Кэрол Дуглас - Черная часовня

И все же… Шерлок Холмс прав. Покинуть эту женщину в такой момент будет непростительно, хоть я и не привыкла, чтобы обстоятельства чужой жизни ограничивали мою свободу.

– Ты же понимаешь, что, если ты останешься со мной, у тебя получится намного более увлекательная история, – мягко добавила Ирен.

Я подняла на нее взгляд, отчаянно краснея:

– Это не единственное, что меня беспокоит.

– О, ты неутомимая маленькая ищейка в облике хорошо воспитанного спаниеля, и именно такой ты мне сейчас и нужна, Пинк. Ведь чаще всего ты пользуешься именно этим именем? Лучшая ложь – крупица правды, преподносимая как драгоценный камень в фальшивой оправе. Я знаю, что американские «Отважные женщины-журналистки» пишут под псевдонимами.

– Меня зовут Пинк, – подтвердила я. – И всегда так звали, да и сама я привыкла называть себя Пинк. Настоящее имя: Пинки… Элизабет… Джейн… Кокрейн.

Она кивнула и стала перебирать принесенные из спальни письма, раскладывая их перед собой на столе, словно карты Таро, способные предсказать будущее. Я содрогнулась, когда увидела, что все послания были от Годфри.

– Вопрос в том, – начала Ирен, – собирались ли последователи этого или другого похожего культа в Уайтчепеле прошлой осенью. Вопрос также в том, участвовал ли в оргиях Келли или один из других подозреваемых в преступлениях Потрошителя.

– Лунатики в Уайтчепеле? Вряд ли: англичане не питают слабости к странным религиозным культам.

– Верно, всех лунатиков они спровадили в Америку два столетия назад.

Проблеск обычного для Ирен остроумия обрадовал меня.

– Религиозных маньяков можно встретить среди представителей любого народа, – продолжала она, – даже среди британцев. Кроме того, власти Лондона с самого начала подозревали, что убийцей окажется кто-то вроде Келли. Обитатели Уайтчепела и бедные иностранцы, бывает, объединяются, чтобы практиковать странные обряды.

– Париж – не Лондон.

– Нет. Но ведь Париж в последние дни сам не свой.

– Сам не свой? – Я подумала, что разум примадонны все еще пребывает в замешательстве, да и кто стал бы ее винить?

– Именно, – настаивала Ирен. – Подумай сама! Всемирная выставка привлекла в сердце Парижа из самых разных земель тысячи людей: тех, кого большинство парижан при обычных обстоятельствах посчитало бы дикарями. Неужели ты думаешь, что грубые совокупления и жестокие увечья, свидетелями которым мы стали прошлой ночью, никогда не случались раньше? Что резня, устроенная Джеком-потрошителем в Уайтчепеле, беспрецедентна? Попроси меня как-нибудь, когда будешь чувствовать себя особенно сильной, рассказать тебе о брачном обряде арабских невест, описанном бесстрашным исследователем сэром Ричардом Бёртоном. Ритуальные увечья, о которых он рассказывает, очень похожи на те, что мы видели у жертв в Париже. Вспомни, что пишет Крафт-Эбинг: преступления на почве страсти происходили и происходят повсеместно, во все времена, и их жертвами становятся не только женщины и дети, но иногда даже мужчины.

Пока я сидела молча, переваривая ее слова, Ирен вытащила письма из конвертов, так медленно и осторожно, как будто они были написаны не на бумаге, а на тончайшем хрустале. Меня обожгла мысль, что ее муж может быть мертв, а не просто похищен. Неужели передо мной сидит вдова, перебирающая милые сердцу воспоминания?

Она с головой погрузилась в собственный мир, скользя взглядом то по одной странице, то по другой. Я не осмеливалась заговорить.

– Вот, – вдруг произнесла примадонна. – Я так и знала, что здесь кое-что есть. В письме, адресованном Нелл…

Ее голос снова затих. Я ждала.

И вдруг она начала читать вслух сильным, ровным голосом, будто со сцены:

– «Также я подумал, что тебе будет очень интересно, что некоторые люди здесь верят, будто наш друг Голем вновь воскрес.

На этот раз его предполагаемое появление всколыхнуло еще больше волнений, чем раньше, потому что люди приписывают этому бездушному чудовищу чрезвычайно кровавое убийство.

Конечно, мы с тобой (как и несколько других участников той истории) знаем, что предыдущее появление Голема таило в себе совсем не то, что предполагают все остальные, поэтому совершенно неправдоподобно, чтобы эта средневековая легенда пробудилась, дабы снова сеять ужас в сердцах местных жителей». Это важно, – сказала напоследок Ирен.

