиях, о новых способах лечения синдрома Марфана и о возможной генной терапии будущего. Он оглашал миллионные суммы, которые необходимы для таких исследований, и упомянул об обращении, подготавливаемом его обществом. Как только он спустился со сцены, его сразу окружили. Поэтому избегать его Айвору не составляло труда. Мой шурин и его спутница бродили по залу и вскоре потеряли друг друга из виду, когда Джульетта остановилась поговорить с президентом общества.
Айвор на время остался один и направился к члену парламента от тори, которого заметил в другом конце зала. Пожалуй, это был единственный человек в толпе, с кем мой шурин был готов переброситься парой слов. Но в этот момент к нему подошел Джерри Фернал. Айвор сказал, что он не был встревожен, предположив, что тот является важным гостем, и следовало ожидать, что представитель фонда захочет с ним поговорить. Улыбаясь, он протянул ему руку.
Фернал не ответил на рукопожатие. Айвор рассказывал, что его восхитило, как держался муж Хиби. Он был холоден и спокоен.
– Не было обмена любезностями, – рассказывал нам Айвор, – ничего вроде «как-поживаете-как-мило-что-вы-пришли». Их и не могло быть при таких обстоятельствах. Фернал сунул руку в карман и достал жемчужное ожерелье. Оно не было в футляре или в пакете, вообще ни в чем. Айвор был поражен, что не узнал его, он забыл об этом проклятом жемчуге. Фернал сказал:
– Думаю, вы подарили это моей покойной жене. Может, вы его заберете, так как оно мне не принадлежит.
– Боже мой, Айвор, – воскликнула Айрис. – Наверное, ты был в шоковом состоянии. Ты покраснел?
– Не говори глупости. Я не краснею. Я сказал, что не нуждаюсь в подобных украшениях и лучше всего, если он оставит жемчуг себе. На мои слова он распрямил плечи, а потом как-то очень помпезно ответил что-то вроде того, что оно грязное и он больше не желает об него пачкаться. К этому моменту люди начали расходиться, и мы оказались на виду у всех. Пара каких-то женщин уставилась на нас. У меня не было выбора. Я положил жемчуг в карман, нашел Джульетту, и мы уехали.
Я спросил у него, сказал ли Фернал что-нибудь еще.
– Больше ничего.
– Откуда он узнал? – спросила Айрис. – Откуда он узнал, что именно ты подарил ей этот жемчуг?
– Я ведь не мог спросить его, правда? Уверен, что Хиби ему ничего не рассказывала. Возможно, он вспомнил, что видел, как я разговаривал с его женой, когда впервые встретил ее в Юбилейном зале. Но это слишком, с того времени прошло так много времени, это как будто я складываю дважды два и получаю пятьдесят семь, правда?
Я спросил его, когда состоялся этот прием, и Айвор ответил, что два дня назад.
– Что-нибудь произошло с тех пор?
– Если ты имеешь в виду, пытался ли со мной связаться мистер Фернал, то нет. Сомневаюсь, что за этим что-то последует. Этот вечер был его триумфом, и, возможно, он будет хвалиться этим перед гостями на званых обедах всю оставшуюся жизнь, – конечно, если его туда зовут.
– Не думаю, что он станет этим хвалиться, – тихо возразила Айрис.
– Да, ну, не говори мне, пожалуйста, что я погубил его жизнь или что-то подобное. Мужчине наставили рога, и это не первый случай в истории, вот и всё.
Айвор принес ожерелье с собой, в пластиковом пакете фирмы «Бутс».
– Бог знает, что он сделал с футляром, – сказал он и вытряс жемчуг из пакета на стол.
Надин и Адам к этому времени присоединились к нам, и моя малышка, конечно, впала в транс от того, что она назвала «большими бусинами». Рассмешив Айвора, Надин взяла нитку и нежно перебирала ее на ладони.
– Я предложил ожерелье Джульетте, но она сказала: «Я не ношу жемчуг». Я попытался напомнить, что у нее были жемчужные серьги, когда я впервые с ней познакомился, но ничего не добился. Она даже слегка рассердилась. – Айвор склонил голову к плечу и положил ладонь на плечо Надин. – Ты можешь взять бусы, дорогая, хочешь?
Моя жена пришла в ярость. Она выхватила бусы, затолкала их обратно в пакет и крикнула брату:
– Нет, не может. Не смей больше так говорить! Ни мне, ни моей дочери не нужны объедки от твоей любовницы!
Надин расплакалась. Не просто расплакалась – она визжала и кричала, испуганная гневом матери, с которым раньше никогда не сталкивалась, и Адам по-братски поддержал сестру, присоединившись к ней. Им понадобилось много времени, чтобы успокоиться, Айрис взяла Надин на колени и пообещала, что у нее будет собственное «красивое жемчужное ожерелье». После этого все мы выпили – джин для взрослых и апельсиновый сок для детей, – пока Айвор рассказывал нам гораздо более разумно и рационально, что, по его мнению, худшее уже позади, что все плохое уже случилось на том приеме и продолжения не последует. Джерри Фернал не будет ничего сообщать газетам.
Когда прошло еще два дня, и ничего страшного так и не случилось, это нас обнадежило. Если повезет, думал я, мы больше не услышим о Джерри Фернале. Но тут Айрис прочла заметку в газетной колонке, где мы давали объявления о рождениях нашей дочери и двух сыновей. После появления на свет Надин моя жена регулярно ее просматривала и, разумеется, часто натыкалась на объявления о рождении детей наших друзей, что и неудивительно для людей нашего возраста.
