Эдмунд Криспин - Убийство в магазине игрушек
– «Убийство – наваждение университета», – продолжил Фен. – «Кровь на университетской шапочке. Фен наносит ответный удар».
– Что ты говоришь? – спросил Кадоган слабым, довольно хриплым голосом.
– Мой дорогой старина, ты в порядке? Я придумываю заголовки для Криспина.
– Где мы?
– Я полагаю, мы в чулане в конце прохода, в котором они напали на нас. Это я, идиот этакий, был недостаточно осторожен. Ты связан?
– Да.
– Я тоже. Но они торопились, поэтому развязаться должно быть нетрудно.
– Прекрасно. Давай, Гудини![68]
– Хорошо, – ответил задетый Фен. – Тогда сам придумай способ вытащить нас отсюда.
– Подними шум. Кричи.
– Уж как только я не шумел. Беда в том, что здесь редко кто-нибудь бывает, особенно во время ланча. Комнаты Уилкса и Бэрроуза снаружи, но Уилкс глухой, а Бэрроуз вечно ошивается без дела в Лондоне. Мы просто должны ждать, пока кто-нибудь придет. Эта часть колледжа слишком изолирована, чтобы отсюда донесся хоть какой-то шум.
– И все же, я думаю, надо попытаться.
– Какой ты надоедливый… Хорошо, что мы должны делать?
– Нам полагается кричать: «Помогите!» Разве не так? И колотить ногами в дверь.
– Очень хорошо, но только поосторожней там, не попади по мне.
Но сколько они ни кричали и ни стучали – все безрезультатно.
– Пожалуй, не стоило так надрываться, – наконец вымолвил Кадоган. – Как ты думаешь, который сейчас час?
– Всего лишь без десяти или без пяти два. Я ни разу не потерял сознание полностью и все время смутно понимал происходящее. Я вполне пришел в себя почти сразу же, как они бросили нас сюда.
– Что-то колет меня пониже спины…
– Знаешь, что интересно, – тут голос Фена, доносившийся из темноты, приобрел слегка педагогические нотки, – кажется, все говорит о том, что, если бы мы поймали эту девушку, она могла бы рассказать нам нечто важное. Задачей Сциллы и Харибды явно было не дать нам это услышать. При этом у меня неприятное чувство, что именно в данный момент они как раз пытаются заставить ее замолчать… – голос его зазвучал тише.
Спустя некоторое время он продолжил:
– Россетер или тот тип, который стукнул тебя по голове, могли напустить их на нас. Ставлю на последнего.
– Шарман?
– Нет, он ни разу не уходил из бара после того, как мы увидели его там. Если он узнал тебя (и подготовился заранее), он бы не говорил так раскованно. Шарман исключается.
Наступило долгое и мрачное молчание. Оба были в таких неудобных позах, что мало-помалу начали ощущать покалывание во всем теле. Во рту у Кадогана пересохло, голова болела, и ему хотелось курить.
– Давай играть в «Нечитабельные книги», – предложил он.
– Давай! «Улисс».
– Годится. «Рабле».
– Годится. «Тристрам Шенди».
– Годится. «Золотая чаша».
– Годится. «Расселас».
– Нет, мне он нравится.
– О боже! Ну тогда «Кларисса».
– Годится. «Титус».
– Помолчи минуту. Мне кажется, я слышу, как кто-то идет сюда.
И действительно, снаружи послышались шаги, приближающиеся по каменному полу, слабые и неуверенные шаги.
– Ну, а теперь вместе, – отрывисто скомандовал Фен. – Раз… Два… Три…
Они издали оглушительный, ужасающий крик.
– «Словно ветер, – по привычке процитировал Фен, – что всю ночь пронзительно свищет на пустоши, где нет ни души»[69].
…Шаги нерешительно замерли, приблизились, ключ в замке повернулся, дверь чулана открылась, и поток дневного света заставил их заморгать. Маленький, глухой и очень старый дон в мантии заглянул внутрь.
– Крыса! – пропищал он пронзительным голосом. – Крыса за ковром![70] – Он сделал ряд выпадов в их сторону, как будто хотел проткнуть их шпагой, чем взбесил Фена.
– Уилкс! – воскликнул Фен. – Ради всего святого, выпусти нас отсюда!
– А что это вы тут делаете, а? – спросил Уилкс.
– Развяжи нас, глупый ты старик! – раздраженно заорал на него Фен.
– Наверное, какие-то детские розыгрыши, – продолжал Уилкс бесстрастно. – Ну, хорошо. Полагаю, кто-то должен спасти вас от последствий ваших глупостей.
Дрожащими, но твердыми пальцами он энергично взялся за узел из носового платка, которым были связаны запястья Фена.
– А все эта игра в детектива. Те, кто играет с огнем, должны знать, что и сами обожгутся, хе-хе-хе…
– Полно занудствовать, – проворчал Фен. Он развязал толстую веревку вокруг щиколоток и неуклюже выбрался из чулана. – Который час, Уилкс?
