Артур Рив - Золото богов
И тут мне показалось, что в комнате, в которой мы находимся, живут призраки. Я услышал голоса – громкие, ясные и отчетливые. Это было жутковато.
– Я не ожидал, что он явится так быстро, – заметил мой друг.
– Кто? – спросил я.
– Локвуд – разве ты не узнаешь голос? Слушай.
Я внимательно прислушался и различил два голоса, мужской и женский. Это и в самом деле разговаривали Честер и сеньорита, где-то высоко над нами.
Подавив удивленный возглас, я стал вслушиваться еще усерднее, чтобы не упустить ни слова из разговора.
– Значит, вы… вы верите в то, что он говорит? – горячо спросил гость девушки.
– У профессора Кеннеди есть отпечатки, – дрожащим голосом ответила та.
– Вы видели их?
– Да.
– И вы верите не только своим глазам, но и его словам? Вы верите тому, что он говорит?
Молчание.
– Что это? – спросил я, тихонько постучав по ящику.
– Вокафон, – ответил сыщик. – Маленький ящик, который слышит и передает чужие разговоры.
– А они могут нас слышать? – спросил я благоговейным шепотом.
– Нет, если я этого не захочу, – ответил Крэг, показывая на переключатель. – Ты помнишь, конечно, различные приспособления вроде детектафона, которыми мы пользовались для подслушивания во время расследования других дел?
Я кивнул.
– Так вот, это новое применение, которое нашлось для детектафона. Усовершенствованный аппарат. Когда я использую черный диск, у меня есть настоящий детектафон. Но не только. Посмотри, как тут все ловко устроено. Этот прибор просто создан для детективных целей. Мы можем подслушивать без помощи наушников, потому что тут есть и обычный телефон с громкоговорителем, который отчетливо передает все, что говорится в другом месте. Видишь квадратные отверстия? Они выполняют роль динамика телефонной трубки, а эти маленькие круги внутри усиливают звук и отражают его сюда, в комнату, чтобы мы могли слышать так же хорошо, как если бы находились там, где происходит разговор. Но – тсс! Слушай…
– Полагаю, вы в курсе, что мы с Уитни пустили по следам Нортона детективов, – услышали мы слова Локвуда.
– Неужто?
В голосе мисс Инес впервые послышался холодок.
Ее собеседник, должно быть, уловил его и понял, что совершил ошибку. Чтобы оправдаться, было недостаточно сообщить, что кто-то другой замешан в чем-то скверном.
– Инес, – сказал он, и я представил, как он шагает к ней в отчаянной мольбе, – вы поверите мне, если я скажу, что невиновен, что меня просто пытаются уничтожить… с вашей помощью?
Наступило молчание, во время которого мы слышали чье-то быстрое дыхание.
– Женщины… даже перуанские женщины не очень сильно изменились с давних пор, Честер, – наконец произнесла сеньорита. – Мы не игрушки. Да, мы руководствуемся зовом сердца… Но у нас есть и разум. Нас нельзя подбирать и вышвыривать себе на потеху. Мы можем любить… Но мы умеем и думать. Честер, я повидалась с профессором Кеннеди, и…
Она замолчала – ей было слишком больно рассказывать о том, что она недавно видела.
– Инес! – умоляюще воскликнул Локвуд.
В ней явно боролись любовь и подозрения. Любовь к этому молодому человеку, память об отце, воспоминание о том, что показал и рассказал ей следователь, – все это должно было сплестись в душе девушки в противоречивый клубок.
Любой почувствовал бы сострадание к Инес и захотел бы ей помочь. Но помочь ей было нельзя. Она должна была сама решить, как жить и кому верить.
– Что, Честер? – в конце концов отозвалась она. – Что?
– Вы хотите, чтобы я рассказал правду?
– Да, – пробормотала она.
И тогда Локвуд сказал негромким напряженным голосом:
– Я был в ту ночь в музее, да. Но кинжала там уже не было!
17. Голос ниоткуда
– Ты ему веришь? – спросил я Кеннеди, когда голоса замерли.
Создавалось впечатление, что собеседники вышли из той комнаты, где находились мы с Крэгом.
Мой друг пожал плечами. Было непонятно, доволен он результатами или нет.
– Потом продолжим прослушивание, – сказал он. – Когда-нибудь это может пригодиться. А теперь нам лучше вернуться в лабораторию. Кажется, дело начинает сдвигаться с мертвой точки.
На обратном пути он остановился, чтобы позвонить профессору Нортону и договориться о встрече, поэтому археолог появился буквально через несколько минут после нашего возвращения.
Детектив, не тратя времени зря, перешел к делу. Само собой, Аллан мог предвидеть, о чем пойдет речь, и заранее приготовился.
– Ну и ну! – воскликнул Кеннеди. – Вот уж не думал, что вы способны на такое!
