Эдогава Рампо - Современный японский детектив
Откуда Хэйворд узнал о существовании этого отеля? Может быть, он хранил в памяти случайно услышанное когда-то название отеля и, оказавшись впервые в чужой стране, решил ехать прямо туда?
Пока судить об этом было трудно. Мунэсуэ уже собрался было, поблагодарив Нонояму, распрощаться с ним, как вдруг тот нерешительно протянул ему какой-то предмет. Это была книга.
— Что это? — спросил Мунэсуэ, переводя взгляд с книги на Нонояму.
Я нашел ее в моей машине.
Ее забыл Джонни Хойворд?
Точно сказать не могу. Она завалилась за сиденье, и нашел я ее не сразу, до того еще несколько пассажиров подвозил.
Книга оказалась совсем затрепанная. Даже название невозможно было прочитать. Твердая обложка тоже порядком истерта. Казалось, возьми книгу в руки — и она рассыплется.
Раз после Джонни Хэйворда в машине побывали еще трое или четверо пассажиров, значит, книга могла принадлежать и кому-то из них. Не говоря о том, что ее могли забыть задолго до Джонни Хэйворда.
Книга была настолько старой, что невольно напоминала о старой соломенной шляпе, найденной в парке Симидзу-данн. Возраст этих двух предметов был примерно одинаков.
Вы каждый день заглядываете за сиденье? — спросил Мунэсуэ таксиста.
Как кончится рабочий день, так обязательно осматриваю всю машину. Бывает, что за сиденье заваливаются забытые пассажирами вещи.
В предыдущий день вы там ничего не обнаружили?
Я работаю день — утро, день — вечер, так что, если бы в машине что-нибудь оставили, сменщик тут же сказал бы мне. Но я перед сменой на всякий случай тоже смотрю. Ничего там не было.
Следовательно, книга была забыта в машине Ноноямы именно в тот день, когда в ней ехал Джонни Хэйворд.
А почему эта книга до сих пор у вас?
Видите ли, все находки мы должны раз в неделю сдавать в полицейский участок, но продуктами и всякими мелочами мы распоряжаемся сами. На это полиция смотрит сквозь пальцы.
Конечно, полиции приходилось бы туго, если бы все неукоснительно следовали циркуляру о сдаче найденных вещей. Администрациям пароходов, таксопарков, общественных зданий приходилось, подменяя полицию, брать на сохранение забытые вещи, но, разумеется, с едой и предметами, не имеющими ценности, они поступали по собственному усмотрению.
Так что же?
Книга мне показалась интересной, я унес ео домой, а потом забыл о ней. Поверьте, в этом не было злого умысла.
Кажется, Нонояма боялся, что его обвинят в присвоении чужого имущества. Мунэсуэ хмуро улыбнулся.
Это, кажется, сборник стихов?
Да, сборник стихов Ясо Сайдзё.
Ясо Сайдзё? Который песни писал?
Ясо Сайдзё действительно прославился песнями, но он и прекрасный поэт романтического склада. Когда он был студентом университета Васэда, они вместе с Хинацу Коноскэ издавали литературный журнал, потом Ясо Сайдзё учился во Франции, дружил с Йейтсом и Метерлинком, под влиянием французских символистов создал особый поэтический стиль. В его сборнике «Красная птица» помещено несколько превосходных колыбельных песен,
которые можно поставить наравне со стихотворениями Китахара Хакусю. Ясо Сайдзё — тонкий лирик.
Нонояма неожиданно оказался знатоком литературы. Вот почему эта книга для него, любителя поэзии, была такой ценностью. Если считать, что книгу забыл Хэйворд, то возникает вопрос: каким образом у него могли оказаться стихи японского поэта? К неразгаданным тайнам прибавилась еще одна.
Сборник Ясо Сайдзё был издан вскоре после войны. С тех пор прошло двадцать с лишним лет. И все же, если книгу забыл в такси именно Хэйворд, таким вещественным доказательством пренебрегать не следует.
И Мунэсуэ оставил книгу у себя.
2
Мунэсуэ не интересовался ни романами, ни стихами. Был к ним попросту равнодушен. Литературу он считал выдуманным миром, в котором люди, наделенные творческим воображением, забавляются словами.
Ему, ведущему борьбу со злом и преступностью, «словесные игры» казались непозволительной роскошью.
Получив от Ноноямы сборник Ясо Сайдзё, Мунэсуэ решил навести справки о поэте. В библиотеке полицейского участка была энциклопедия. Мунэсуэ отыскал в ней раздел «Литература», затем нашел статью о Ясо Сайдзё.
