Ванесса Рубио-Барро - Смерть в поварском колпаке
Собираясь уже закрыть компьютер, Лора вдруг вспомнила об откровениях Пако насчет «Спортивного содружества». Нездоровое любопытство заставило ее вернуться к тому файлу, с которого она начала, и посмотреть, когда были сделаны первые отчисления в этот клуб – недавно или уже давно. К ее огорчению, обнаружилось, что выплата членских взносов началась давно. Примерно в то же самое время, что и перечисления в студию Карины Делонже, что Лору очень удивило. Если Вильдье еще тогда планировал открытие гаммы кафе-бистро, почему на данный момент так мало сделано? А ведь с января прошлого года декораторше регулярно – раз в три недели – переводились кругленькие суммы! Лора подумала о дружеской поддержке Карины Женевьевой Вильдье: возможно, та дала ей деньги в долг, воспользовавшись ресторанным счетом, но эта гипотеза ей показалась неправдоподобной.
На этот раз Лора, просматривая таблицу, обнаружила внизу вкладку с названием «Бывшие отчисления», где речь шла о выплатах, которые производились с 1 января текущего года, но затем были приостановлены и считались «бывшими», как и сделанные до 31 декабря прошлого года. В таблице было всего несколько записей, но Лора выяснила главное: финансирование студии Карины Делонже прекратилось по меньшей мере месяц назад.
Раздались первые звуки «Драмы», когда Лора стала набирать по сотовому номер Жан-Марка Трана. Разговор был коротким: хорошо, после обеда он ждет ее на набережной Орфевр.
27
– Отлично. Дайте знать, когда получите санкцию прокурора на продление срока содержания под стражей. Благодарю.
Положив трубку, комиссар Тран быстро прокрутил в голове очередность самых срочных дел, потом обратился к сидевшей напротив Лоре:
– Я в вашем распоряжении, госпожа Гренадье. Обнаружилось что-то новое с момента нашего последнего разговора?
Лора подтвердила:
– Кажется, я нашла троих, кто мог совершить преступление, – двух женщин и мужчину.
– Ну, просто любовный треугольник, – улыбнулся полицейский. – Начнем с мужчины?
– Энзо Малапарт, сомелье ресторана.
– И краеугольный камень будущей сети бистро. Ну и что вы узнали?
– Он был отстранен от проекта.
Лицо комиссара напряглось. След показался ему более серьезным, чем он думал, отвечая на звонок Лоры.
– Причина?
– Неизвестна.
– Когда отстранили?
– Ни малейшего понятия.
– И что же тогда вы знаете?
Журналистка отлично понимала слабость своих доводов, но что-то на уровне интуиции подсказывало ей, что их следует рассмотреть.
– Почему-то Жюльен поручил отбор вин метрдотелю Этьену Франкасту вместо своего сомелье. Все происходило втайне от остальных. Хотя не исключено, что Энзо все-таки был в курсе…
– …Но может и не был? Хорошо, запишу.
Тран не переставал задавать себе вопрос, почему Лора приехала сюда сама из-за такой пустяковой информации – хватило бы и телефонного разговора. Он решил поскорее свернуть беседу.
– А из женщин кого подозреваете?
– Женевьеву Вильдье и Карину Делонже. Последняя, возможно, была любовницей Жюльена.
Этот след показался комиссару еще более интересным.
– Была ли супруга в курсе его отношений?
– Не знаю. Но если учесть, что женщины были подругами…
– О’кей, у жены есть мотив, а у любовницы? Что мешало ей продолжать в том же духе?
– Она беременна.
– Карин Делонже беременна?
– Срок около двух месяцев, думаю.
Лорины соображения с каждой минуты становились для комиссара все ценнее. Она продолжила:
– Вильдье перестал ее содержать месяц назад. Взгляните.
Она достала из сумочки стопку документов, которые распечатала, перед тем как сюда явиться, и показала комиссару записи, доказывавшие интимную связь ресторатора и декораторши.
– Где вы взяли документы? – резким тоном вдруг спросил полицейский.
– У бухгалтера группы Вильдье, правда, он об этом ничего не знает.
Она посмотрела на Трана в упор. Да, она признавала, что нарушила закон, но ни о чем не жалела. Да и комиссар, судя по виду, тоже. Для поисков истины это было не столь существенно. Лора подробно изложила, как она пришла к такому выводу, описав этап за этапом и не забыв упомянуть о тайной деятельности «Спортивного содружества», о чем Трану, впрочем, было известно.
– Хочу вам кое-что предложить, госпожа Гренадье, – произнес комиссар безаппеляционным тоном. – Будем считать, что я никогда не видел этих документов. Вы их немедленно уничтожите.
Лора, разумеется, согласилась.
