Каролина Эрикссон - Не исчезай
Я затрепетала. Следовало развернуть лодку и поплыть домой. Исчезнуть так, чтобы меня не заметили с острова. Но я этого не сделала. Мои руки двигались как бы сами по себе. Я снова начала осторожно грести в сторону острова, пригнувшись к веслам. С каждым гребком сердце билось все быстрее. Слова, которые говорил человек из высокого коричневого дома, звенели в голове. «По вечерам они творят чудовищные вещи. Здесь возле озера или на острове. От них надо держаться как можно дальше». Отсвет пламени на стволах деревьев открыл мне, что подростки разожгли костер. Я вспомнила о простом кострище, которое обнаружила, когда обыскивала озеро, о куске зеленого брезента и запятнанном матрасе. Еще там валялись пустые пивные бутылки, окурки и использованный презерватив. И белка со вспоротым животом.
Я была уже близко. Если бы кто-то из них посмотрел в мою сторону, меня бы заметили. В это мгновение снова послышался крик. Еще более громкий и душераздирающий. Это был крик боли и отчаяния. Он пронзил меня насквозь, вызвал в воображении вереницу жестоких картин.
Они вываливаются на меня в полном беспорядке, без какой-либо логической последовательности, мелькают с такой скоростью, что я не в силах удержать их. Я вижу себя, Смиллу, длинноволосую девочку, я вижу руки, то нежные, то суровые, я вижу какие-то предметы, непримиримо острые и предательски мягкие. Руки и предметы, созданные для того, чтобы подавлять, причинять боль.
– Прекратите! – закричала я так громко, как только могла. – Умоляю, прекратите!
Я стояла в лодке в полный рост, даже не успев заметить, когда поднялась на ноги. Несколько человек завопили, кое-кто вскочил из зарослей травы или вышел из-за кустов. Только теперь я увидела, как их много. Гораздо больше, чем тем вечером, чуть ли не вдвое. В центре, уперев руки в бока, возвышалась рослая фигура. Она не двигалась, лицо скрыто в сумраке, но я знала, что парень смотрит прямо на меня. Я полностью завладела его вниманием.
– Где она?
Мой голос был хриплым, он выходил из меня с трудом. Парень с курчавой бородкой не отвечал, возможно, он не расслышал вопроса. Или ему было просто плевать. Внезапно и совершенно неожиданно я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь.
– Умоляю, – закричала я снова, стараясь, чтобы голос не оборвался. – Не мучайте ее!
Парень с бородкой повернулся к одному из силуэтов, стоящих возле него.
Я слышала его низкий, тягучий голос, но не могла разобрать, что он говорит. За его словами последовал хриплый, издевательский взрыв хохота. Чья-то рука взмыла в воздух. Спустя секунду что-то просвистело мимо меня и с плеском упало в воду за лодкой. Камень. Потом еще один. Теперь он попал по носу лодки.
Мой взгляд метался между ними, от одного человека к другому в поисках худощавой девичьей фигурки. Я знаю, что она где-то там. Я должна спасти ее! Но тут целый град камней обрушился на лодку, и мне пришлось закрыться от них руками. Мне показалось, что я заметила одну или две темные тени, движущиеся к маленьким лодкам, и поняла, что выбора не осталось. Руки двигались быстро, загудел мотор. Лодка развернулась, и я стала удаляться от острова, обратно через Морок.
– Проваливай отсюда. А то с тобой случится то же, что и…
Мне не удалось до конца расслышать угрозу, которую швырнули мне вслед, потому что как раз в этот момент в лопатку врезалось что-то твердое и острое. Спину обожгло болью, но я стремилась вперед. Увеличила скорость, чувствуя, как кровь стучит в ушах.
Казалось, прошла целая вечность, но в конце концов я все-таки добралась до причала. Пришвартовала лодку и поднялась на дрожащих ногах, но тут же рухнула снова. Посмотрела на камень, лежащий на дне лодки, тот самый, который они кинули мне вслед. Крупный камень с острыми краями. Если бы он попал в голову… Или в лицо… Мелкая дрожь пробежала по телу.
Сейчас я должна была поскорее добраться до дома, запереть дверь и забыться.
Вроде бы никто не пытался меня преследовать, но если эти подростки приплывут сюда и обнаружат меня… Но это опасение растворилось в темноте. Страх больше не был властен надо мной. «Значит, уже все кончено?» – пронеслось в сознании. Значит, наконец-то все кончено?
Спустя несколько секунд другая мысль заняла меня. Руки машинально шарили по животу и легли на то место, где внутри зарождалась новая жизнь. Две недели назад я вышла из поликлиники, заключение врача звенело в ушах. И я помнила точно, что тогда думала. «Это будет не как со Смиллой. Будет что-то другое, что-то совершенно новое». От этой мысли во мне вскипело сразу несколько чувств. Ликование. Вина. Ужас.