– Я не знакома с вашим Големом.

– Тебе повезло. Это гигантский человек из глины, существо без души, слепленное отчаявшимся раввином в надежде защитить свой народ от нападений: так говорится в старинной легенде пражских евреев. Как и все чудовища, созданные ради благой цели, Голем вышел из повиновения и стал угрожать тем, кого призван был защищать, пока раввин не вытащил у него изо рта бумагу с заклинаниями, таким образом «убив» монстра.

Я пожала плечами.

– Неужели нечто подобное происходит и здесь? – задумалась Ирен, в который раз отвлекшись. Несмотря на проблески былой живости и остроумия, она все еще казалась выжженной дотла случившимся несчастьем.

– В письме упоминается «чрезвычайно кровавое убийство», – заметила я.

– Именно. А Годфри выманили из Праги. Очевидно, в городе ведется расследование. У меня там есть… высокопоставленные знакомые. Туда нам и следует направиться в первую очередь.

– В Прагу?! – воскликнула я. – Но это на другом конце мира от Лондона и Парижа. Вы поедете туда из-за одного только упоминания об убийстве?

– Не только. Видимо, у меня там есть враги. Шерлок Холмс был прав: моя деятельность здесь, в Париже, привлекла внимание некоего человека, который управляет злодеяниями куда более масштабными, чем самое страшное из убийств. Нет сомнений, что смысл послания об исчезновении Годфри очень прямой и очень личный. А вот с пропажей Нелл все не так ясно.

– Ее наверняка похитил Келли. Он сбежал прошлой ночью, а вместе с ним – еще несколько членов группы.

– Она могла быть схвачена человеком, не имеющим никакого отношения к культу, – возразила Ирен. – Эта часть выставки была плохо освещена и безлюдна.

– Ее могли поймать… цыгане. – Я цеплялась за соломинки.

– Да, могли, – с серьезным видом согласилась Ирен. – Они народ кочевой, а мне кажется, что корни нашего дела уходят глубоко во многие эпохи и страны. Еще я думаю, что нас в течение некоторого времени «пасли». Кто бы ни стрелял у собора Парижской Богоматери, надо выяснить, пытался ли он отпугнуть нас от катакомб, или же, наоборот, подталкивал к ним.

– Он?

– Сомневаюсь, что в заговоре участвует Энни Оукли, однако мне известен один серьезный охотник, кому хватило бы наглости и мастерства выстрелить из ружья в кромешной тьме ночного Парижа. И кто запросто пристрелил бы нас, если бы только захотел.

– Мне это не нравится!

– Пусть Шерлок Холмс отправляется на запад, в переулки Уайтчепела. Я же чувствую соль Балтийского моря, которую несет ветер с востока, Пинк… – Ирен запнулась. – Мне не стоит называть тебя «Нелли», чтобы ненароком не выдать.

Ей не стоило называть меня «Нелли», потому что при звуках этого имени она каждый раз будет вспоминать о своей пропавшей подруге. Я кивнула и заметила, что тьма, поселившаяся в глазах примадонны, немного отступила.

– Необходимо, чтобы Буффало Билл осмотрел место, где в нас стреляли, – сказала Ирен. – Также нужно узнать, нашел ли Красный Томагавк ту повозку, следы которой они обнаружили. Инспектор ле Виллар поможет нам, как и Ротшильды. У нас есть кое-какие средства. Без сомнения, найдутся и другие ресурсы. И ты будешь надежным союзником, я в этом уверена. – Она выдавила бледную улыбку. – Полагаю, я могу попросить тебя записывать все, что потребуется?

С тяжелым сердцем я кивнула.

Новый план скорее напоминал детскую сказку с призрачной надеждой на счастливый финал. Но что мне оставалось делать?

Я открыла блокнот и записала все шаги, которые только что перечислила Ирен.

Для меня картина была ясна. Я могла последовать за Шерлоком Холмсом в Лондон, несмотря на его запрет и возражения Ирен Адлер Нортон, а также риск быть арестованной за проституцию. Либо же я могла сопровождать примадонну по всей Европе в поисках потерянных ею близких. В глубине души я не сомневалась в результатах этих поисков: и Годфри, и Нелл скорее всего уже мертвы. Мы добьемся лишь одного: окажемся в совершенно противоположной стороне от убийцы, который однажды должен будет ответить в суде за преступления Джека-потрошителя.

Эпилог

Ящик вампира

Так как в трюме стояли одни только деревянные ящики, то и не оказалось никаких подозрительных углов, где бы мог спрятаться человек.

Темнота.