– Но я благодарен за наводку. Вчера в интересах следствия я задал Бернару Бравелону пару вопросов. Из его кабинета я вышел с пачкой документов, которые к утру понедельника проанализирует наш специалист. Так вот, я немедленно их просмотрю, прямо сегодня. Так, для очистки совести. Договорились?
– Ну конечно, – подтвердила Лора.
– Итак, теперь мы знаем, что и у Карины Делонже имелся мотив. А насчет супруги – неясно, была ли она в курсе.
– Да. И все же я удивилась тому, как мало отразилась на ней смерть Жюльена. Помню, я подумала, что, должно быть, она напилась таблеток, чтобы держаться.
– У меня возникло то же впечатление, но я сразу решил, что чета Вильдье могла быть примерной парой для показухи, а на деле каждый жил своей жизнью, не считая того, что относилось к сфере общих интересов.
– Допускаете, что у Женевьевы есть любовник? – изумилась Лора.
– Меня почему-то заинтересовали их отношения с шеф-кондитером Давидом Бенайя.
Такого в голову Лоре никогда не приходило, и она мысленно спросила себя, чего она могла не заметить. А комиссар продолжил излагать свою точку зрения:
– Женевьева Вильдье не скупилась на похвалы, когда говорила о Бенайя. По ее мнению, он-де был и замечательным работником, и человеком, да и тот, кажется, всегда был на подхвате и часто выполнял ее поручения частного характера. Думаю, именно он готовил торты в дни рождения детей или для школьных праздников.
– Ну… Мне кажется, не стоит из этого делать далеко идущие выводы. У Женевьевы была такая особенность – принимать персонал заведения за собственную прислугу. Ресторан «Вильдье» она считала частью своего дома.
– Как ни крути, а беременность Карины Делонже нанесла бы ей жестокий удар: предательство подруги, чувство стыда, насмешки окружающих, да к тому же и рождение побочного ребенка.
– Не считая того, что он будет претендовать на часть наследства, на все то, что было создано на деньги Женевьевы.
Лора и комиссар Тран какое-товремя молчали, думая каждый о своем. Итак, число подозреваемых свелось к минимуму, и еще оставались сомнения. У Энзо Малапарта имелись веские причины для ненависти к Вильдье, ведь он был исключен из проекта на заключительном этапе, хотя уже много в него вложил, вот только знал ли он об этом? Женевьева Вильдье, разумеется, была бы уязвлена двойным предательством, но, опять же, была ли она в курсе? Карина Делонже могла возненавидеть человека, бросившего ее из-за беременности, вот только на самом ли деле он с ней порвал?
Примерно с такими мыслями вышла Лора из кабинета комиссара, надеясь, что ей удастся от них избавиться вечером, во время концерта, котрый ждал ее впереди.
28
Когда в дымовой завесе фаеров под рев бас-гитары и похожие на щелчки кнута барабанные удары к потолку взвился последний сочный звук, Дафне, словно в лифте, ощутила состояние невесомости; ее бесплотное тело, подхваченное восторженными криками публики, готово было взмыть вверх. Задолго до решения жюри она уже знала, что победила. От бешеного возбуждения толпы, восторженных взглядов, пронзавших мозг свистков, голубоватого сияния мобильников и огней зажигалок – этих светлячков, горевших во славу рок-н-рола, – она чувствовала, что заново рождается на свет.
Первой на шею ей бросилась Амандина, едва она спустилась со сцены, чтобы уйти за кулисы. Если бы Дафне видела себя со стороны: пряди волос на потном лице, кружевной корсет сбился в сторону, дымчатые глаза кажутся еще огромнее и темнее из-за растекшейся риммелевской туши; и в таком-то виде ее атаковали десятки поклонников, она раздавала автографы, механическим голосом благодарила тех, кто пытался до нее дотронуться и благодарил ее в свою очередь, называл на ты, почти заявлял на нее права, требовал совместного селфи и уже считал ее частью своей жизни. Вскоре за кулисы пришли Венди и Лиза, ударник и бас-гитаристка группы «Несиликоновые девушки», измученные, но счастливые. Втроем они крепко обнялись, обхватив друг друга за плечи и соприкасаясь лбами, постояли так несколько секунд, а затем дружно выбросили вверх руки, издав громкий, первобытный, ликующий крик, который тут же был подхвачен прорвавшимися за кулисы друзьями. Возгласам восхищения и поздравлениям не было конца, все напевали строчки из песен группы, двигались, словно матросы во время качки. Когда Амандина уже пускала по кругу пластиковые стаканчики, а Пако откупоривал бутылку шампанского, Лора почувствовала, как во внутреннем кармане куртки завибрировал телефон. Она надела наушники, поднесла к губам микрофон и, прокричав: «Буду через пару секунд!», выскользнула через заднюю дверь на улицу и встала под фонарем на улице Баньоле прямо перед «Золотой стрелой» – раньше в здании, построенном в XIX веке, помещался Шароннский вокзал, теперь же это был молодежный концертный зал.
