Кристофер Мур - Дом духов
– Вы говорите по-английски с английским произношением, – сказал Кальвино. Он почувствовал, что она готова довериться ему и поговорить, и он угадал правильно.
– Языковой центр в Паттайе, а потом пять… нет, семь лет в Тайском международном. Три потерянных года с третьим секретарем Британского посольства. Это все пошло на пользу языку, – объяснила Даенг. – Почему бы вам не присесть? Но через двадцать минут у меня следующий клиент. – Она бросила взгляд на часы на руке.
– Они все водят новые «БМВ»? – спросил Кальвино.
– У моих клиентов есть деньги, если вы это хотели спросить.
Он задел ее за живое.
– И они думают в американских долларах.
Это заставило ее улыбнуться, и она снова расслабилась.
– Красивое платье.
– Вам оно нравится?
Кальвино кивнул и отпил еще воды.
Даенг употребила слово «клиент», а не «покупатель». Он все еще не понял, что именно она продает. Возможно, еще один китайско-тайский бизнесмен оплачивает счет. Но он неверно судил о ней. Она не была младшей женой. По крайней мере, в настоящее время.
Винсент сильно сомневался, что Бен был ее любовником. Она была деловой женщиной. Это не приносило прибыли. Бен, возможно, искал нужные контакты.
– Бен говорил, что вы раньше летали на «Тайских авиалиниях», – сказала Кальвино. Об этом сообщил ему Пратт по телефону.
– Ушла четыре года назад, – ответила она.
– Вовремя.
– У меня были отношения, которые никуда не вели. Ничего не происходило. Но Бен вам, наверное, рассказывал.
– О том китайце, – сказал Винсент. Он был в этом почти уверен. У китайцев были деньги на таких высококлассных женщин, как Даенг.
Она кивнула и рассказала ему эту историю.
Перед самым экономическим бумом, превратившим Таиланд в крупную инвестиционную базу, Даенг была младшей женой застройщика китайско-тайского происхождения. Затем она стала подрабатывать антикваром. Третий секретарь Британского посольства научил ее разбираться в древностях. Деньги хлынули в страну, она бросила своего застройщика, бросила квартиру, сняла дом и наполнила его редкими образцами великолепных антикварных украшений и храмового искусства. Она увидела рынок и открывающиеся возможности, и сделала шаг, который удается немногим, – она рискнула. Сделала ставку, убежденная в своей правоте.
Ее нишей рынка была продажа старинных украшений богатым миа ной – реклама гласила, что антикварные вещи не только сохраняют свою ценность, но и дорожают с годами. Нечто вроде пенсионного фонда для младших жен, которые определяли, кто из них чего стоит, не по спутникам, а по драгоценностям, которые на них надеты. Даенг была одной из них. Она побывала всюду и свободно говорила по-английски. Она получила университетский диплом по экономике. В одном углу комнаты Кальвино увидел компьютерную систему, которая выглядела точно так же, как система Бена. Даенг вышла на рынок на подъеме и продавала антикварные драгоценности в больших количествах, а потом перешла на другие виды антикварных произведений искусства.
То же самое она рассказала Пратту, почти слово в слово. Закон Кальвино насчет рассказов гласил: никто не повторяет так точно свой рассказ, если не делал это много раз. А единственная причина повторять историю – если ты профессиональный рассказчик или же если тебе есть что скрывать.
Ее квартира, происхождение и жизнь были на другом конце вселенной от жизни Тик в «Принце Йоркском». Одна была продуктом обнищавших рисовых полей на северо-востоке и жалких, полуразрушенных деревень, вторая – продуктом верхних слоев среднего класса Бангкока. Бен Хоудли действовал по обеим сторонам улицы, когда речь шла о женщинах. И обе женщины использовали его.
– Бен говорил о вас так, словно он был без ума от вас, – сказал Кальвино. – Мы заходили выпить пива в «Африканскую Королеву», и он говорил: «Вини, мне надоела эта сцена. Даенг – не дешевая женщина за пятьсот батов. Она достойна стать женой. Я люблю эту женщину, ты это знаешь? Полюбит ли такая женщина червя? Именно так он и сказал: «Полюбит ли она червя?»
– Червь… Он действительно что-то такое говорил. Мы встретились на спиритическом сеансе пару лет назад.
Винсент подавил улыбку.
– Контакты с мертвыми. Теперь есть идея, как снизить количество изнасилований на свидании.
– Вы всегда так много шутите?
Кальвино улыбнулся.
– Виноват, виноват. Вы красивы. Я нервничаю рядом с красивыми женщинами. Шутки – это моя защита. Просто не обращайте на них внимания, как на нервный тик. – Он подергал глазом, заставив ее рассмеяться, и продолжил: – Значит, вы встретились на сеансе два года назад…
– Бен верил, что можно установить контакт с другой стороной.