– Полчаса после поцелуя, – ответил Уилкс, – и время опять целовать[71].
Он развязал запястья Кадогана. Часы колледжа прозвенели и пробили два. Кадоган высвободился и встал, нетвердо держась на ногах.
– Теперь слушай, Уилкс, – сказал Фен очень серьезно, – потому что это важно.
– Ни слова не могу разобрать.
– Я сказал: «Это серьезно».
– Что серьезно?
– Я еще пока не сказал тебе.
– Знаю, что не сказал, потому и спрашиваю, хе-хе, – ответил Уилкс, с радостным видом потирая руки и выделывая антраша на мощенном камнем полу. Фен злобно взглянул на него. – Но ты не думай, что я не знаю. Речь идет о той девушке, за которой вы гнались. Я видел.
– Да, да. Ты видел ее?
– Казанова Фен.
– О моя шкурка и мои усики!
– Я видел ее, – сказал Уилкс, – когда входил сюда.
– Ну и? – не мог сдержать своего нетерпения Фен.
– Ее утащили привидения.
– Нет, правда, Уилкс. Это страшно важно…
– Хе, – хмыкнул Уилкс. – Ха! Важно, а? Не верю ни одному слову. Ну ладно, она была во дворе, когда я проходил мимо, разговаривала с парой головорезов. Похоже, они торопились увести ее…
Он не договорил, потому что Фена и Кадогана уже след простыл. Когда они, тяжело топая, бежали по мощенным камнем коридорам, сквозь готические арки, чтобы оказаться в переднем дворике под обветшавшим бюстом основателя, Кадоган, который пыхтел и стонал от неимоверных усилий, позавидовал неожиданно обнаружившимся спортивным способностям Фена. Студенты разбредались по своим комнатам после ланча в трапезной, но никого постороннего среди них не было. В едином порыве они очутились у ворот и увидели на противоположной стороне Сент-Джайлс девушку, далматина и двоих мужчин, которые как раз садились в седан марки «Хамбер». Они выбежали на мостовую, крича и махая им руками, но это только ускорило события. Двери быстро закрылись, мотор завелся, и большая машина двинулась прочь, вверх по Банбери-роуд.
– «Лили Кристин»! – воскликнул Фен, как будто вызывал джинна. – Где моя «Лили Кристин»? – повторил он еще настойчивее, не обнаружив никаких следов машины.
– Ты оставил ее у «Булавы и Скипетра», – напомнил ему Кадоган.
– О мои лапки! – вскричал Фен в отчаянии. Он осмотрел улицу от начала и до конца. Если бы там была припаркована какая-нибудь машина, он угнал бы ее, но машины не было. Единственное транспортное средство, едущее по направлению Банбери, был огромный восьмиколесный грузовик. И тем не менее Фен проголосовал, и, что удивительно, грузовик остановился.
– Здорово, – приветствовал водитель Кадогана. Ты – тот самый чокнутый парень, которого я подбросил прошлой ночью. «Телеграфные столбы»! – засмеялся он добродушно при этом воспоминании.
– Хэлло! – ответил Кадоган. – Мы хотим догнать черный «Хамбер». Смотрите, его еще видно.
Водитель посмотрел.
– Черт подери, – сказал он. – Как ты думаешь, что такое моя колымага? Бешеный торнадо? Не то чтобы, – добавил он скромно, – из нее нельзя было выжать сносного аллюра, если, конечно, не боишься поломать себе при этом пару костей.
Кадоган в отчаянии посмотрел на дорогу, но никакого другого транспорта не было в поле зрения. Он увидел, что Фен занят перепалкой со старым Уилксом, который только что подбежал к нему.
– Нет, нет, Уилкс, – возражал он, – ты будешь только ужасно мешать. Возвращайся в свои комнаты! – Он замахал руками, прогоняя Уилкса.
– Ради бога, поехали! – нетерпеливо позвал Кадоган. – Иначе мы с таким же успехом можем никуда не ехать.
Отчаянно переругиваясь, они все трое вскарабкались в кабину, и грузовик тронулся с места.
Машина в самом деле могла задать жару. Более всего это напоминало виброэлектромассаж с двумя каменными жерновами вместо массажера.
– Бак пустой, – пояснил водитель, когда стрелка спидометра качнулась на сорока. Они переехали через рытвину, и, подскочив на сиденье, водитель чертыхнулся. – Эту проклятую машину уже не видно. Нам ее никогда не догнать.
Фен, казалось, был готов согласиться с этим. Из-за тесноты в кабине грузовика он был вынужден держать Уилкса у себя на коленях, и ни у кого не оставляли сомнений чувства, которые он испытывал по этому поводу. Улучшению его настроения не способствовало то, что Уилкса очевидным образом забавляла эта ситуация. Кадоган опять стал мечтать о ланче. Водитель был довольно безмятежен, очевидно считая такое вторжение в кабину частью обычной ежедневной работы. Они представляли собой странное зрелище.