Я рассказала Алексу не сразу, эту новость я сообщила ему, только когда мы приехали в Морхем. Мы ужинали, я отказалась от вина и многозначительно посмотрела на него. Алекс долго смотрел на меня в ответ, ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Я понимаю, – сказал он наконец и взял меня за руку.
Он выглядел таким заботливым в эту минуту, и я подумала, что, может быть, все-таки… Может быть, все получится. Если только я не буду…
– Ты уже записалась куда следует?
Тон его голоса объяснил все. Я сразу же поняла, что он имеет в виду. Что он говорит не о записи в женскую консультацию. Аборт. Он хочет, чтобы я избавилась от нашего ребенка. Я склонила голову и проглотила еду, не успев толком разжевать.
– Я запишусь, – сказала я. – Как только мы вернемся из отпуска.
Алекс чмокнул меня в щеку и не стал продолжать разговор, а просто подложил себе еще еды. После ужина он дал мне указания и запер за нами дверь в спальню.
Позже ночью я лежала с открытыми глазами, тело ныло так, что заснуть было невозможно. Болели нервы и мышцы. Я слышала машину, которая шумела снаружи, и голос, который что-то кричал. Я слышала, как Алекс занес Смиллу в дом и уложил ее спать в соседней комнате. Несмотря на то что я не спала, я не вышла к ним. И когда Алекс забрался обратно в кровать, притворилась спящей. Решение уже было готово, абсолютно точно определено.
Я потерла кожу на шее, осторожно ощупала себя. Потом опустила голову на руки, подалась вперед. Через мгновение пальцы выскользнули сами собой, а взгляд остановился на крае лодки.
Я смотрю вниз на булькающую воду, всматриваюсь в ее непроницаемую тьму. Даже здесь, совсем рядом с берегом, невозможно разглядеть дно. Воды не пропускают взгляд, не позволяют увидеть, что прячут под собой. Когда смотришь в глубины Морока, кажется, что тебя засасывает в черную дыру. Или это спираль, какой-то туннель. Я скольжу по этому туннелю, пока не вижу просвет в самом конце. Это выход. И там, в потоке света, проступают черты мужского лица. Алекс! Я трепещу. Так вот он где!
Наклоняюсь вперед, ближе к воде, ближе к этому видению. И тут понимаю, что вижу не туннель, а колодец. Я лежу на дне и из глубины смотрю вверх на Алекса, который стоит у края. За его спиной замечаю чью-то смутную фигуру, она следит за ним, но он этого не видит. Бесшумные, аккуратные движения стремительно превращаются в жестокий резкий удар. Две руки поднимаются, ладони проносятся по воздуху и толкают Алекса в спину, так что он теряет равновесие и падает. Не успев оглянуться через плечо и встретить взгляд своего убийцы, он падает через край и дальше в глубину. Он летит в бесконечность, на самое дно колодца.
А я? Нет, я уже не там. Я наверху, на земле, стою на том месте, где только что стоял Алекс. Наклоняюсь вперед, опускаю голову и всматриваюсь в глубину колодца, как будто пытаюсь найти что-то потерянное. Потом разглядываю свои руки, снимаю с них ниточку от свитера Алекса, прилипшую к запястью. И чувствую, как слегка ноют ладони, которые только что упирались в крепкую спину.
Когда я выскочила из лодки, тело ныло и дрожало. Лодка опасно раскачивалась у меня под ногами, но все-таки в конце концов я оказалась на пристани. Идя к берегу, я старалась смотреть только прямо перед собой. Никуда больше. Позволяла глазам лишь немного скоситься на очевидно безобидные круги рядом с причалом. Я не могла рисковать и снова потерять себя в тягучем мраке Морока, я не справилась бы снова с этими искаженными видениями.
Я шла, спотыкаясь, по тропинке к дому, и меня наполняли нехорошие предчувствия. Что это за картины показывало мое подсознание? Я видела, как мои руки толкают Алекса и он падает в колодец. Это были, конечно, просто фантазии, порождения болезненного воображения. Но все-таки они ощущались как реальность. Как вытесненные воспоминания. Я вспомнила тот момент, когда сидела одна в лодке, уставившись в воду, пока Алекс и Смилла играли на острове. Помню, что тогда возникло ощущение, будто я потеряла контроль над временем. Сколько же минут тогда пролетело, прежде чем я пришла в себя? А может быть, это длилось гораздо дольше? И что случилось за это время?
Раньше я не размышляла об этом эпизоде, но сейчас внутри все похолодело. Я увидела вдалеке наш дом и бросилась туда бегом. Тело протестовало, уставшее, ослабшее, покалеченное, но я бежала как проклятая. Я попыталась убежать от мысли, что тогда, сидя в лодке и очнувшись от забытья, я уже знала, что Алекс и Смилла пропали. Что мне даже не надо их искать.
