Ванесса Рубио-Барро - Смерть в поварском колпаке
– Ничего не понял из того, что вы хотели сказать, – признался Пако. – От напряжения брови у него сдвинулись к переносице, пластырь под глазом сморщился.
– «Спортивное содружество» – довольно эвфемистичное название для одного из самых шикарных секс-клубов Парижа. Так вот, Эмма Ланская там верховная жрица: одновременно и ангел-доминатор, и покорная фетишистка… В зависимости от того, чего она хочет добиться от своих партнеров, ведь бизнес никто еще не отменял. Да, но внимание: отбор в этот клуб строже некуда.
Голубь приблизился к его ботинку, надеясь склевать валявшиеся остатки круассана. Мариньи отпихнул птицу ногой.
– …Да, весьма строгий отбор, – заговорил он снова, устремив взгляд в пустоту. – Только свои, славная тесная компания – трахаются, получают удовольствие, обмениваясь визитками. Я видел там, как жену сенатора поимели аж четыре футбольные звезды, как босса фондовой биржи, в одних стрингах, распятого на андреевском кресте, отделывали кнутом, как телеведущую метеоновостей пользовал директор института зондирования, а у некоего министра отсасывала знаменитая политическая обозревательница… Так-то. А на чем, по-вашему, держится мир? Как иначе оставить за собой теплое местечко?
– Вы тоже посещали этот клуб?
– Только раз. Приятель хотел меня приобщить к делу, и поначалу, признаюсь, меня это позабавило… Но, выйдя оттуда, я понял, что мир еще гаже, чем я думал.
А Пако тем временем прикидывал, как бы ему поделикатнее передать этот разговор Лоре.
22
Лора не могла скрыть изумление, увидев Пако в холле Дома творчества.
– Что ты здесь делаешь?
– А ты? – вместо ответа произнес фотограф.
– Да я…
– Ты забыла предупредить, что собираешься сюда.
– Не то чтобы забыла, просто…
– Семейной сцены закатывать не буду! – улыбнулся Альварес. – Ты здесь, и ты забыла, баста! Но выглядишь гораздо лучше, и это единственное, что мне по-настоящему важно.
– Прости, мне очень стыдно. Со всеми этими событиями… не подумала, что нужно дать тебе приглашение на этот вечер.
Она быстро пересказала ему события сегодняшнего дня: после посещения набережной Орфевр, она проспала целых пять часов, потом – ванна, зеленый чай и тщательный макияж, чтобы скрыть следы усталости и волнений.
– Ну а ты? – поинтересовалась она, дотрагиваясь пальцем до пластыря под глазом Пако. – Сильно болит?
Скрывая смущение от этого нежного прикосновения, к которому он совсем не был готов, фотограф дал ей полный отчет о своей командировке на улицу Понселе. Но едва Пако дошел до того места, когда он встретился с Мариньи, бойкость его речи сошла на нет. С трудом подбирая слова, с помощью очень осторожных и пристойных формулировок он все же рассказал Лоре о ночной деятельности «Спортивного содружества». По мере того как он воссоздавал портрет продюсерши в высоких сапогах, латексе и ремешках, лицо Лоры становилось бледнее.
– Не может быть! – сказала она, шокированная.
– Увы, может!
Толпа приглашенных вскоре отправилась в полуподвальное помещение, где должен был состояться просмотр. Подхваченные общим потоком, они тоже спустились и заняли свои места в предпоследнем ряду. Документальный фильм, оригинально названный «Глаз и рот», стал для Пако настоящим откровением. Словно все проблемы, постоянно преследовавшие его, все до единой, получили отражение в каждом кадре этого тонкого, прекрасно сделанного документального фильма. Он точно так же понимал профессию фотографа, ее требования и искания, для него тоже она была единственно возможной формой существования, толкавшей его ежедневно вставать утром, чтобы ловить свет и тень, изгиб силуэта, выразительность взгляда… Выходя из зала, Пако уже не чувствовал себя таким одиноким, как раньше. У него было удивительное ощущение, что отныне он способен выразить те чувства, что теснятся в его груди.
– Иди за мной, сейчас я представлю тебя создателям этого чуда.
Здесь же, на первом этаже, был устроен светский коктейль с белыми и красными винами из Валансе[56]. Жан-Пьер Стефан и Амори Вольон[57] встретили Лору с воодушевлением, польщенные тем, что она пришла оценить их новую работу.
– Познакомьтесь, это Пако, мой личный и очень особенный для меня фотограф. Думаю, вам будет, о чем поговорить.
