Кэрол Дуглас - Черная часовня

– Я не раз видела, как преступники оправдывали себя тем, что действуют во имя добра, мистер Холмс, но… какое оправдание можно найти тому, что нам довелось увидеть прошлой ночью?

– Да, это безумие, но в его сердцевине существует рациональное зерно, делающее его вдвойне опасным. А исток лежит в Лондоне, в убийствах, приписываемых любимчику сенсационной прессы Джеку-потрошителю.

– О, как мне хотелось бы сопровождать вас в Лондон! – Слова сами сорвались у меня с языка. – Я… прежде чем приехать сюда, я работала в тамошних заведениях – как раз во время и сразу после убийств Потрошителя. У меня могут появиться догадки…

– Мне нужны не догадки, а раскрытие преступлений. К тому же вы необходимы здесь. Или вы готовы покинуть женщину, которая взяла вас под свое крыло? Покинуть именно теперь, в самый страшный для нее час? Неужели вы, американцы, всегда следуете соображениям дела и никогда – голосу сердца?

– Странно слышать рассуждения о верховенстве сердца от столь рационального человека, как вы.

– Отправитесь за мной в Лондон, юная мисс Кокрейн, – произнес он таким ледяным тоном, что я онемела от удивления, – и я добьюсь, чтобы вас арестовали. В отличие от Парижа, в Лондоне проституция вне закона. – Он еще раз сердито зыркнул на меня и надел шляпу. – Доброго дня.

Что за высокомерный, самодовольный англичанишка! Со смешанными чувствами я закрыла дверь за Шерлоком Холмсом. Часть меня жаждала пуститься в погоню за сыщиком и принять участие в расследовании, которое он возобновит в Уайтчепеле. Но наряду с нетерпением я ощущала тяжесть на сердце. Кто мог предвидеть подобную трагедию? Холодок пробежал у меня по спине, когда я вдруг подумала о том, что на месте пропавшей Нелл вполне могла оказаться я сама. Повергло бы мое исчезновение Ирен в такое же отчаяние? Обещал бы Шерлок Холмс свою всестороннюю помощь с тем же пылом?

Ирен даже не взглянула в сторону двери, не заметив ни ухода Шерлока Холмса, ни того, что я снова подошла к столу, за которым она сидела.

Вместо этого она пристально смотрела куда-то в сторону моего алькова.

– Что это? – спросила она мертвым, неестественным голосом.

Я проследила за ее взглядом:

– А, это мой сундук.

Ирен продолжала молча сверлить сундук взглядом, как если бы хотела увидеть сквозь его стенки прячущуюся там Нелл.

– Я и забыла, что попросила горничную подготовить его, – объяснила я. – Столько всего произошло с тех пор.

– Подготовить? – Растерянность в голосе примадонны заставила мое сердце жалобно сжаться.

– Ну да, я собиралась назавтра отплыть. – Я посмотрела на свои часики, пронзенная внезапным чувством вины оттого, что они по-прежнему прикреплены к лифу моего платья, в то время как часы Нелл… нет, лучше не думать об этом! Я вполне могла бы взять билет на поезд и пароход до Лондона, реши я ослушаться Шерлока Холмса, ведь мужчины мне не указ. Время утекало песком сквозь пальцы, и за окном уже рассвело. – Я отплываю… уже сегодня в шесть вечера, на «Персидской королеве». В Америку. Возвращаюсь домой. Я купила билеты много недель назад и совсем забыла в суматохе сообщить вам…

Я не успела произнести больше ни слова, потому что Ирен Адлер дикой кошкой вскочила со стула и, одним прыжком преодолев разделяющие нас несколько футов, схватила меня за запястья. И ее взгляд, и голос звенели холодом отточенной стали.

– Нет, – заявила она. – Ты никуда не уплывешь, пока не отыскались Нелл и Годфри! Сейчас ты нужна мне. Мы найдем их обоих.

– Но Шерлок Холмс…

– У Шерлока Холмса своих дел по горло, и к тому же я не хочу, чтобы он вмешивался.

– Но еще секунду назад вы были совершенно сломлены…

– Пусть он так и считает! Нельзя допустить его участия в этом деле. Ставки слишком высоки.

– Но я не знаю, как я могу помочь…

– Не беспокойся об этом. Я знаю. – Она вцепилась в меня мертвой хваткой.

Впервые я почувствовала, что она внушает мне страх.

– Но у меня есть обязательства… – пролепетала я.

– Да, есть! Обязательства передо мной и Нелл. Ты достаточно долго использовала меня. Теперь я использую тебя, Нелли Блай[134], леди Сенсация, и в итоге ты получишь куда более интересную историю, уверяю, раз уж только сенсации могут заставить тебя быть самой собой!

