Кристофер Мур - Дом духов
– Ты в порядке?
– Замечательно. Чудесно. Я должен поберечься в Патпонге. Это безумное место. Где, говоришь, нашли тело Бунмы?
Она указала на мусорную яму, где пищали утки и цыплята.
– На другой стороне, за домом. Он лежал лицом вниз. С гвоздем из доски тротуара в глазу. Должно быть, упал в темноте.
Устойчивый запах тел, пищи, открытых сточных канав и курительных палочек плыл над головой в безветренный, жаркий, лишенный воздуха день. Он повернулся и пошел к тому месту, нагнулся и потрогал штырь, проткнувший дерево. Кико стояла над ним.
– Ты в это не веришь, да?
Кальвино оглянулся через плечо.
– Интересная история, – заметил он.
– Я думаю, его убили. Здесь это случается. Никто не любит говорить об этом или вмешивать полицию. Я хочу вмешиваться. Если ты мне позволишь, я могу помочь. В качестве партнера или еще как-то, – предложила она, но ее уверенность угасала.
При слове «партнер» Винсент замер.
– Давай поговорим об этом за ужином. Встретимся в «Лемонграсс» около восьми часов.
На лице Кико было написано разочарование, что он не дал ей прямого ответа сразу же. Но она ничего не сказала.
Собаки спали, вытянувшись на боку, под стульями и столами, когда Кико шла рядом с Кальвино обратно к главной дороге с новыми китайскими домами-магазинами. Гладкие коты с длинными худыми телами охотились стаями среди мусорных ям, распугивая крыс, уток и цыплят. Постепенно приметы трущоб остались позади: звуки детских голосов, запахи кухни, узкие деревянные дорожки над лужами отбросов и сточных вод. Оставался ком в горле, который появляется, когда попадаешь в узкое пространство и оказываешься лицом к лицу с безмерным отчаянием и безнадежностью.
С заднего сиденья такси Кальвино смотрел, как Кико робко помахала ему рукой. Был ранний вечер, и у него была назначена встреча с продавщицей антиквариата на Сой Миа Ной.
Глава 10
Сой Миа Ной
Недалеко от входа на Сой Миа Ной Кальвино выбрался из кэба и пошел по подъездной аллее к торговому пассажу. Красные буквы вывески на фасаде гласили: «Пассаж чудес». Перед ним на ветках нескольких маленьких, изголодавшихся по кислороду деревьев, выстроившихся вдоль Сукхумвит-роуд, подобно гроздям винограда висели желтые рождественские лампочки. Под деревьями были навалены мешки с торфяным мхом и удобрениями, словно мешки с песком, оставшиеся после последнего дождливого сезона. Вывеска, лампочки и умирающие деревья навевали мысли о снижении плодородия и дешевых брачных обрядах. Винсент вошел в маленькую лавочку и купил бутылку лосьона после бритья «Олд Спайс». Затем вошел в соседнюю дверь и обследовал китайский магазин, где торговали безделушками. Китаянка с короткой стрижкой и очками на кончике носа сидела за прилавком перед включенным переносным телевизором и читала журнал с комиксами.
Кальвино повертел в руках поддельную бронзовую гирьку для опиума в виде цыпленка. Поставил ее на место и взял другую, в виде слоника. Он перебрал весь ряд опиумных гирек, думая о весе героина, оставленного в доме духов в Клонг Той. На севере Таиланда гирьки – настоящие гирьки – использовали для точного взвешивания опиума. Фальшивые продавали туристам как пресс-папье. Кальвино выбрал двухсотграммового цыпленка; насколько он помнил, этот вес больше всего соответствовал весу оставленного героина. Заплатил, сунул его в карман, потом вышел на улицу и свернул на Сой 41. Пройдя несколько шагов, он открыл пакет, достал лосьон и натер им лицо и шею. Кожу жгло. Винсент выбросил пакет и лосьон в мусорный ящик рядом с калиткой. Посмотрел вверх, на туманное небо, перечеркнутое в разных направлениях стрелами строительных кранов над недостроенными домами, и фигурки рабочих из Исана, которые трудились под жарким солнцем. Снизу они казались маленькими точками.