Она предпочла не мешать их беседе и отправилась поприветствовать гостей показа, что было совершенно необходимо для сохранения со многими из них приятельских отношений, если ты намерен удержаться в этой профессии. Лора подошла к коллегам, владельцам журналов-конкурентов, кого-то поздравила с удачной обложкой, кого-то со сногсшибательным интервью, кого-то с прекрасным маркетинговым планом. За столько лет работы в ресторанном бизнесе Лора превратилась в опытного и ловкого игрока, так что никто бы не усомнился в ее искренности. В отдалении она заметила Эмму Ланскую, которая разговаривала с продюсерами фильма. Костистый силуэт, бледный цвет лица, карминно-красная губная помада, пламенеющие волосы, свирепый взгляд. На этот раз женщина показалась ей еще более чудовищной, чем тогда, на барже.
Подойдя к столу, Лора угостилась двумя тостами с ломтиками сала и съела несколько личи, наблюдая за публикой. Она с радостью отметила, что Пако вел оживленную беседу, уж точно по его любимой теме: лицо расцвело, глаза горели, и она уже ничуть не сомневалась, что он отлично поладит с Жан-Пьером Стефаном. Этот изысканный высокорослый денди, нарядившийся по такому случаю в просторный костюм с принтом «гусиные лапки», был основателем и президентом Международного фестиваля кулинарной фотографии. Успев поработать дипломатом, а затем издателем книг по кулинарии, он сумел сколотить группу из талантливых киношников, способных обессмертить творения великих рестораторов. И если продукты были скоропортом, то образ этих продуктов приобщал их к вечности. Амори Вольона она почти не знала, но разве мог создатель такого волшебного фильма оказать на Пако дурное влияние? Общение с режиссером такого уровня, который тоже начинал с фотоаппарата… Лора возлагала на это знакомство огромные надежды.
– Мир тесен, воистину!
Довольно сухое приветствие Эммы Ланской. Прямая как палка спина, подбородок выпячен, ноги слегка расставлены. Лора удивилась, как это она не заметила ее приближения? Она уже хотела было ответить, но продюсерша не оставила ей на это времени.
– Я много думала с момента нашей последней встречи и сейчас убеждена, как никогда, что вы именно та, кто нам нужен.
– Мои мысли на этот счет вам известны.
– Конечно, но мне пришла в голову совсем другая идея, я исхожу из очевидности – то есть из того, что вижу. А разве можно отрицать очевидность?
– Не очень понимаю.
– Мы всячески разрекламируем передачу, которую планировал Вильдье… А вы полностью ее измените – внесете туда гламур, изящество, сделаете ее сексуальной, одним словом – неподражаемо соблазнительной. И задействуем всю бригаду Жюльена: Сирила, прямо у плиты занятого готовкой блюд, очаровательного Давида для выпечки, элегантного Энзо – для подбора вин и, конечно же, Этьена – серьезного и сосредоточенного – в качестве эксперта по сервировке. Одного или двух журналистов поприкольнее вам в помощь, и вы – блистательная и недоступная управляющая всей этой братией.
– Простите, госпожа Ланская, кажется, меня зовут. Впрочем, почему бы и нет? Мне нужно подумать.
Лора оставила продюсершу и присоединилась к группе Пако, потянув его за рукав.
– Простите, господа, я его похищаю, нас ждут.
Попрощавшись со Стефаном и Вольоном и пообещав, что обязательно позвонит им на следующей неделе, Лора увлекла Пако к выходу.
– От этой дамочки у меня кровь стынет в жилах. Говорила со мной так, будто хлестала кнутом.
– Может, именно об этом она и мечтает, берегись!
– Мы обещали Дафне присутствовать на полуфинале рок-фестиваля «Трамплин», в котором ее группа принимает участие. Так что ныряем в метро и прямиком до «Глаз-арт»[58]. Хочу расслабиться!
К началу концерта они опоздали, но все же успели узнать, что «Несиликоновые девушки»[59] Дафне прошли в финал.
23
– А причем тут помойка? – недоуменно спросила Лора, борясь с отвращением.
Вместе с Пако она просматривала в своем кабинете сделанные им несколько месяцев назад снимки по случаю «Фантастического праздника местного питания». Фотограф прогулялся по набережной Сены между двумя мостами – Инвалидов и Альма, где на щедрых прилавках фермеров и кулинаров Иль-де-Франса, нашел много интересного для создания отличного портфолио. Пако ухитрился снять дымящийся суп из кресс-салата, который тут же предлагался публике, схватить все оттенки разноцветного домашнего варенья, которым пестрели ярмарочные прилавки, передать шершавость сыров Куломе и нежную мягкость Бри из Мо или Мелена[60], которыми угощались прохожие, заодно любуясь живописным видом реки.