Ясо Сайдзё (1892–1970), поэт. Родился в Токио. Учился в английской школе, затем изучал английскую и японскую литературу в Токийском университете. Большое влияние на становление его литературных вкусов оказал преподаватель английского языка профессор Ёсиэ Хасимацу; в это время определились и главные творческие принципы поэта. В 1919 г. он публикует порвый сборник стихотворений «Песчаный колокол». Его изысканные романтические строфы получили высокое признание. В 1921 г. поэт начал преподавать в университете. В 1920 г. вышел его сборник перезодной поэзии «Белый павлин», затем собственные поэтические книги «Неизвестная возлюбленная» и «Восковая кукла» (1922). В 1923 г. Сайдзё едет учиться в Сорбонну, где занимается исследованием французской поэзии начиная с XVI века. Там он становится чяепсм поэтического кружка Малларме, сближается с поэтами-символистами, приверженцами Валери. После возвращения на родину становится профессором университета и признанным главой японской поэзии символизма. Выходят в свет его поэтические книги: «Сборник стихов Ясо Сайдзё» (1927), «Прекрасная утрата» (1929), «Золотой замок» (1944). Наибольшее влияние на современников оказали его сборники «Король поэтов», «Белый павлин», «Восковая кукла». Важную роль в развитии детской поэзии сыграл сборник Ясо Сайдзё «Красная птица». В 1924 г. вышло «Полное собрание детских стихов Ясо Сайдзё». Поэт занял ведущее место в мире песенной поэзии, создав около шести тысяч стихов, положенных на музыку. После второй мировой войны, помимо поэтического сборника «Горсть кристаллов», вышло его «Исследование об Артюро Рембо» (1967)…»
Вот что говорилось в энциклопедии.
Ясо Сайдзё и Джонни Хэйворд… Мунэсуэ, оторвав взгляд от энциклопедии, уставился прямо перед собой. Что могло быть общего между этим изысканным лириком, рожденным Японией, и негром из нью-йоркских трущоб?
Мунэсуэ стал внимательно, страница за страницей, листать книгу, которую сначала пробежал лишь мельком. Хоть и не было доказано наверное, что книга принадлежала Хэнворду, у Мунэсуэ было предчувствие, что это так.
Сборник издан в 1947 году. Издательства, выпустившего книгу, уже не существует: что и говорить, прошло больше двадцати лет. Столько же лет было и тон самой соломенной шляпе, найденной в парке Симидзудани.
Джонни Хэйворд… Соломенная шляпа… Ясо Сайдзё… Что их объединяет? Может быть, книга подскажет? Надо сначала попытаться самому найти эту связь, а потом уж передать книгу в следственную группу.
Мунэсуэ медленно перелистывал страницы. На грубой бумаге послевоенных лет знаки были еле видны. Мунэсуэ уже подходил к концу, и им начало овладевать отчаяние. Он так внимательно вчитывался в каждое слово, а ничего проясняющего связь между шляпой и книгой отыскать не смог.
Наверно, книгу забыл в машине какой-то другой человек.
Дойдя до последней страницы, Мунэсуэ вздрогнул. Рука его, занесенная над книгой, застыла в воздухе. Ему показалось, что перед глазами блеснула молния.
Что сталось теперь с моей соломенной шляпой, мама? Той, что улетела в ущелье летом, Когда мы шли от Усуи к Киридзумп.
— Нашел! — невольно вскрикнул Мунэсуэ. В сборнике Ясо Сайдзё отыскалась соломенная шляпа. Мунэоуэ прямо задрожал от возбуждения.
Я так любил эту шляпу, мама!Как я тогда горевал о ней!Но ветер налетел внезапно…Навстречу нам шел молодой разносчик, мама!Па нем были синие гетры в перчатки.Сбросив на землю товар, он кинулся ловить шляпу,Но она уже была далеко внизу.Ущелье было таким отвесным, и склоныПоросли травой в человеческий рост.Что же теперь с этой шляпой, мама?Те ирисы, что росли по сторонам дороги,Уж верно, совсем увяли,Те холмы заволокло пепельным туманом осени.Быть может, под моей шляпойКаждый вечер стрекотали кузнечики?А знаешь, я думаю, мама,Что нынешним утром в ущелье тихо сыплется снег,Погребая мою шляпу из итальянской соломки,Некогда блестевшую новизной,Заметая инициалы Я. С, что я написал на тулье…Снег сыплется так тихо, так печально,
Мунэсуэ несколько раз перечитал это довольно длинное стихотворение. Когда возбуждение наконец улеглось, он почувствовал, что его душу заливает волна радости: он отыскал необходимое звено. Радость была тем более велика, что его очень тронуло само стихотворение. Его сердце вдруг поразила эта картина: мать и сын идут по летней, залитой солнцем долине и разговаривают друг с другом о соломенной шляпе. Мунэсуэ, с детских лет не знавшего материнской ласки, потрясла та теплота, с которой поэт вспоминал о днях, проведенных со своей матерью.