– Но я не получал от него никаких сообщений.
Даенг сжала его руку.
– Перестаньте, вы меня снова заставите смеяться.
Вот что их связывало – призраки. То, с чем сталкиваешься по ночам, а не обычные вещи, с которыми сталкиваешься на улицах. У нее был экземпляр гороскопа Бена. Она посмотрела на Кальвино.
– Какой у вас знак?
Винсент улыбнулся и нарисовал рукой в воздухе знак доллара. Помедлил, потом нарисовал в воздухе знак йены. Даенг хихикнула и забросила ногу на ногу, придвинувшись ближе к Кальвино.
– Есть идея, кто мог захотеть убить Бена? – спросил он.
Пратт должен был задать ей тот же вопрос.
Придерживаясь своей истории, Даенг повела себя соответственно характеру персонажа. Голос ее упал до шепота, слова застряли в горле. Служанка с костлявыми руками прибежала с пачкой бумажных платочков. Это было хорошее представление. Некоторые женщины умеют плакать в нужный момент. Другие очень быстро приводят себя в нужное эмоциональное состояние. Но Кальвино никогда не видел, чтобы служанка ждала за кулисами и подбегала с носовыми платочками при появлении первой слезы. Бен встречался с ней около года. Но не спал с ней. По словам Даенг, у Бена был комплекс шлюхи-мадонны. И она не имела в виду американскую поп-певицу. Тик соответствовала половине этого уравнения, а Даенг уравновешивала вторую половину. Инь и ян сексуальности.
Возникала характеристика Бена: закончил среднюю школу, питал отвращение к приличным девушкам, был специалистом по компьютерам и исследовал оккультные науки. Консультировался с более опытными людьми, чтобы инвестировать деньги в биржу, по словам Даенг. Вкладывала ли она сама когда-нибудь деньги в биржу? Никогда. Она не так глупа. Рынка младших жен для нее было вполне достаточно. Хотя она по большей части получала прибыль опосредованно. Когда китайские тайцы легко делали деньги во время образования мыльных пузырей на фондовой бирже, у их младших жен были деньги, чтобы тратить их на антиквариат Даенг. После спада на бирже некоторые миа ной закладывали свои драгоценности и одалживали деньги своим покровителям.
– Бен верил в мир духов. До обвала котировок я его почти не видела. Он много времени проводил с одним астрологом и посещал святилища. Когда он продал свои биржевые акции за день до обвала, то явился ко мне с дюжиной роз. «Видишь, я был прав», – сказал он.
– Погодите. Минутку. Бен продал акции до обвала?
Она кивнула.
– Все. Он был очень умный.
– Он сорвал куш, – сказал Кальвино.
– Может, миллион чистыми.
– Вы не сказали «американских долларов».
– Потому что он заработал миллион батов, – ответила Даенг, как будто было очевидно, что Бен играл в низшей лиге.
– Вы что-нибудь знаете о том, что случилось с деньгами?
– Для него это были большие деньги. Но, знаете, реально это было не так уж много. С деньгами всегда что-то случается. Они уходят на банковские счета, в карманы других людей…
– Вы еще кому-нибудь говорили об этом?
Даенг покачала головой и вытерла глаза. Если она все это рассказала Пратту, то полковник утаил это от него. Кальвино достаточно хорошо знал Пратта, чтобы понять, что тот выложил бы все карты. Это были новые сведения.
– Почему вы сейчас мне об этом говорите?
– Я подумала, что вы друг Бена. – Она произнесла это с таким невинным и убежденным видом – голос ее даже слегка задрожал от обиды, – что Винсент невольно почувствовал уважение к настоящему профессионализму.
– Иногда я говорю безумные вещи. Разумеется, Бен был моим другом.
Даенг пожала плечами, откинулась на спинку дивана и посмотрела в потолок.
– Он мертв. Поэтому все равно, кто знает об этом.
– А кто-нибудь еще об этом знал? – спросил Кальвино, доставая блокнот из кармана.
Она тихо застонала, качая головой, и снова заплакала. Он прочел ей имена членов инвестиционного клуба.
– Хоть одно из этих имен о чем-то вам говорит? Может, один из них знал, что Бен сорвал куш?
– Зачем ему было им говорить? – спросила Даенг.
На это у Кальвино не было ответа. Миллион батов равнялся примерно сорока тысячам долларов. Винсент вспомнил героин, который Вичай оставил в доме духов: он стоил гораздо дороже. Мог ли вложивший деньги фаранг из Бангкока убить Бена за жалкие сорок тысяч долларов?
