Найо Марш - Убийство в стиле винтаж
Наступило глубокое молчание. Каролин, похоже, целиком ушла в свои мысли. Она выглядела более сосредоточенной, чем раньше, и Аллейн подумал, что, оставшись наедине с собой, Каролин привела мысли в порядок и обдумала то, что собиралась ему сказать. Он почувствовал, что она истощена и эмоционально, и физически.
– Давайте вернемся? – предложил он мягко.
– Сначала ответьте: вы понимаете, почему я так уверена в невиновности Хейли? То, что я вам сказала, имеет хоть какое-то значение?
– Да. Это произвело на меня большое впечатление. Я не сомневаюсь, что вы уверены в правдивости того, что говорите.
– А вы? Вы в этом уверены?
– Не забывайте, что я полицейский. Я считаю очень важным то, что вы сказали, но мне необходимо убедиться в наличии алиби на то время, которое предшествовало праздничному застолью.
– Для Хейли?
– Да, для Хэмблдона.
Аллейн покосился на нее. «Она что, совсем не думает о себе? – подумал он. – Не понимает, о чем я говорю? Или это просто какая-то хитрая игра?»
– Хейли был в своей гримерной, – сообщила Каролин. – Она рядом с моей. Я слышала, как он отпустил костюмера. Нет, нет, постойте! Дайте вспомнить. Вчера на допросе я думала только о том, что было после праздника, а не до. Подождите! Когда он сказал Бобу – своему костюмеру, – что тот может идти, я как раз говорила Минне, моей горничной, что справлюсь без нее. Она помогла мне снять платье, потом вышла в коридор и заговорила там с Бобом. Я крикнула ей, что надо поторапливаться и готовиться к вечеру, и она ушла, кажется, к Сьюзи. Потом – да, я позвала через стенку Хейли, и он мне ответил. Он ответил.
– О чем вы с ним говорили?
– О том, что… Постойте, о чем же мы говорили? Ах да! Я сказала: «Хейли, я только что вспомнила. Я пригласила Вудсов на праздник, но никто этого не знает. Ужасно, правда?» А он ответил: «Не Вудсов, а Форрестов». Я всегда путаю фамилии. Тогда я попросила его сходить и предупредить кого-нибудь насчет Форрестов, он ответил, что сходит, как только снимет грим. Он сказал, что испачкал краской воротник и хочет надеть новый. Нам приходилось почти кричать, чтобы слышать друг друга. Кто-нибудь наверняка нас слышал. Чья гримерная рядом с Хейли?
– Мы это выясним. Продолжайте. Что было дальше?
Она сидела, задумчиво подперев голову руками.
– Дальше? Сейчас подумаю. Боб ходил, насвистывая, по коридору. Я подумала: это в коридоре, значит, не страшно.
– То есть?
– Свистеть в гримерной – плохая примета. Боб стоял где-то возле выхода на сцену: я слышала, как он иногда обращался к рабочим. Я в тот момент еще подумала, что, похоже, он не собирается переодеваться к празднику. Боб – своеобразный человек, он давно у нас работает.
– Да, да, – быстро кивнул Аллейн. – Прошу вас, продолжайте. Расскажите мне все подробно, я хочу увидеть полную картину. Итак, все разошлись по своим комнатам и снимают грим. Боб стоит недалеко от вашей двери, перед выходом на сцену. Вы слышите, как он переговаривается с рабочими. Как долго он там стоял? Можете вспомнить?
Она удивленно посмотрела на него.
– Не знаю. А зачем… Постойте… о господи!
Ее лицо вдруг вспыхнуло волнением и радостью.
– Да, да, я вспомнила! Когда Хейли вышел в коридор, Боб еще был там. Я слышала, как Хейли спрашивал, почему он не идет на сцену. Боб ответил: «Не люблю навязываться, сэр. Мне там не место», – на что Хейли возразил: «Что за глупости, вы все приглашены. Пойдемте со мной, мы вместе сядем за стол». Это очень похоже на Хейли – он всегда внимателен к персоналу, часто общается с рабочими. Но Боб стал отнекиваться, сказал, что подождет Минну. Понимаете, о чем я говорю? Если бы Хейли вышел раньше и вернулся, то Боб бы его увидел, а когда он вышел на самом деле, то попросил Боба идти вместе с ним! Значит, Хейли не собирался лезть наверх. Господи, почему я не вспомнила это раньше!
– Действительно, жаль. Давайте продолжим. Как долго Боб оставался в коридоре?
– Я слышала, как другие разговаривали с ним, проходя мимо. Не помню кто именно. Это было еще до того, как Хейли вышел из гримерной. Не важно. Важно, что Хейли не стал бы просить Боба идти вместе с ним, если бы собирался подняться на колосники. К тому же я уверена, что тогда было уже слишком поздно. Если Хейли мог это сделать, то раньше, но тогда Боб бы его увидел.
– А когда вы сами вышли из гримерной, Боб был еще там?
– Нет. За мной пришли Хейли, Джордж и… Альфи. Мы встретились в коридоре.