Ошеломленная, я была готова разреветься как ребенок, пойманный на ужасном проступке и сознающий свою вину. Я не позволяла себе таких эмоций с десятилетнего возраста, с того самого дня, когда Джек Форд впервые разгромил наш дом и избил мать, обзывая ее шлюхой. Я была раздавлена чувством вины. Шоком. Страхом. Но сквозь все эти тяжелые чувства несмело проступало… радостное предвкушение.

– Как вы узнали? Больше никто не догадался. Даже Шерлок Холмс! И давно вы меня раскусили?

– Теперь это уже не важно. Важно то, что мы собираемся делать дальше. Самая главная загадка находится не в Лондоне, а здесь, в Париже… и за его пределами.

Я кивнула. Всего один раз, но изо всех сил. От резкого движения с ресниц сорвалось несколько крупных слезинок.

Ирен Адлер Нортон наконец отпустила мои ноющие запястья. Вид у нее был удовлетворенный и решительный.

Глава пятидесятая

Решение

Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа жестокого мужчины. Она ни перед чем не остановится…

Она была полна решимости сделать то, «чего еще не совершала ни одна девушка».

Из дневника

– Я не могу допустить, – сказала Ирен, снова сев за стол напротив меня, – чтобы моя тревога о Нелл и Годфри отвлекла нас от поиска улик здесь, в Париже. Я много размышляла над событиями двух последних недель, – продолжала она тихим, монотонным голосом. – И чувствую, что ужасы прошлой ночи, эти картины ада, мешают мне быть беспристрастной. У меня в голове то и дело возникают сцены, где жертвами страшных обрядов оказываются дорогие мне люди. Для следователя это верный провал. Я начинаю понимать, почему Шерлок Холмс сторонится любых близких отношений. Так что в этом деле мне придется полагаться на твое хладнокровие репортера.

– О, у меня очень горячая кровь, уверяю вас! Никто не переживает за обездоленных или несчастных больше меня. Но когда я играю роль, проводя свои журналистские расследования, которые американская пресса почему-то называет «детективными», я подавляю естественную способность к состраданию. Как вам удалось понять, кто я на самом деле? Я чем-то себя выдала?

Ее губы дрогнули в некоем подобии усталой улыбки. Она поднялась как старуха, опираясь руками на стол, и заковыляла к своей спальне. Вскоре она вернулась, неся с собой стопку писем и небольшой томик, которые швырнула на стол:

– Чем ты себя выдала? Своей бойкой маленькой книжицей о добровольном лишении свободы.

Я лишь моргнула, узнав усыпанную гирляндами цветов обложку моей книги «Десять дней в сумасшедшем доме», по двадцать пять центов за экземпляр и с именем автора на самом видном месте: Нелли Блай.

– Внутри напечатана твоя фотография, – сказала она, – вместе с красочным повествованием о том, как тебя заставляли принимать ледяные ванны или сидеть по четырнадцать часов кряду на жесткой скамье, запрещая при этом даже разговаривать. Сотрудники Пинкертона держат меня в курсе событий в Америке. Агентство обратило внимание на твой тайный отъезд в Париж и попросило приглядеть за тобой, не сомневаясь, что рано или поздно ты откопаешь что-нибудь сенсационное.

– Я собиралась написать «Десять дней в парижском борделе», – призналась я. – Но никак не ожидала столкнуться с двойным убийством!

– А я не ожидала столкнуться с двойным похищением.

Ее реплика заставила меня замолчать, а меня немногое может заставить замолчать. Я теребила кисточки скатерти, не зная, что сказать, – непривычное для меня состояние.

Всем своим существом я стремилась последовать за Шерлоком Холмсом в Лондон на поиски Джека-потрошителя. События в Париже выглядели слишком бессвязными, слишком запутанными, чтобы я могла охватить картину целиком. Я сомневалась, что даже Ирен Адлер Нортон при всех ее талантах и отчаянной заинтересованности в исходе операции сможет прийти к какому-либо ст́оящему заключению.

И все же… Шерлок Холмс прав. Покинуть эту женщину в такой момент будет непростительно, хоть я и не привыкла, чтобы обстоятельства чужой жизни ограничивали мою свободу.

– Ты же понимаешь, что, если ты останешься со мной, у тебя получится намного более увлекательная история, – мягко добавила Ирен.

Я подняла на нее взгляд, отчаянно краснея:

– Это не единственное, что меня беспокоит.

– О, ты неутомимая маленькая ищейка в облике хорошо воспитанного спаниеля, и именно такой ты мне сейчас и нужна, Пинк. Ведь чаще всего ты пользуешься именно этим именем? Лучшая ложь – крупица правды, преподносимая как драгоценный камень в фальшивой оправе. Я знаю, что американские «Отважные женщины-журналистки» пишут под псевдонимами.