Стоял ясный день, не слишком жаркий, и Кальвино думал о мертвом катои, о доме духов в Клонг Той и о том, как нежно Кико коснулась его руки, когда садилась в такси. Он понюхал тыльную сторону ладони; она слишком резко пахла лосьоном «Олд Спайс». Но чуткий нос уловил бы запах антисептика и липкую вонь нищеты Клонг Той. Полковник Пратт уже допросил Даенг с пристрастием. Наверное, будет пустой тратой времени снова расспрашивать ее. Его появление, возможно, напугает ее; обычно так и бывает, когда является незнакомец в деловом костюме и с лицом в синяках и задает вопросы о человеке, которого убили за два дня до этого. Кальвино собирался застать ее врасплох с помощью небольшого обмана. Обычно этот прием срабатывал: сыграть на тщеславии того, которого хочешь обмануть. Он теребил в кармане пиджака грубую бронзовую гирьку, шагая по улице, усаженной с двух сторон деревьями. Стоимость героина из дома духов на этих улицах равняется пятидесяти тысячам, по его прикидкам. Хорошая, круглая сумма для подношения раскрашенному крокодилу. Есть ли связь между наркотиками и смертью Бена Хоудли? Между наркотиками и такими фарангами, как Джефф Логан, убитый проститутками, которых снимали в таких барах Патпонга, как «Африканская Королева»? Связь есть, думал он. Это женщины. Такие девушки, как Тик. Полудевочка, полумальчик, как Бунма, он же Мей – под этим именем его знала Тик.
Только одно отделяло красивых юных девушек, работающих в швейных мастерских Клонг Той, от миа ной, живущих в больших квартирах, имеющих большие платяные шкафы и дорогие машины, припаркованные в тени. Стечение обстоятельств. Один из важных факторов, отделяющих невинных от виновных.
Винсент остановился у платного телефона и позвонил в бар «Техас» на Вашингтон-сквер. Горький Джон позвал через весь бар Люси, которая, вероятно, красила ногти на ногах. Кальвино слышал ее ответ.
– Нет, я не видеть Тик. Думаю, она сегодня больна. Не работает.
– Ты слышал? – спросил Горький Джон.
– Всё до единого слова, – ответил Винсент.
Вичай исчез, и Тик тоже затаилась. Он положил трубку, понюхал под каждой подмышкой, поморщился и пошел дальше.
Денвер Боб сказал однажды в баре «Техас»:
– Ты оскорбляешь шлюху, молясь за нее, думая, что ты можешь исправить ее, или полюбить, или обращаться с ней, как с грязью. Она просто такая, какая она есть. Шлюха.
Кальвино знал, что Денвер Боб пару раз погорел; некоторые предлагали дать ему кличку Горький Боб, но Горький Джон был против на основании того, что два «горьких» составят странный мартини. Тик сделала то, за что, как он считал, ей заплатили – подставила Кальвино, – но в последний момент она отбросила револьвер ногой в сторону от катои. Если бы не этот поступок, он бы лежал сейчас в морге полицейского госпиталя, шокируя служителей.
* * *Кальвино был здесь впервые. Погруженный в свои мысли, он прошел мимо дома Даенг, потом вернулся обратно, проверил адрес и усомнился, не ошибся ли, когда записывал его. Он ожидал увидеть стандартный маленький нелегальный дом, втиснутый в один ряд с полудюжиной других домов в частное владение. Но у Даенг был большой тайский дом с тиковой верандой, садом и «БМВ» цвета пороха, стоящим на мощеной подъездной дороге. Винсент потрогал ладонью крышу автомобиля. Та был горячей от солнца. По его прикидкам, авто стояло здесь уже пару часов. Чей это автомобиль – Даенг или ее клиента? Дорогие тачки и большие дома создавали имидж и статус в Бангкоке. Кальвино истолковал эту сцену так: крупный политик, бизнесмен или джао по. Он считал Даенг обычной младшей женой, которая обрела легальный статус. Представлял ее себе, бродящей по однокомнатной квартире в пушистых шлепанцах на высоком каблуке и жующей импортный шоколад. Винсент глубоко заблуждался. У этой женщины были слуги. Охранник у ворот, старый садовник, подстригающий живую изгородь и обычные босоногие девочки-подростки из Исана, которые подметали или вешали выстиранное белье. Дверь была открыта, и он вошел.
В главной комнате дома – с громадными зеркалами в золотых рамах из парчи на противоположных стенах – были выставлены картины, скульптуры, предметы из тика, черного мрамора и серебра, отполированного настолько безупречно, что Кальвино видел в них свое побитое лицо. Он стоял рядом с высокой деревянной киннари, мифическим существом, женщиной сверху и птицей снизу. У двухсотлетней киннари были большие, крепкие, заостренные груди, а голову венчала многослойная диадема. Ее тонкая талия исчезала в резном лабиринте крыльев, хвостовых перьев и птичьих лап. Вот это религия! Она была богиней. Идеальная женщина, которая, будь она из плоти и крови, превратила бы завсегдатаев Вашингтон-сквер в новоявленных язычников, подумал Кальвино. На противоположной стороне стояла покрытая листовым золотом статуя бога Индры с шестью вытянутыми руками, образующими полукруг. Две статуи стояли, как игроки в хоккей, по обеим сторонам от больших резных дверей из тика. Музейные вещи, которые в других местах обычно сторожили охранники, сердито глядящие на всякого, кто захотел бы к ним прикоснуться.