– Я знаю, о чем вы, – ответил Нортон. – И расскажу, почему я так поступил. После нашего последнего разговора я долго думал, и чем больше думал, тем меньше мне нравилось, что такая замечательная девушка, как сеньорита Инес, должна стать жертвой своих чувств. Я рассказал ей о вашем открытии не в отместку за то, что сделал мне Уитни – не сомневаюсь, при поддержке своего подельника Локвуда! Я бы сделал то же самое, если бы вместо Локвуда с ее сердцем играл де Моше. Я боялся, что вы расскажете ей правду только тогда, когда станет слишком поздно. А сеньорита слишком хороша для того, чтобы растоптать свою жизнь и потратить ее впустую на мошенника и, возможно, убийцу…
– Хорошо, – резко перебил сыщик. – Допустим, вы руководствовались именно этим. Но чего вы хотели добиться, выложив правду?
– Ну, это же очевидно… Хотел положить конец сложившейся ситуации.
– А вы подумали, что сделает с ней правда? Подумали, на что способна такая пылкая и чувствительная девушка, как Инес, услышав ваши откровения? Вы и вправду думали, что она всплакнет – и смирится?
– Возможно, не сразу. Но я полагал, что она отправится к вам – и, вижу, она именно так и поступила! – потому что вы располагаете точными фактами. А после того, как вы подтвердите мой рассказ, будет только вопросом времени – когда она успокоится и смирится с ситуацией. Возможно, я прибег к сильнодействующему лекарству, но и болезнь вступила в критическую фазу!
– Да? Но, положим, Честер сказал, что был в музее, но не брал кинжал? И сеньорита Инес ему поверила. Что тогда?
Аллан бросил на Крэга быстрый взгляд:
– Он так сказал?
– Это всего лишь предположение, – заявил следователь, не желая выдавать источник информации, чтобы не поставить себя в щекотливое положение.
– Тогда он гораздо умнее, чем я думал, – мрачно проговорил археолог.
Мы помолчали.
– Ну, что сделано, то сделано, – в конце концов проворчал Кеннеди. – Вы выяснили что-нибудь насчет де Моше?
– Должен признаться, немногое. Как вы знаете, из-за последних событий я с ними не в самых лучших отношениях. Но я часто бываю в «Принце Эдуарде-Альберте», так что эта семья все время у меня на глазах. Альфонсо, похоже, хандрит. Его профессора рассказывают, что в последние дни он прискорбно пренебрегает своей учебой. А сеньора де Моше и Уитни, похоже, сдружились, как никогда ранее. Должен сказать, они задали неплохой темп, и по Уитни это заметно.
Я бросил многозначительный взгляд на сыщика, но тот и не подумал сказать, что обнаружил причину возбужденного состояния Уитни. Очевидно, пока Крэг не был готов обнародовать свое открытие, ожидая дальнейшего развития событий.
Зазвонил телефон, и мой друг взял трубку:
– Да, это Кеннеди. О, здравствуйте, Локвуд. Что? Пытались связаться со мной весь день? Я только что пришел. Что ж… Да, я смогу увидеться с вами через полчаса.
– Думаю, мне лучше убраться, – сказал Нортон с горьким смехом, когда сыщик повесил трубку. – Было и так совершено достаточно преступлений, незачем добавлять к списку еще одно убийство.
– Продолжайте наблюдать за семейством де Моше, – требовательно сказал детектив, когда археолог двинулся к двери.
– Да, придется им это потерпеть, – согласился Аллан. – Особенно мало терпения у Альфонсо. Что он, что Локвуд – не характер, а порох, никогда не знаешь, что они выкинут. А латиноамериканцы к тому же ничего никому не прощают. Я еще могу надеяться, что Честер все забудет, но де Моше – никогда.
Да, он сказал правду, хотя, возможно, преувеличивал грозившую ему опасность, ведь кинжала в его музее больше не было. И все-таки, если бы не он, кинжал вообще не покидал бы Перу, за что кто-то вполне мог пожелать ему отомстить.
Локвуд прибыл быстрее, чем ожидалось. Я думал, он вихрем ворвется в лабораторию, чтобы во всем разобраться. Вместо этого он вошел с таким видом, словно ничего не произошло.
– Давайте обойдемся без трескучих фраз, Кеннеди, – начал он. – Вы в курсе, что я знаю о случившемся. Этот мерзавец Нортон рассказал Инес, что у вас есть отпечатки обуви того, кто побывал в музее в ночь ограбления, и что отпечатки эти принадлежат мне. Честно говоря, Кеннеди, я и вправду там был. Я пришел, чтобы добыть кинжал. Но не успел – меня опередили. Кинжал исчез.
Мне почему-то хотелось верить этому молодому человеку.
Крэг молча ждал, что еще он скажет.