– Объясните, пожалуйста, – попросил Аллейн, – почему вы так долго оставались в своей комнате?
В ее взгляде мелькнула тень прежнего лукавства. Он вспомнил эпизод в ночном поезде, когда она подглядывала за ним одним глазом.
– Я хотела прийти последней, – ответила она. – Ведь это была моя вечеринка.
– То есть вы нарочно затянули паузу?
– Разумеется. Я ждала, чтобы Боб ушел. Потом к нему подошла Минна, и я слышала, как они разговаривали в коридоре. Я хотела, чтобы на сцене были все – абсолютно все. – Она задумчиво взглянула на Аллейна. – Наверное, вам покажется странным, что я торчала в этой комнате только для того, чтобы устроить шоу, но я – Каролин Дэйкрес. Хотя вряд ли вы поймете.
– Я все прекрасно понимаю, – с неожиданной досадой воскликнул Аллейн, – но неужели вы не видите, что я пытаюсь обеспечить алиби для вас!
– Для меня? – Она невольно ахнула. Потом обескураженно пробормотала: – Ну да, конечно. Я совсем забыла, что нужно бояться за себя.
– Надеюсь, что вам нечего бояться. В любом случае мне нужно срочно поговорить с Бобом. Давайте собираться – мы возвращаемся.
Он встал и протянул ей руку.
Она оперлась на нее и легко вскочила на ноги. На секунду они замерли лицом друг к другу, держась за руки, словно двое влюбленных. Ее пальцы крепче сжали его руку.
Он подумал: «Черт! Как же она хороша».
Каролин сказала:
– Я хочу только одного, мистер Аллейн: чтобы вы поскорее сняли с нас все подозрения и я смогла предаться своей скорби.
– Я знаю.
– Все это так странно. Я все время думаю: «Вот придет Пух и подскажет мне, как решить эту проблему!» Мой разум признает потерю, а сердце – нет. Наверное, это звучит слишком пафосно, но я не могу подобрать других слов.
– Да, я понимаю.
Она все еще держала его за руку.
– Знаете, в такие минуты, когда переживаешь сильный шок, начинаешь открыто выражать свои чувства и мысли. Сейчас я чувствую – сама не знаю почему, – что мы с вами друзья.
– Конечно.
Она мягко улыбнулась и убрала руку.
– Ну что ж, идемте. Давайте вернемся – ко всему этому.
Он собрал корзину и ковер, и они вместе направились к машине под затихающий шум реки. Солнце уже касалось кромки холма, маленькую долину быстро заполняла тень. Каролин остановилась и посмотрела назад.
– Какое чудесное место, – вздохнула она. – Несмотря ни на что, я буду вспоминать его с радостью. Его словно не коснулся весь этот ужас.
– Да, – согласился Аллейн, – оно как будто из другого мира. Хотя мы здесь чужаки, но чувствуем себя как дома, правда?
– Правда. Здесь очень спокойно.
– Вы сильно устали?
– Боюсь, что да.
– Всю ночь не спали?
– Да.
Они сели в машину, пропахшую кожей и бензином, и выбрались с проселочной дороги на шоссе.
По дороге домой оба молчали. Аллейн думал про себя: «Да, я ей верю. Верю ее рассказу. Верю тому, что она чувствует так, как говорит: легкое дружеское расположение ко мне, не больше. Заметила ли она, как сильно меня потянуло к ней в эти несколько мгновений, или пыталась очаровать меня – по привычке? Любит ли она Хэмблдона? Возможно».
Он заставил себя выбросить из головы эти мысли и думать о деле. Если то, что она сказала о Бобе, правда, и если Боб окажется неглупым парнем, они смогут составить гораздо более точное представление о передвижениях актеров, чем рассчитывали раньше. Вернувшись домой, он еще раз внимательно рассмотрит план театра. Впрочем, Аллейн почти не сомневался, что единственный путь из гримерных на сцену идет через коридор, а значит, любой, кто попытался бы залезть по лестнице на колосники, должен был пройти мимо Боба, стоявшего посреди узкого прохода. Если бы только Боб вспомнил, как долго он там стоял!
Они догнали пастуха, ехавшего верхом на тощей кляче вдоль обочины. Три одышливых овчарки бежали рядом с ним в тени лошади. Мужчина снова одарил их скупым кивком и поднял руку. Холмы кружились вокруг шоссе, прячась друг за друга. На веранде обветшалой хижины промелькнула компания маори, весело помахавших им рукой. Они обогнали пару машин, еще несколько автомобилей пролетело им навстречу. Дома у шоссе теснились все плотнее, и вскоре с кромки последнего холма открылся вид на Миддлтон.
– Почти приехали, – обронил Аллейн, нарушив долгое молчание.
Актриса не ответила. Он повернулся к ней. Каролин сидела, свесив голову, как китайский мандарин, и кивала в такт мерно качавшейся машине. Она спала. На следующем повороте ее качнуло в его сторону. Он сдвинул брови и левой рукой прижал ее к своему плечу. Она так и не проснулась до тех пор, пока машина не остановилась у гостиницы.
